Пылающая сталь (СИ) - Добрый Владислав (читать книги без сокращений txt, fb2) 📗
Под Харьковом 6‑му гвардейскому кавалерийскому корпусу, достались тяжелые испытания. В феврале он прорвался за линию фронта и, сумев обогнать отступающих немцев, ворвался в город Мерефа, почти закупорив немцев. После чего, на 6-й гвардейский кавалерийский корпус со всех сторон обрушилась вся, еще оставшаяся, мощь немецких фронтовых резервов. Кавалеристы отчаянно держались несколько дней, но под непрерывными ударами танков и артиллерии, были вынуждены отойти, понеся тяжелейшие потери.
В корпусе была потеряна почти вся артиллерия, половина лошадей, и почти 20% личного состава. Каждый пятый был либо убит, либо ранен, либо болен, либо пропал без вести.
Им требовались подкрепления, отдых, перевооружение.
Вместо этого, согласно полученному приказу, 6-й гвардейский корпус атаковал наступающие танковые дивизии вермахта.
На фото бойцы 8-й гвардейской кавалерийской дивизии из 6-го корпуса у деревенского дома на Воронежском фронте.
Безлошадные бойцы из 11-й гвардейской кавалерийской дивизии 6-го корпуса были оставлены оборонять село Охочее, став «соседями» 78-го полка из 25-й гвардейской дивизии. Остальные, при поддержке 201‑й отдельной танковой бригады и средств усиления, попытались прорваться к тылам наступающих немецких танковых корпусов.
Немцы уже знали как может быть опасен рейд красной кавалерии по их тылам. Кавалерийские корпуса становились гвардейскими в дыму горящих колонн бензовозов, взорванных складов, разрушенных узлов снабжения.
Поэтому командование 48-м танковым корпусом вермахта не стало недооценивать угрозу, и приложило все усилия, чтобы не дать 6-му кавкорпусу вырваться на оперативный простор. Они утюжили красных кавалеристов авиацией, гнались за ними танками, пытаясь загнать в огневые мешки своей артиллерии. 6-й гвардейский кавалерийский корпус рассыпался под страшными ударами на маленькие окровавленные осколки. Словно ртутные брызги от удара молота, 6-й кавкорпус расплескивался по покрытой пятнами от взрывов степи, на горстки людей и машин, разбегаясь в разные стороны, скрываясь в складках местности, в ручьях и рощицах. Шестой гвардейский исчезал, убегал, истаивал.
И возрождался вновь. И пытался просочится мимо грозящих смертью немецких орудийных стволов, к таким беззащитным вереницам грузовиков. Вместе с утренними степными туманами, с дымом горящих деревень, шли разрозненные легкие танки, мелькали тени коней, крались среди полей силуэты солдат. И, кажущаяся пустой степь, вдруг вгрызалась в немецкие колонны клыками пулеметного огня, отмечая километры взорванными машинами, сгоревшими броневиками и свежими могилами с немецкими касками на крестах.
И немцы снова останавливали свой бег к Харькову. Разворачивали батальоны. Прочесывали степь самолетами и броневиками. Находили и бомбили, стреляли, гнали 6-й корпус, дробя осколки в кровавые брызги.
И теряли время.
Немецкие танки появились у рубежей обороны 25-й гвардейской дивизии на три дня позже, чем планировал Манштейн.
И на день позже, чем опасался Ватутин.
Бойцы 78 гвардейского стрелкового полка 25-й гвардейской дивизии приняли этот, оплаченный кровью, подарок 6-го кавалерийского с великой благодарностью.
И использовали каждую его минуту.
С самим 78-м г. п. пришла 7-я батарея 53-го гвардейского артполка. В ней оставалось два 76,2 (или просто 76) миллиметровых орудия. Тяжелые, почти семи килограммовые снаряды к ним, бойцы несли на себе.
Но старые, 76-ти миллиметровые орудия были плохим аргументом в споре с немецкими танками. Слишком тяжелые, чтобы сменить позицию, слишком большие для эффективной маскировки, слишком долго перезаряжающиеся для прямой наводки. Выставлять их против танков, означало отдать их на растерзание врагу без пользы. Поэтому батарею 76-х решили упрятать «в глубину порядков». Попросту спрятать среди домов.
Выяснилось, что уже второй день рубеж вдоль реки Мжа удерживает 179-я танковая бригада. В ней было 9 танков, причем 8 из них— «тридцатьчетверки»! Это, при должном умении, уже большая сила.
Весь день из окружения выходили группами бойцы частей 3-й танковой. Почти все были ранены и обморожены — в госпитале, устроенном в церкви, их кормили, грели, перевязывали и отправляли в тыл. Но некоторые тут же вливались в ряды защитников.
В 78-м полку, на утро 1 марта 1943, было чуть меньше 200 человек.
Каждый, кто мог сражаться, и становился в строй — делал полк сильнее.
А потом посыпались подарки — пришли части усиления. Из своего резерва дивизия прислала пулеметный взвод. А потом подошла саперная рота 28‑го отдельного саперного батальона. С взрывчаткой и минами.
За 1 марта, саперы 78-го полка, и 28-го отдельного саперного, успели заминировать три возможных танкопасных направления.
Офицеры 78-го полка и 179-й танковой бригады уже продумали рисунок боя.
И вырисовывался он так.
Сначала надо будет выставить боевое охранение, которое шугнет разведку немцев. Скорее всего, разведкой будут мотоциклисты, но может оказаться и бронетранспортер, так что понадобятся противотанковые ружья.
После огневого контакта немцы попытаются сбить охранение. И испытают русских на прочность — из опыта 1941-го они знают, что необстрелянные части часто бегут. Конечно, встретить такие тут было бы большой удачей для немцев. Но немецкие танкисты любят испытывать судьбу и обязательно разок полезут «на дурака». Прощупают оборону, выяснят силы. И тут важно, по крестьянской присказке, «всю дупу мужу не показывать».
Надо было скрывать наличие в селе танков как можно дольше. Возможно, натолкнувшись на мины, немцы отойдут. А если нет? Значит, надо будет бить их семьдесятшестыми. Но после первого же выстрела пушки демаскируют себя, и второго выстрела им сделать не дадут. А противотанковые ружья не пробивают танки в лоб.
Надо развернуть танки противника бортом к селу. Не просто выставить боевое охранение, а вынести его далеко вперед. Вон и место подходящее — небольшая возвышенность у самого переезда, железнодорожная насыпь, с несколькими каменными постройками, укрытая с одной стороны замерзшим прудом.
Задумка всем хороша, да вот беда — умереть, её исполняя, будет легче чем её выполнить. Дело было трудное и опасное, и поэтому спросили, нет ли добровольцев.
Вызвался лейтенант и его взвод из 8-й роты. Хотя, чего уж там — это и была вся восьмая рота. Чуть меньше 30 человек.
— Солидная сила! — ухмылялись двадцатилетние «старики», воевавшие в дивизии еще когда она зарабатывала «гвардию» под Москвой — У нас, в 1942-м, иногда полки в такое число были! И ничего, не токмо отбивались, но и сами немцев гнали!
Командир пытливо заглянул в глаза лейтенанту, против ожидания, не молодому уже мужчине, за тридцать.
— Ну вы уж не подведите меня, Петр Николаевич, — сказал командир полка, пожимая руку лейтенанту.
— Обещать не могу, но что смогу, то сделаю! — ответил лейтенант.
За подаренные кавалеристами день бойцы 78-го г. п. успели отрыть по несколько сменных позиций для пушек, связать хаты ходами сообщения, оборудовать в них огневые точки.
Вынесенный вперед усиленный взвод, с помощью местных жителей, закопался в землю основательно, сделав себе укрытия в подвалах разрушенных хат. С двойным накатом из их же бревен. Да еще и выложив поверху кирпичом и шпалами, и замаскировав все снегом. А вот с окопами и ходами сообщения дело пошло похуже. Работа была трудная, земля после недавней оттепели снова начала подмерзать. Глубже чем на полметра, без лома было не заглубиться. Рубили топорами, пытались жечь костры. Делали что могли, но лейтенант был недоволен. И комполка пришедший осмотреть позиции, тоже был не доволен. А это большая трагедия. Командира 78-го полка Билютина, бойцы называли не иначе как «Батя». И очень уважали его слово.
