Крутой сюжет 1995, № 4 - Гаврюченков Юрий Фёдорович (книги хорошего качества TXT) 📗
— Да не волнуйтесь вы, ничего непоправимого не произошло. Наоборот, для вас сплошные выгоды.
— Какие выгоды? — промычал вконец потерявшийся Бэбик.
— Сплошные, — повторил Глеб Никодимович, — если нам поможете. Надо передать нам уже полученный уран, и в дальнейшем поступать с контейнерами также. За каждый контейнер мы будем платить вам миллион долларов, — гость закатил глаза и с удовольствием повторил, — да, миллион долларов, вы не ослышались. И обеспечим вашу безопасность. Главное, не спешите вывозить груз на Запад, найдите причину для задержки — это нетрудно. Чтобы «коминтерн» ничего не заподозрил. А мы с вами здесь рассчитаемся. Документы новые сообразим, поможем потом уехать в любую страну. Когда все кончится. Сколько у вас урана в наличии?
Бэбик налил себе коньяка и залпом опорожнил рюмку. Мысли никак не желали упорядочиться, в затылке раздавались глухие удары и нарастал колокольный перезвон. Так и не определившись, он ухватился за жалкую соломинку:
— Мне надо подумать. Как-то все это слишком неожиданно.
Гость ласково улыбнулся и потянулся к бутылке:
— Коньяк замечательный. А подумать? Подумать, конечно, надо, хотя ответ нас устроит лишь один. Полное согласие.
Часом позже Бэбик в одиночестве добивал вторую бутылку «Еревана». Иванов-Крамской сгинул в ночи так же неожиданно, как появился, оставив хозяина дачи наедине с невероятно трудной задачей. Пообещал прийти за ответом вечером наступившего уже дня. Как выкрутиться, Бэбик не знал. Но постепенно алкоголь пробудил в затуманенном мозгу давно забытое чувство собственного достоинства. И подсказал выход. Если уж предстоит выбирать из двух зол, так лучше обратиться за помощью к Валентину Петровичу. «Коминтерн» хоть к евреям нормально относится, не то, что эти Глебы Никодимычи. И подводить людей непорядочно, они-то ему верят.
Прикончив вторую, Бэбик откупорил третью бутылку, но осилить ее не сумел. Так и уснул, уткнув лоб в засыпанную пеплом столешницу, утонув в плотном алкогольном тумане. Снился ему маленький-маленький человечек, мечущийся среди огромных пустых домов незнакомого мрачного города. Со всех сторон человека подстерегала опасность: падали сверху железобетонные балки, с воем врезались в землю какие-то ржавые трубы, под ногами разверзались широкие трещины, извергавшие высокие языки оранжевого пламени. То слева, то справа слышался громкий издевательский хохот, человечек метался по улицам, зажав уши ладонями, и никак не мог оттуда выбраться. Неожиданно в черном холодном небе вспыхнула яркая звезда, ударная волна достигла земли одновременно с оглушительным грохотом, человека швырнуло на обледеневший тротуар, и он провалился в пустоту. Одновременно с ним провалился в небытие и Бэбик, рухнувший вместе со стулом на пол и растянувшийся на соломенном коврике, припав щекой к давно немытому плинтусу.
А в красном «опеле», скользившем по пустынному ночному проспекту Скорины, Зуб заканчивал обработку так напугавшего Бэбика гостя:
— Ты меня хорошо понял? Если пасть раскроешь — из-под земли достану.
— О чем разговор? — бывший актер Слава, обнаруженный Сэтом в пивной на Немиге, и неплохо, судя по отчетному докладу, сыгравший роль Иванова-Крамского, приложился к плоской фляжке «Смирновки», — меня ваши дела не интересуют. Заплатили и разбежались в разные стороны.
Сидевший за рулем Сэт все-таки посчитал нужным напомнить:
— Ты, Славик, учти. Я-то человек мирный, а вот он, — Сашка грозно сдвинул брови, — шуток не понимает. Поэтому тебе действительно о сегодняшнем спектакле лучше забыть. Но после второго акта.
— То есть? — не понял Слава.
— Вечером снова понадобишься. Будем тебя убивать, так сказать, немножко вешат, — передразнил Сэт карателей из фильмов о войне.
— Сто баксов, — быстро сказал актер, — за меньшее не согласен.
— Ты в натуре артист, — вмешался Зуб, — по нынешним временам тебя за пятерку без игры кончат. Получишь полсотни, как за первое выступление, а будешь вякать, я тебя бесплатно завалю. И валюту сэкономим и гарантию получим, что не проболтаешься.
— Ладно, согласен. Полета и литр водки, — легко согласился Слава, — а в остальном, будьте уверены. Мы тоже с понятием. Я когда-то в ТЮЗе Кибальчиша играл, тайну хранить умею.
К Бэбику Сашка отправился в восемь утра. Перепуганный клиент мог решиться на необдуманный поступок, и выпускать его из-под контроля было рискованно.
Как и ожидалось, Бэбик, как на духу, выложил «коминтерновцу» всю историю. И обрушил целый водопад упреков. Куда, мол, подпольщики смотрят, как допустили и т. д. и т. п.
Зуб внимательно выслушал пылкий монолог Бэбика, порадовался в душе мастерству алкоголика Славы и, придав лицу озабоченное выражение, приступил к делу.
— Так… Опишите мне этого фашиста, Эдуард. Только не волнуйтесь, — Бэбика колотило как с перепою, так и от возмущения, — безвыходных положений не бывает. Это они в Москве сильны, баркашовцы-черносотенцы. Здесь наша территория, в обиду вас не дадим. — В конце концов Бэбик немного успокоился и довольно серьезно передал подробности ночного разговора и описал внешность Глеба Никодимыча.
— Шрам на щеке, усы и бородавка, — почесал переносицу Сашка, — вроде бы знакомая личность. Сделаем так. Вы оставайтесь здесь. Я сейчас охрану вызову, присмотрят за дачей до вечера. Ребята грамотные, вы их и сами не заметите. Но они будут рядом. А вечером вернусь, попробуем вашего гостя на «вшивость» проверить, сдается, что он по собственной инициативе сюда нагрянул. Тогда проблемы нет. В общем, не грустите и ничего не бойтесь…
К вечеру Зуб приехал снова. Бэбик встретил «коминтерновца» более-менее успокоенным, неожиданностей день не принес, а обещанные «Валентином Петровичем» телохранители оказались и впрямь ловкими ребятами. Как ни пытался, засечь их месторасположение Бэбик не смог.
Вечер скоротали за очередной бутылкой коньяка. Дедов запас ей, правда, и исчерпывался, но для хорошего человека Бэбику не было жаль ничего. Сварили кофе и, попивая коньячок, смотрели телевизор. Баловать клиента задушевной беседой Сашке не хотелось. О чем с ним, малахольным, разговаривать, а о делах переговорили уже неоднократно.
Как и было задумано, Слава нагрянул около полуночи. Когда за окном заскрежетала щебенка. Зуб приложил палец к губам и метнулся к двери спальни. Бэбик, согласно инструкции, увеличил звук телевизора и отправился на веранду.
— А я вас даже заждался, — распахнул он дверь перед Славиным носом, — проходите в комнату, кофе как раз готов.
Гость прищурился, зачем-то втянул ноздрями воздух и поинтересовался: — А вы один?
— Конечно, один, — не в силах сдержаться, Бэбик хохотнул, но тут же опомнился, «Валентин Петрович» требовал максимальной серьезности.
— Мультфильм только что смотрел, про Тома и Джерри. Смешной очень.
— Смешной, говорите, — Иванов-Крамской резко распахнул дверь комнаты и внимательно обежал ее настороженным взглядом, — но я ведь к вам не мультфильмы обсуждать пришел. Что вы решили?
По указанию Зуба, Бэбик должен был любой ценой усадить гостя за стол, спиной к двери спальной комнаты. А тот, словно догадываясь о засаде, направился прямиком к дивану. Откуда Бэбику знать, что сценаристы решили хорошенько потрепать ему нервишки, довести, так сказать, до нужной кондиции, дабы дальнейшие события развивались для него с ужасающей стремительностью.
— В-вы к столу присаживайтесь, — отодвинул Бэбик массивный стул, — К-кофейку, пожалуйста, выпейте.
— Благодарю, — отказался Слава, косясь на чуть приоткрытую Зубом дверь, — лучше сразу поговорим о деле.
Но у Бэбика в голове что-то перемкнуло. Ему вдруг показалось, что не усядься проклятый фашист за стол, все полетит в тартарары. С тоскливым упорством обреченного он продолжал бубнить: — Ну идите же к столу, Г-глеб Никодимович, кофе стынет. Вам же там неудобно.
— Да не хочу я кофе, — уже грубо огрызнулся обрадованный возможностью порезвиться актер. К тому же, очень скоро его должны были бить по голове. Хотя Зуб обещал стукнуть только для понта, взвесив мысленно объемистые кулаки антрепренера, Слава решил момент соприкосновения с ними по возможности оттянуть. Потому и ерничал, наводя на Бэбика изжогу:
