Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Зашёл, осмотрелся — привёл шмару. Иногда клиенты, конечно, бло воротили — я, типа, заказывал Ким Бессиннджер из «9 с половиной недель», а мне привезли Нинку из совхоза «Вымя Партии». Тогда в обязанности Валерки входило такого привередливого клиента уболтать, типа «- Ты ж смотри, какая сисястая мадам, твоя Ким ей в подмётки не годится» и всё такое; а, поскольку альтернативы не было и каждая «сисястая мадам», чтоб не получить по башке от Артурчика за «нетоварный вид и рекламацию» тоже старалась клиента завлечь, выставляя коленку-попу-сиську; а клиент в четырёх случаях из пяти был уже поддатый, то практически всегда прокатывало, и «Нинка» вполне шла за «Бессинджер». Это после одной такой предъявы Валерка их, «выездных», так и стал звать: «Нинки Бессинджер».
Ну, предъявив шалаву клиенту и получив согласие, Валерка должен был с клиента получить предоплату, на что тоже многие не соглашались типа «хер его знает, какое оно удовольствие мне доставит; может она бревно бревном, а я деньги зря отдал!..» На что Валерка резонно замечал, что «потом» у его хера спрашивать о полученном удовольствии будет бесполезно — хер будет на полшестого, неразговорчив, и не в настроении платить; и потому предоплата и только предоплата! — и товар не портить! — и демонстрировал служебный травмат за поясом.
Получив башли, Валерка удалялся в свою букашку, где час-два, в зависимости от оплаченного времени, скучал, слушая попсу по плееру. По истечении оплаченного времени поднимался, забирал шалаву — или получал доплату за доп. время, — и либо в офис, либо ещё час. Скучно, однообразно — но жить можно; особенно если удавалось потом, по дороге «в офис» поддатой уже как правило с клиентом очередной «Нинке Бессинджер» тоже заправить тёплого. Прям в букахе. Многие соглашались, чо. Забесплатно. Так и жил.
А потом случился залёт.
Клиент был при бабле и амбициях, блядей ему он привёз целых три; да их, мужиков, там, на адресе, трое и было. Всё как бы норм — рассчитались по прейскуранту; Валерка оставил «Нинок» и пошёл было скучать и мёрзнуть, но чёрт его дёрнул заметить в прихожей на тумбочке айфон… Ну, Валерка его и пригрел.
Сеть в городе была очаговая, или чаще вообще лежала, вот как в тот день; и мобилки были в основном знаком уходящего времени. Но как игрушки в общем ценились; и можно было скинуть скупщику. Аппарат оказался заряженным; и Валерка, пока два часа ждал шалав, вволю наигрался во всякие приложения и порассматривал фотографии. А потом, идя забирать «Нинок», сдуру сунул его в карман…
Ну и — день такой неудачный задался — клиент пропажу мобилки заметил…
Телятник — в несознанку; ну их особо и спрашивать не стали — просто обшмонали и всё; а Валерка строго сказал, что он, конечно же, не брал; а шмонать себя он не позволит — он на работе! И продемонстрировал травмат за поясом — это обычно срабатывало.
Но не в этот раз.
Шмонать его мужики не стали, а просто один взял и со своего аппарата набрал тот, что лежал у Валерки в кармане… кто ж знал, что у них там на аппаратах какая-то хитрая хрень установлена, что позволяет связываться помимо вышек и сети? Мобилка в кармане Валерки сыграла марш, и этот марш чуть не стал для него похоронным, — били его сильно и долго. Втроём. Травмат не помог; даже чуть не навредил — один сильно злой клиент предлагал «чисто по онекдоту» засунуть ему ствол в задницу и там повращать, благо «мушка не спилена», — но обошлось. Только морду набили, отпинали; отняли травмат, и, в виде моральной компенсации, все деньги, отданные за блядей… Получился у «Нинок» таким образом «субботник», о чём они, конечно, не преминули настучать Артуру. Да он и сам бы узнал; но они ж настучали с подробностями… И Артурчик Валерку уволил; предварительно повесив на него и долг за травмат, и за неоплаченный субботник… С процентами. Всё из-за баб, в натуре!
Времена уже настали суровые, и Валерик знал, что Артурчик никакой уже не такой «чиста сутенёр», что можно было б его стрОить — знал Валерка, что есть у Артура и «адрес» с подвалом, где держит он строптивых «Нинок» — на исправление, или там кто долг не соглашался отрабатывать; и ещё «адрес» за городом, где прикапывали тех, кто «не вставал на путь исправления» — Артурчик экономил на «службе уборки» и эти обязанности возлагал на своих же работников. Собственно, сам же Валерка дважды и помогал отвозить-закапывать.
Бабла поднять было нЕгде, и потому Валерка из города чУхнул. Чтоб не «прокатиться на адрес» в чёрном пластиковом мешке.
Сначала по окраинам ныкался, подворовывать пытался — но сейчас пригороды стали более заселёнными, чем сам центр города — всё ж таки вода с колодца, сортир и печка, — и пару раз Валерка еле унёс ноги… Обтрепался, оголодал, озлобился.
Потом такой же бедолага, спившийся Миха, бывший железнодорожник, подсказал идею податься подальше, в коттеджный посёлок.
Обосновались с ним сначала в недострое с краю; и стали потиху приворовывать и подрабатывать — когда как. Пожилой Миха с культяпками вместо пальцев на левой руке — производственно-алкогольная травма — хорошо вошёл в роль танкового мехвода, счастливо избежавшего гибели в котле под Давальцево; и теперь по инвалидности вынужденно побиравшегося. Валерка канал под его племянника, которого повоевавший и пострадавший «на фронте» дядя нипочём не хотел отправлять на фронт и таскал с собой, укрывая от призыва. Сказка шла «на ура», особенно женщинам из прислуги в богатых коттеджах, особенно когда Миха, наслушавшись ранее рассказов бывалых вояк, раскрасневшись и войдя в роль, живописал:
— …и вота, тута, я, значицца, натурально из люка свесился — и висю… А танк мой, натурально, горит! Потому как три… не, четыре попадания из ПэТэ пушки «Рапира» он выдержал, но «Корнетом» ево добили… а вокруг — шесть танков мувских… горят! И два БээМПе. Дали мы им жару! Вокруг мувские уголовные морды, из бурят все, в чёрном — как мешки набросаны, мёртвые! Потому как молотили мы их пока в пулемёте лента не кончилась и в кожухе вода не закипела! И только «Корнетом» нас, значит, захреначили! А я висю из люка, потому как оглушонный; а в танке ребяты из экипажа догорают, все четверо… а на гусеницы, значит, тро… пятеро из мувского спецназа намотаны — не смогли, значит, нас-то остановить! Только «Фаготом», значит… и тут — штабной афтамабиль! Разведывательно-дозорный, ну, «Тигр», знаешь… и останавливается прям возле нас. И сам генерал Родионов выходит, значит… при параде, натурально. Поглядел так, значит… строго так. И грит своим холуям: чо ж вы, падлы, так воюете?? Тут вот один танк наш батальон выключил, шесть наших «коробочек» угандошил и три БеэМПе, не считая спецназа! Ведь если так пойдёт — они ж нас… и на меня поглядел, и грит: «- Какая геройская смерть!» А адъютант евонный меня за пульс пощупал и грит: «- Да он живой!» И тогда Родионов меня велел в госпиталь, вылечить — а потом отправить в Оршанск, с пакетом, насчёт примирения с Регионами, значит. Только до президента меня не допустили, пакет отняли и чуть не убили — вот, скрываемся… на фронт мне больше нельзя!.. Будь проклята эта война! — и демонстрировал свою культяпку.
После этого их без осечки кормили и давали ещё что-нибудь с собой.
Потом коттеджи стали пустеть один за другим — часть куда-то переезжали, часть разбивались какими-то малыми, но злыми отрядами, — Валерка с Михой на это предпочитали смотреть издаля. Потом, в разбитых и разграбленных коттеджах можно было прибарахлиться и найти что покушать — всё равно ведь, как ни вывозили, что-нибудь да оставалось, если хорошо поискать. Можно стало уже спать не в подвале, а в хорошей кровати, если хорошо укутаться… Пару раз даже мылись, грея воду на большой кирпичной печке. Но появились и конкуренты — наползли такие же бомжи с города. С ними конфликтовали, боролись за территорию… В один из таких-то вот конфликтов Миху и оху. чили по голове доской с торчащим гвоздём. Миха это воспринял плохо, сразу слёг; Валерка за ним по мере сил ухаживал — но не помогло, и Миха помер.
В общем, жить стало совсем невыносимо, а ведь ещё даже не Новый Год…
