На линии огня - Тамоников Александр Александрович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Меня настораживает поведение замполита.
— Ты и с ним беседовал?
— О Злате — нет. Просто после разговора с комбатом встретил его, и Елисеев повел себя как-то слащаво. Типа, он в курсе всех дел, но пока молчит.
— А он и в курсе твоих дел.
— Тогда, может, пустить в раскрутку дело, минуя комбата?
— Но не минуя меня. Без нашего ведома политорганы на какие-либо радикальные меры не пойдут.
Черников внимательно посмотрел на Агранова:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что прикроешь меня?
Особист закурил. Выпустил струю дыма в сторону открытой форточки зарешеченного окна:
— В общем так, Саша. Я подал рапорт об отправке обратно в Афган. Скучно мне здесь, да и насчет продвижения там полегче. Из Миловиц мне шепнули, что здесь рапорт подписан. Ну, а Москва противиться не будет. Не та я фигура, чтобы заниматься мной. Так что месяца через два ждите нового особиста. За это время я составлю отчет о проверке сигнала по твоей связи с госпожой Златой Рингер. В нем укажу, что такая связь действительно имела место, но не представляла никакой угрозы государственной безопасности страны. Более того, эта связь носила бытовой характер. Ну, спал ты иногда с чешкой, потому как со шлюхами из местных борделей, а также с женами наших связываться считал недостойным офицера. А также пользуясь тем, что спас ее жизнь. Что соответствует действительности. Заметь, я говорю о твоих отношениях со Златой в прошедшем времени.
— Почему? Надеешься, что я оставлю ее?
— Ты не перебивай. Понятно, что отношения не прекратятся, но тебе надо быть хитрее. Чтобы и самому по-крупному не подставиться, и женщину свою не подставить. Вам надо закамуфлировать свою связь. Комбату — при замполите, парторге и мне — заявишь, что осознал ошибку и больше встречаться с госпожой Рингер не будешь.
— Я не смогу солгать!
— А придется, Саша! Вспомни Афган. Там проведение отвлекающего маневра иногда было просто необходимо. Это позволяло выполнить поставленную задачу. Вот здесь следует прибегнуть к тактике отвлекающего маневра. И потом, разве это ложь? Это военная хитрость.
— Я думал обратиться в наше посольство, — сказал Черников.
— Куда? — рассмеялся Агранов. — Позволь узнать, с какой целью? Хотя можешь не отвечать. Рассчитываешь убедить посла разрешить брак со Златой?
— Да!
— Выбрось эту мысль из головы. До посла ты не дойдешь. Наши ребята не допустят этого — а они полностью контролируют работу посольства. Но даже если и добрался бы, то посол не стал бы решать твои проблемы, отправил бы в штаб группы. А вот там политорганы отыгрались бы на тебе по полной программе. Так что о посольстве забудь.
— Но тогда, получается, у нас со Златой нет никаких шансов жить вместе законно, как другие?
— У тебя, Саша, их не было изначально. Но времена меняются. Не исключено, что шансы появятся, и неплохие.
Черников с удивлением взглянул на Агранова:
— Что ты имеешь в виду?
— Объясню, но запомни: это секретная информация.
— Я умею хранить тайны.
— Поэтому и объясню. Страна на пороге перемен. Уж каких — другой вопрос, этого не знает никто. Экономика страны, можно сказать, накрывается большим медным тазом. Еще немного, и она рухнет. «Сам» не в порядке по состоянию здоровья и не может руководить так, как начинал. Значит, совсем скоро в Кремле объявится новый хозяин. Рулить страной по-старому он не будет, это приведет к краху. Значит, последуют реформы. А к чему у нас в России приводят реформы? По сути, к революции. Революция же подразумевает смену общественно-экономической формации. Короче, не буду забивать тебе баки всей этой ерундой, ты прослужи здесь два оставшихся года. А потом видно будет. Может, и получишь разрешение жениться на своей Злате. Как наверняка бы получил его в начале восьмидесятых годов. Наш дорогой Ильич относился к этому безразлично. Сейчас другое время, и тебе надо пережить его. А чтобы пережить, необходимо маневрировать.
— А если ничего за эти два года не изменится?
— Ну, тогда ты хоть проживешь их вместе со своей женщиной. А если ребеночка организуете, да ты признаешь его, а Злата оформит отцовство на тебя, тогда ситуация может еще больше упростится.
— Или, наоборот, осложнится…
— Или, наоборот, — согласился Агранов, — если страну возглавит диктатор. Но ты сам поставил себя в такое положение… Ладно, подводим итоги. Ты сегодня же разговариваешь со Златой, разъясняешь ей ситуацию. Она поймет и правильно отреагирует, потому что и с ней начнут, если уже не начали, вести работу ребята из чешской службы безопасности. Далее, «каешься» в прошлых грехах и обещаешь прекратить интимную связь со Златой. Я обрабатываю Злобина, успокаиваю начальство. Оно, в свою очередь, гасит прессинг Златы со стороны местной СБ. Обстановка устаканивается. А ты аккуратно, осторожно продолжаешь встречаться с любимой.
— Мы должны перейти на нелегальное положение?
— Да. И встречаться вам лучше у матери Златы, пани Марии. Уж она-то не выдаст вас.
— А кто сдал нас сейчас, Гена? — спросил Александр.
— Соседи, Саша. И твои, и Златы. Здесь стукачество в порядке вещей. Люди выполняют свой гражданский долг.
— Паскудство это, а не порядок!
— Согласен. Но не мы здесь диктуем условия. Мы помогаем диктовать их местной власти. И все на этом.
— Замполит обязательно будет расспрашивать о нашем разговоре. Или подошлет кого-нибудь из своих активистов.
— Ну и что? Отправляй всех ко мне. Скажи, мол, беседа носила строго конфиденциальный характер, и если у кого-то есть желание узнать ее суть, то вперед, к особисту! Он очень доходчиво, а главное быстро все объяснит. По полочкам разложит.
Черников впервые за весь день улыбнулся:
— После такого ответа замполит наверняка потеряет интерес к нашему разговору.
— Что нам и требуется. Ну иди! И смотри, не наделай глупостей. Меня подставишь — хрен с тобой, я отмажусь, сам влетишь и Злату утопишь.
— И надо было тебе это сказать на прощанье?
— Прощаться будем перед моим отъездом отсюда, а сейчас, если обидел, извини. Ты и меня пойми. Не должен я делать того, что делаю! Только не спрашивай, почему помогаю тебе. Сам найди ответ. До свидания, капитан Черников!
— Давай, Гена, не волнуйся, не подведу. И спасибо тебе.
— Удачи!
Черников вышел из штаба полка. Настроение его заметно улучшилось. Он направился в расположение отдельного батальона.
В этот день он ушел из части раньше обычного, завтра, в субботу — парково-хозяйственный день, сутки его дежурства ответственным по батальону. Из гарнизона Черников направился, не заходя домой, в гостинец «Под каштаном». В кафе клиентов не было. Александр поздоровался с пани Марией и прошел за столик в углу. Из подсобки вышла Злата, приблизилась к нему, присела рядом:
— Что-нибудь случилось, Саша?
— Нам надо поговорить.
— Может, кофе принести или выпить? А то ты слишком смурной, это пугает меня.
Капитан взял в руку ладонь молодой женщины:
— Не надо ничего. И пугаться тоже. Выслушай меня очень внимательно.
— Хорошо, слушаю!
Александр передал женщине суть бесед с комбатом и особенно подробно с особистом гарнизона:
— Вот такие дела, золотая ты моя Злата!
Девушка вздохнула:
— Права была мама, нам не дадут быть вместе.
— Мы будем вместе, Злата, надо только вести себя иначе.
— Прятаться ото всех?
— Не то, чтобы прятаться, но быть аккуратней.
— Что ж, если другого выхода нет… А ты знаешь, сегодня с утра у меня был разговор с офицером чехословацкой службы безопасности.
— Да? И о чем?
— О том же. Но, капитан Плех, так он представился, долго со мной не беседовал. Спросил, правда ли, что я живу с тобой, советским офицером? Ответила, да, правда. Он спросил, знаю ли я, что это, мягко говоря, не приветствуется. Я ему встречный вопрос: а если у нас любовь? Плех как-то сожалеюще вздохнул. Любовь, сказал, это хорошо, но есть еще и интересы государства. Я спросила, каким образом наша любовь, наша совместная жизнь влияет на интересы государства. Он ответил, что я еще очень молода и наивна. А потом посоветовал мне прекратить всякие отношения с тобой, дабы не навлечь и на себя, и на маму беду. Я хотела спросить, при чем здесь мама, но Плех достал блокнот, написал что-то на страничке, вырвал ее и передал мне, со словами: «Как только вы прекратите связь с советским офицером, пожалуйста, позвоните по указанному в записке телефону». Встал и, откланявшись, ушел.
