Убить голыми руками - Тотис Андраш (мир книг .TXT) 📗
Куяму опьянила мысль о возможности аналогичного и оль же быстрого успеха. Почему бы и нет? «Скажи мне, кто твой друг…» Ну и мерзавец этот Адзато, хорошо еще, что нарвался не на девочку! Выходит, он дважды побывал гом баре? Маловероятно. Скорее, напротив: если бы Адзато считал этот бар бандитским притоном, он бы не повёл туда девушку. И тут Куяму осенило. Ведь согласно сценарию, в баре действительно ничего особенного не юисходит: Адзато делает кому-то замечание, завязывается ссора, переходящая в драку. Здесь нет никакой новой информации, никакого поворота действия. Эта сцена – результат писательской фантазии Адзато. Актер правился с девушкой потанцевать, тщательно зафиксировал детали обстановки, а затем домыслил несколько раз и завершил эпизод дракой. Сделать это было нетрудно, вот только для чего? Куяма понимал, что среди его знакомых лишь один человек способен ответить на этот вопрос: Эдди Харрис, брат красавицы Линды и непревзойденный сочинитель сценариев фильмов о каратэ.
Додзе Макамуры размещался в старом двухэтажном деревянном доме. Нижняя часть дома была отведена под тренировочный зал, вверху находилась квартира мастера, Макамура был дома. Одетый в простую, ничем не украшенную одежду и домашние дзори, он застыл на пороге, не приглашая посетителей войти.
– Хм… Дэмура! Давненько не виделись. Я думал, ты погиб.
– Меня захватили в плен.
– Да я и сам мог бы догадаться! – Фукиду поразило учавшее в его голосе презрение. – Что тебе нужно?
– Войти.
Макамура на миг заколебался, потом неохотно отступил. Полицейский и его спутник сняли обувь и вошли в крохотную, метров четырех, комнату. Потертая, но хорошего качества циновка, маленький черный лакированный столик, в углу цветы. На рисовой бумаге раздвижных дверей – седзе – классические иероглифы: один означает силу, другой – спокойствие. Фукида догадался, что двери дут в тренировочный зал и в ванную. Макамура был среднего роста, с массивными мускулами, с сильными, разработанными ладонями. Поступь мягкая, движения замедленные, спокойные, а взгляд, хоть и устремлен на тебя, но словно бы и не замечает. Неужели он и есть убийца? Фукида заглянул ему в глаза, и у него отпали все сомнения. Его охватил страх. Он чувствовал, что в поединке с этим человеком у него нет ни малейшего шанса на победу. Макамура прикончил бы его точно так же, как беднягу Джонни, расчетливо и хладнокровно. Наблюдая за Макамурой, Фукида все больше убеждался в том, что тому достаточно нанести один-единственный удар, чтобы сразить противника наповал; до этого он лишь тянул время, изматывал, чтобы сделать снимаемый эпизод подлиннее. И великий Адзато, лучший из лучших, пал от его удара! Кто бы мог предположить, что в стороне от бурной современной жизни сохранились такие страшные мастера смерти, которые к тому же передают свое умение другим. Словно бы в зоопарке вдруг откуда-то появились давно вымершие хищники! Фукида не так давно прочел, что война унесла почти всех ведущих мастеров каратэ. Это и дало возможность нынешней когорте выдвинуться на первый план. Однако, судя по всему, кое-кто уцелел. В чем же преимущества этого Макамуры? Вероятно, он даже незнаком с современными методами тренировки, да-м немолод уже. Откуда тогда в нем это пренебрежение к таким мастерам, каким был Джонни Адзато, или как он, Фукида, проворству ног которого может позавидовать любой каратист мира? Разве сладит Дэмура с этим чудовищем? Скорее всего, нет. А если Дэмура потерпит поражение, продолжить борьбу придется ему, Фукиде. Не приведи господь, чтобы Макамура все же оказался убийцей.
Харриса Куяма застал дома. Писатель был поглощен работой, и ему явно не хотелось отрываться. И все же держался он учтиво. Вытащил из машинки лист бумаги и вложил его в папку, похожую на ту, в которой находился сценарий Адзато. Затем, не спрашивая согласия Куямы, приготовил напитки: коньяк, «бурбон» со льдом и содовой, а молодой инспектор тем временем, чтобы не сидеть без дела, достал принесенную с собой рукопись.
– Как вы думаете, что это?
– Издали видно – сценарий. Уж не собираетесь ли вы сменить поприще?
– – Я? – изумился Куяма. – Это сочинение вашего зятя. Оно вам знакомо?
– Нет. Разрешите взглянуть?
– Для этого я и принес.
Харрис без околичностей погрузился в чтение, словно Куямы и не было тут. Куяма от многих своих приятелей-американцев слышал, что, по их мнению, это наиболее раздражающая японская привычка. Один из них рассказы л в красках, как он брал для университетской газеты ин-рвью у некоего японского музееведа. Вначале все шло как по маслу: он спрашивал, ученый отвечал. Затем парень задал вопрос позаковыристее. Собственно говоря, ответ не имел такого уж большого значения, репортер нинить не огорчился бы, скажи японец попросту, не знаю. Но не тут-то было! Музеевед глубоко задумался: взгляд устремлен в пространство, вид отрешенный. Так проходила минута за минутой. Парень негромко кашлял, затем окликнул ученого – безрезультатно. Тогда он робко заметил, что, пожалуй, есть смысл перейти к следующему вопросу, – то есть вел себя просто-таки по-варварски, с точки зрения японца. Однако вскоре репортер вынужден был сдаться в этой неравной борьбе: достав журнал, он принялся читать. «Вы не поверите, что было потом, – рассказывал он приятелям. – Минут через десять этот тип продолжил разговор как ни в чем не бывало: думаю, что правильнее всего будет ответить на это вопрос так…»
Похоже, Харрис был из того же теста. Во всяком случае, вел он себя как истинный японец, чего нельзя было сказать о Куяме. Тот, на манер невоспитанного американца, вытащил книгу из тесно заставленного стеллажа хозяина и углубился в чтение. Он успел прочесть страниц двадцать, когда Харрис деликатно похлопал его по плечу.
– Сюжет довольно банальный. Не бог весть что, но сойидет.
– Вы ожидали от Адзато лучшего?
– Удивляюсь, как его на это хватило! Писать сценарий совсем не простое дело.
– Скажите, а как бы вы завершили этот сюжет? Вернее… – Куяма спохватился, что вопрос в такой форме звучит оскорбительно, и наспех сформулировал его иначе. – Вернее, как бы его завершил Адзато, останься он в живых?
– Откуда мне знать?
– Вы же сами сказали, сюжет банальный. Тогда, очевидно, не так уж трудно определить развязку, если исходить из привычных шаблонов.
Харрис скрестил свои длинные ноги, руки свесил через поручни кресла, запрокинул голову назад и, уставясь потолок, заговорил в тоне бывалого рассказчика.
– Адзато – то есть герой фильма – узнает из заслуживающего доверие источника, кто в действительности является главарем всей преступной банды. Конечно, имеется в виду не какой-нибудь заурядный уголовник и не делец сомнительной репутации, с одинаковой легкостью (участвующий и в грязных аферах, и в легальном бизнесе, нет, истинный главарь банды- человек совсем другого типа. Это лицо, пользующееся всеобщим уважением, скорее всего, известный политик или меценат, глава солидной фирмы, вполне возможно даже врач или ученый. А вот Адзато… впрочем, постойте! Вы уверены, что вам требуется самая расхожая дребедень, а не доподлинно стоящий сюжет?
– Уверен.
– Тогда получайте. Адзато заявляется на квартиру главаря. Тот радушно встречает гостя, угощает дорогими напитками, всячески подчеркивает, как он рад визиту. Однако нашего героя не подкупить дешевой лестью. Он прямо в глаза заявляет хозяину дома, что знает всю правду и не успокоится до тех пор, пока не выведет преступника на чистую воду. Главарь банды в завуалированной форме угрожает ему, но нашему герою море по колено. Опершись о стол, он произносит несколько высокопарных фраз, чтобы последнее слово осталось за ним, и уходит. Можно еще на прощание отвесить гостеприимному хозяину пару оплеух – тут, так сказать, дело вкуса.
– Никаких грандиозных потасовок?
