Матросы «гасят» дикарей - Зверев Сергей Иванович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
Наступление противника по широкому фронту началось не сразу, и это правильно, требовались подготовительные мероприятия. Но неожиданно повалили пестрой толпой, вереща и улюлюкая, и спецназовцы опешили.
– Мама дорогая! – восхищенно пробормотал Антонович. – Да они же обдолбанные в срам! Какие лица счастливые, вот бы мне такое…
– Ага, – согласился Платов, прекращая стонать и припадая к прицелу. – В состоянии алкогольного и наркотического опьянения. А чего вы удивляетесь, товарищи офицеры? Времена меняются. Богатыри перед атакой пили сидр, красноармейцы – «наркомовские граммы», фрицы – шнапс, а молодежь страны папуасов: укольчик «герыча» – и все вокруг фиолетовое и розовое…
– Не стрелять, – предупредил Глеб. – Пусть подойдут поближе.
– А поближе – это как? – озадачился Становой. – По мне так они уже близко.
– А думаешь, командир не скажет, когда будет совсем близко? – удивился Семен.
Физиономии идущих на прорыв бандитов были скорее перекошенные, чем счастливые.
Впрочем, толпой они валили недолго. Соображали, что после смерти уколов уже не будет. Стали рассыпаться, залегать, ползли, оттопыривая задницы. Около трех десятков – пестрые, словно с карнавала, молодые, злые, решительные. Примерно половина – черные, как ночь, негрито, остальные посветлее – чистокровные папуасы. Шли без колебаний, устремленно рвались вперед. Мелкие группы перебегали, остальные прикрывали их огнем. Стреляли грамотно – короткими отсечками, без понтов и выпендрежа.
Перекатывались, припадали к прицелам, а товарищи в это время спешили дальше.
Какие-то азы военной науки этой шпане преподавали. Они одолели половину голого пространства, когда до задурманенных мозгов стало доходить, что им никто не оказывает сопротивления. Стали приподниматься черные, как уголь, головешки, озадаченно вертеться. «А ведь могут и не видеть нас, – догадался Глеб. – Чувствуют, что мы под боком, а вот не видят. Серые пятна на серой “гладильной доске”, да еще и после соответствующей дозы…»
– Сейчас повалят, – прошептал Антонович с правого фланга. – Как пить дать повалят.
– Оракул ты наш… – ахнул Семен, когда пестрая толпа поднялась в полный рост, собираясь в один присест проскочить голый участок и прорваться к реке.
Они бежали в полный рост, паля на бегу, галдя, как сороки. Молодые звери, не знающие пощады к врагам, преданные душой и телом своей папуасской коза ностре.
Глаза блестели, источая наркотическую дурь, орали разверзшиеся рты. Оставалось сорок метров до разношерстной массы «смертников», тридцать… вырвался вперед бесшабашно вопящий мулат в распахнутой гавайской рубахе.
– Ну, в натуре банда Мишки Квакина… – с невольным восхищением пробормотал Семен.
– Тоже, поди, колхозные сады трясут.
«Больше не будут», – подумал Глеб.
– Не пора, командир? – у Станового срывался голос. Он был бледен, не отрывался от прицела, от волнения, а может, от жары высунул язык.
– Штаны еще сухие? – буркнул Глеб.
– Кажется, сухие…
– Значит, рано…
– Эй-эй, нас сметут сейчас… – заволновался Семен.
– Ну, ладно, ладно, огонь! – дал команду Глеб. – Гаси упырюг!!!
Бандиты ускорялись, неслись, закатив глаза. Свинцовый ливень, который обрушился на них, просто смел бегущих впереди. Папуасы валились охапками, визжали, катались по земле. У кого-то из замыкающих съехала крыша, визжа, как базарная баба, он вскинул автомат, полоснул, повалив пару своих. Бойцы стреляли, не отрывая пальцев от спусковых крючков. Меняли обоймы, снова стреляли. На пустыре творился сущий ад. Кровь текла рекой, метались угодившие в переплет бандиты. О наступлении речи уже не было. Те, кого не покосило, бросали автоматы, пятились, падали на землю, расползались в разные стороны. «Странно, что они не прикрылись девушками, – мелькнула у Семена мысль. – Тогда вполне могли прорваться… А где же, черт возьми, наши девушки?!» Мысль, самая насущная на текущий момент, в горячке боя не задержалась.
Он вставил последний магазин, вывалил за три секунды его содержимое, хлопнул себя по подсумку и аж похолодел. Почему все хорошее так быстро кончается?
– Пипец, командир, патроны кончились! – торжественно объявил Семен, сдувая пот со лба.
– И у меня! – обнаружил Становой, растерянно надавливая на спусковой крючок и хлопая себя по боку.
– И у меня сейчас кончатся! – воскликнул Антонович, выплевывая последние патроны.
Над полем боя зависла вопросительная тишина. Уцелевшие бандиты поднимали головы, не всех, к сожалению, ликвидировали. Слева оставалось трое или четверо, парочка справа. Поднялся на колени волосатый жилистый шпанец, уперся ладонями в землю,
проорал что-то воинственное, гортанное, махнул рукой, дескать, за мной, пехота! И снова кинулись в атаку чернокожие черти – злые, раненные, обливающиеся кровью.
Махали мачете, кулаками, подобранными камнями. Но и у них практически не осталось патронов. Бегущий в авангарде выдал из «калашникова» короткую очередь, она оказалась последней, он перехватил автомат за цевье, вознес над головой. «А где же, черт побери, наши уважаемые американские “агрессоры”?!» – подумал Глеб.
– Ну, что, пошли, родимые?! – взревел он, прыгая в низкую стойку. – Покажем этим засранцам, что такое настоящий кулачный бой!
И пошла, рыча и чертыхаясь, морская пехота… Хватались за камни, размахивали прикладами, мчались в контратаку. Пронзительный рев из четырех луженых глоток слился в один – страшный, царапающий душу. Сбились в яростном порыве. Эти черные черти были ловкими и пронырливыми, швырялись камнями, выскальзывали из рук, как угри, махали руками, как мельницы. Жаркий пот заливал глаза, все происходило, как в тумане. Болталась фигура перед глазами, Глеб видел лишь оскал и бренчащее ожерелье на безволосой груди. Глеб швырнул в бандита винтовку, как копье, прикладом вперед. Что-то захрустело – то ли челюсть, то ли ребро. Мерцающий «маятник» куда-то убрался. Но его уже оккупировал следующий – он кричал пронзительным фальцетом, вращал мачете с бешеной скоростью. Приближался с перекошенной пастью, рубил воздух с безумным упоением. Глеб попятился. Ну уж хрен, спецназ не отступает!
Он издал ответный рев, перекосилась челюсть, Глеб сгруппировался, прыгнул ногами вперед, ударив врага в живот обеими пятками. Бутсы – промокшие, тяжелые, облепленные грязью – были сродни тарану для выбивания крепостных ворот! Бандит покатился, подпрыгивая на кочках, но в нем тоже было немало силы, подлетел с измученным болью лицом, бросился в ответку. Глеб подобрал упавшее мачете, ударил поперек, буквально вскрыв грудную клетку и часть живота, и бандиту стало не до праведной мести…
Глеб озирался – распаренный, возбужденный, остерегаясь подвоха со стороны.
Рукопашная шла полным ходом. Бандиты орали, как оглашенные, спецназовцы дрались молча, не расходуя силы на крики. Семен отпрыгнул от назойливого типа с татуировкой дракона через всю спину, подобрал тяжелый камень, швырнул парню в живот, и пока тот ловил кайф, вываливая глаза из орбит, разбил бандиту челюсть, сам при этом орал, поскольку костяшки кулаков превратились в кровоточащие раны. Остальным было тяжко. Антонович бился против двоих, расставив ноги, с угрожающим взглядом. Двое обливались кровью, но наскакивали, как задиристые петухи, наносили удары исподтишка, меняли позиции, отбегали, снова набрасывались. Лицо у Антоновича превращалось в кровоточащий нарыв, но он держался, отвешивал тяжелые удары на два фронта…
Становой орудовал прикладом штурмовой винтовки. Но собственные разбитые челюсти и сломанные носы бандитов уже не впечатляли, они бились на голом автомате, как берсеркеры, понимали, что если прекратят драку, то попадают замертво. Их тоже было двое – подвижные, голосистые, как соловьи… Серега выдыхался, удары становились неверными, мимо цели. Попробовал последнюю попытку переломить ход поединка, с рычанием вознес над собой винтовку… и на ней повисли два противовеса, болтая ногами и исполняя какую-то похабщину…
