Секретный туннель - Зверев Сергей Иванович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Вот тогда-то и вышли на грустно спивавшегося инженера кожаные ребятки, работавшие на самого Сильвестра, у которого были какие-то свои дела со смуглыми парнями из далекой Колумбии. Иванова отмыли, похмелили очень приличным «Абсолютом», и вскоре корабел уже в поте лица трудился на тайной верфи, где для наркомафии умельцы чуть ли не со всего света клепали мини-субмарины, на которых планировалось доставлять отборный кокс в Северо-Американские Штаты. Естественно, Иванов понимал, что кокс — это в данном случае не отборный уголь, но платили очень прилично, выпивки хватало, да и… его желание или нежелание никого, собственно, и не интересовало.
…Здесь, в подземелье, ночная тишина ощущалась особенно остро, поскольку ни звуков ночной сельвы здесь не было, ни плеска речной воды — а было лишь сонное гудение дизеля, вращавшего роторы электрогенераторов. Длинные, гулкие сводчатые коридоры, скупо освещенные желтым светом помаргивавших лампочек, железные двери, пирс с несколькими лодками и субмариной, уже подготовленной для утреннего выхода в долгий и опасный рейд.
Черная тень, в которой нетрудно было узнать русского инженера, медленно продвигалась по длинному коридору, стараясь передвигаться как можно бесшумнее. Иванов, еще с вечера предупрежденный о завтрашнем рейсе, сейчас был абсолютно трезв. Да и пил он в последнее время лишь ровно столько, чтобы не разуверить Алехандро и его подручных, что человек он «конченый и совершенно безвольный». Босс, кажется, в это верил, а вот заходивший вчера в каморку инженера Джексон явно что-то почувствовал, гад. Глаза пустые, холодные и злые — одно слово, наемник. Хотя и не мог он никак знать, что Владимир несколько последних дней лишь полоскал рот виски, да принимал внутрь не больше глоточка — лишь бы запах стойкий не пропадал.
Инженер свернул в один из туннелей, прошел его до конца, тихо приоткрыл железную дверцу и нырнул в темноту. Зажег потайной фонарик и, подсвечивая себе под ноги, прошел еще метров тридцать. Здесь, в небольшом тупичке, все было занято притащенными сюда и сваленными грудами старого хлама, оставшегося еще с тех времен, когда базой владели немцы. И Владимир пришел сюда не случайно. В укромном уголке была спрятана у него заветная металлическая коробочка…
Вот она, родимая… Инженер бережно извлек тяжелую стальную шкатулку и, откинув крышку, посветил фонариком внутрь. Любовно погладил ладонью пару нетолстых пачек долларов, затем развернул тряпицу, и в неверном голубоватом свете фонаря блеснули десятка два колец, несколько тяжелых цепочек и брошей, скромно искрившихся разноцветными лучиками, исходившими от драгоценных камней. Отдельно лежали два увесистых продолговатых слитка золота, проштампованных имперским германским орлом, сжимавшим в когтистых лапках маленькую свастику.
Этот клад Владимир нашел совершенно случайно, из чисто русского любопытства обшаривая закоулки построенного нацистами подземелья. Видно, кто-то из бывших хозяев базы спрятал захороночку на черный день, но так и не сумел по какой-то причине ею воспользоваться. Теперь она здорово пригодится русскому инженеру, который твердо решил при первой же возможности сбежать от проклятых мафиози и вернуться в Россию.
Оказывается, все эти рассказы о ностальгии вовсе не выдумка… Иванову казалось, что он действительно не просто бежит от бандитов и спасается от неприкрытого унизительного рабства, а совершенно искренне смертно тоскует о снежной зиме и о золотом шпиле Петропавловки, на который совершенно не обращал внимания, живя в старом добром Ленинграде — Санкт-Петербурге…
— Да ты у нас богатенький Буратино, — внезапно раздался за спиной насмешливый голос.
Инженер вздрогнул и похолодел от ужаса. А голос-то какой знакомый… Иванов, совершенно не понимая, что он делает, словно во сне протянул руку к лежавшему на каменном полу фонарику. Так хотелось покрепче зажмуриться, а потом проснуться…
Зажмуриться Владимиру вполне удалось, а вот проснуться… Человек уверенно шагнул к будто уменьшившемуся от ужаса инженеру и одним движением жестких ладоней свернул ему шею. После чего оттолкнул труп в сторону, вытер ладони о ткань своих брюк и деловито осмотрел содержимое коробки. Удовлетворенно кивнул, захлопнул крышку и, засунув шкатулку под мышку, спокойным шагом отправился в обратный путь…
До рассвета оставалось еще часа полтора, когда в дверь кабинета Алехандро громко постучали. Стук был требовательным и уверенным одновременно — так стучат или почтальоны, приносящие безрадостные телеграммы, или полицейские, считающие, что имеют полное и законное право беспокоить граждан в любое время суток.
Босс с трудом поднял голову от подушки, прислушался и посмотрел на часы. Стрелки показывали половину четвертого. Толстяк включил настольную лампу, выудил из-под подушки пистолет, еще раз тупо полюбовался на свои часы и, тяжело отдуваясь и встряхивая тяжелой спросонок головой, пошлепал к двери.
— Кто там и какого черта? — прикрывая глаза, почти беззлобно спросил Алехандро неведомого «стукача».
— Босс, это я, Джексон. Откройте. У нас маленькая неприятность…
Толстяк на несколько секунд задумался, усваивая озвученную наемником новость, потом повозился со стальной скобой на двери и распахнул дверь, пропуская Джексона в кабинет.
— Джексон, я тебя когда-нибудь пристрелю. От тебя одни неприятности… Так что там стряслось?
— Да ничего особенного, — мрачно усмехнулся Кэп. — Просто нашему русскому инженеру кто-то свернул шею.
— То есть, как это «свернул шею»? И кто? — босс все еще не освободился от сонной одури и соображал плохо.
— Свернули как обычно — набок. Раз — и все, нет нашего пьяного русского гения. А кто — тоже неизвестно. Меня часовой разбудил и сообщил, что русский вышел из своей каморки и куда-то побрел по туннелям, пошатываясь и что-то бормоча по-русски. Сначала парень не придал этому значения: ну, побрел куда-то пьяный человек и побрел. Но русский все не возвращался, и ему это показалось подозрительным. В общем, часовой разбудил меня, и мы пошли этого идиота искать.
— И нашли…
— И нашли со свернутой шеей, уже мертвого.
— А может быть, он сам упал? — с тоской спросил толстяк, наливая в стакан минеральной воды.
— Негде там было падать, босс, — покачал головой наемник. — У меня две версии. Или это кто-то из наших — но ума не приложу, кому мог мешать безобидный пьяница. Или все гораздо хуже…
— Что хуже-то?
— А то, что мы каким-то образом умудрились проворонить этих штатовских аквалангистов и они уже лазают по нашей базе…
— Проклятие! Этого только нам не хватало, — Алехандро быстро прикинул, чем может грозить такой вариант, и без раздумий приказал: — Поднимай всех. Пусть эти прибывшие пловцы обшарят все вокруг подводной лодки и проверят ее корпус — вдруг там уже мины установлены. Остальные бойцы должны обойти территорию базы и проверить все закоулки…
Спустя час Алехандро доложили, что никаких следов присутствия посторонних на территории базы не обнаружено, с подлодкой все в полном порядке и для беспокойства нет решительно никаких причин.
Босс размышлял недолго: если с субмариной все в порядке, то на непонятную смерть русского не стоит и внимания обращать. А хозяевам, если заинтересуются, вполне можно сказать, что инженер просто спьяну свалился с лестницы и сломал себе шею. Только кому он нужен, этот пропойца… Сейчас главное — благополучно отправить подводную лодку с грузом в рейс.
— Джексон, я еще часок подремлю, а ты бери людей, грузитесь в лодки и отправляйтесь осматривать территорию вокруг базы. — И, не в силах отказать себе в мелкой мести, добавил: — Все равно тебе не спится, а на реке уже рассвело. Так что иди, Кэп, работай…
35
Важнейшими военными дисциплинами, которым обучают любого бойца в любой армии мира, являются всем известные тактика, огневая подготовка, военная топография, подготовка общефизическая и множество прочих. Однако есть две особые науки, без которых не может обойтись ни один снайпер, разведчик или диверсант. Первая — умение маскироваться в любых условиях так, чтобы враг прошел в метре от бойца, а то и буквально наступил ему на спину и все-таки ничего не заметил. Вторая — ничуть не менее сложная, а частенько и главная: умение терпеливо ждать. Ждать часами, иногда — сутками. Ждать и наблюдать, при этом не выдавая себя ни звуком, ни неосторожным движением. Нельзя встать и пройтись, размять затекшие мышцы; нельзя разговаривать, курить, отойти на минутку в туалет. Ничего нельзя. Можно лишь смотреть и ждать, когда наступит именно та минута, когда можно будет действовать.
