Игра по своим правилам - Нестеров Михаил Петрович (бесплатная регистрация книга .txt) 📗

«Зараза!» – ругнулся Лихачев и скрыл чувства за вопросом:

– Каким образом диверсионная группа попадет на борт? – Он точно знал, что самолет по нормам международного права пользуется неприкосновенностью и попадает под принцип экстерриториальности. По прилете и после разгрузки борт закрывают и приставляют к нему круглосуточную охрану из представителей посольства, офицеров ФСО и местных служб безопасности.

– Это их работа – проникать незамеченными на любой объект. Примерно за час до прибытия дипмиссии на борт ты сообщишь в инспекцию по безопасности полетов «Эльдорадо», что в одном из двигателей обнаружены птичьи перья.

– Что?

– Советую обзавестись каким-нибудь пухом заранее. Еще вопросы есть?

– Да. Пассажиры рейса в курсе «вспомогательной» миссии?

– Я понимаю, почему ты спросил: во главе делегации – военный, представляющий главу государства по вопросам терроризма. Нет. Ни пассажиры, ни офицеры ФСО ничего не знают об этом. Если информация уйдет от тебя, ответишь головой. Повтори задание.

– Я получаю инструкции старшего группы по пути в Эквадор. По вылете из Боготы выполняю ваши распоряжения. За час до прибытия Федорова на борт я извещаю инспекцию по безопасности полетов об обнаружении в одном из моторов птичьих перьев.

– Выполняй. Желаю удачи.

«Команда собирается по одному…» – вслед за Мартинесом де Хойя повторил Рафаэль. Он разгадал авантюрные шаги своего давнего знакомого и своего ровесника, генерала теперь уже российской разведки. Эспарза при всем желании не мог отследить карьерный путь Юрия Брилева. На Острове свободы он знал его как одного из руководителей Центра радиоперехвата и специалиста по заброскам диверсионных групп. Навсегда улетая из Кубы, полковник взлетал и над прежними регалиями. Однако при этом он становился послушной собакой при злом хозяине. Если он встанет в стойку, ему тут же укажут на место, стеганув его нагайкой прошлого.

Да, он многому научился за эти восемнадцать лет, продолжал рассуждать Эспарза; в отличие от его заторможенного говора, мысли Рафаэля бежали быстрой горной речушкой; порой они закипали на порогах. «Тонко, – одобрил он план генерала Брилева. – Ловко он заманил Паулу в свои сети». Рафаэль не знал, как называются группы, подобные той, что обосновалась в испанской «Мечте». Однако человек, едва не снесший одним-единственным ударом голову Энрике, – профессионал широкого профиля.

Брилеву Паула и даром не нужна. Он боится ее пуще смерти. Она инструмент в его руках. На нем поиграли руки агента «с обложки журнала». На Пауле отыграли в четыре руки.

«Твари! Им неведомы человеческие чувства».

«Команда собирается в Боготе по одному».

– Энрике не мог ошибиться? – спросил хозяин. Он уже решил участь своего ближайшего помощника, дело оставалось за временем; а пока что он, можно сказать, незаменим в опознании русских боевиков.

Энрике Суарес поднялся на вершину своего положения с простого уличного торговца наркотиками. Он стал сиротой в четырнадцать лет. Поначалу он входил в ячейку, потом стал «колено». Дальше его пригрел сам Рафаэль, избавившись «традиционным» способом от прежних помощников и их семей. Когда их убивали, Энрике подражал хозяину – равнодушно посасывал сигарету. Когда мужчин, женщин и детей облили бензином, он щелкнул зажигалкой и бросил ее в груду мертвых тел. Семья обновилась.

– Нет, Рафаэль, – покачал головой де Хойя. Он сидел напротив Эспарзы, их разделяло не меньше пяти метров каменного пола на старой террасе. Хозяин расположился у окна на диване, Мартинес устроился у стены на стуле. Солнце катилось к закату и косилось на собеседников пунцовыми лучами. – У Энрике фотографическая память на лица.

– Он ляпнул такое, или тебе это пришло в голову?

– Он. Мы дежурили напротив паспортного контроля в «Эльдорадо». Из девяноста восьми человек, прибывших из России, он сразу выделил одного: инструктора из «Мечты». Потом мы наведались в Седьмую Карреру [4] и точно выяснили его имя – Владимир Веселовский. Сегодня прилетел его товарищ – Сергей Клюев.

– Чем был занят Веселовский эти три дня?

– Развлекался в «Хотерья де ла Канделариа».

Эспарза кивнул. Он хорошо знал этот столичный отель, перестроенный из колониального особняка и обставленный старинной мебелью. Ровно полгода назад он несколько часов провел в этой гостинице.

– Как именно он развлекался?

– В первый же вечер он подцепил двух шлюх и увел их к себе в номер. До утра оттуда доносились аргентинские танго, никто из троицы из комнаты не показывался. Про Клюева ничего не известно. Лет двадцати пяти. По виду профи. Похож на сжатую пружину. Он спокоен, не нервничает.

– А тот, что постарше?

– Его фамилия Абрамов. В отличие от остальных, он прилетел в Боготу из Испании. Энрике сказал: «Давай проверим барселонский борт». И не ошибся. Думаю, этот Абрамов командир группы.

– Он тоже развлекался с проститутками?

– Нет, Рафаэль. Он наведался к Карлосу Хилю, владельцу части цветочных теплиц в «Эльдорадо». Карлос потом сказал мне, что Абрамов интересовался крупной партией орхидей, закинул удочку насчет левого товара, намекая на контрабанду. Карлос ответил ему: «Плати, все сделаю». У него прочные связи в столичном аэропорту. Может загрузить не один самолет «левыми» орхидеями.

Итого, трое – подсчитал Рафаэль, расшифровывая «цветочный» ход Абрамова как отвлекающий маневр. Похоже, Брилев совершил ошибку. Он в спешном отъезде Паулы и ее опекуна разглядел инициативу Энрике, над которым поработал его «дровосек». «Он торопится, он слишком торопится убрать меня».

На гасиенде дона Эспарзы не было спутникового телевидения. Спутник – вещь нехорошая, он связан невидимым лучом с конвертором, облучателем и цифровым тюнером антенны. Это путеводная нить для ракеты с телевизионным наведением. Спутник – вещь нехорошая. Он давным-давно заснял каждую горную трещину, каждый выступ вокруг Сан-Тельмо, каждую деталь на самом ранчо. И продолжает свою шпионскую фотомиссию. Пожалуй, то, о чем сейчас вспомнил Рафаэль Эспарза, можно было назвать «Однажды в Боготе…»

Шесть месяцев назад Рафаэль приезжал в столицу уладить дела с поставкой сырья из Боливии. Сырье – это кокаиновые листья, измельченные в химических лабораториях Верхнего Перу, клейкая паста отвратительного цвета недельного нарыва. Она после очистки и превращения в порошок самолетами перебрасывалась в Штаты и Европу. Встреча боссов наркокартелей и наиболее влиятельных «цеховиков» вершилась в лучших традициях мафиозных кланов. Они собрались в ресторане столичной гостиницы «Хотерья де ла Канделариа». Лишь два с половиной часа Рафаэль провел в своем номере, охраняемом десятком боевиков Мартинеса, ожидая означенного часа. Там он смотрел новостные каналы… Вещание было не только колумбийским. Переключая каналы, Эспарза слушал последние новости из испаноговорящих стран – Венесуэлы, Эквадора, Перу, Парагвая. Именно Венесуэла, эта федеративная республика, в состав которой входят двадцать два штата, федеральные территории и владения по числу венесуэльских островов в Карибском море, и преподнесла ему сюрприз. В Каракасе встречались два министра – российский и венесуэльский. После переговоров (они были посвящены международной политике в области информационно-коммуникационных технологий) корреспондентам Daily Journal и El Universal разрешили задать чиновникам по два вопроса. Первой на вопросы отвечала российский министр – на хорошем испанском наречии.

Эспарза хотел переключить телевизор на другой канал, но рука его дрогнула. Он на миг прикрыл глаза, потом вперил их в невысокого роста женщину. Он даже тронул свой седой висок: не снится ли ему все это. В российском министре он узнал… Он долго не мог подобрать определения. Он мог сказать, что узнал возлюбленную Сальваторе Мендеса, дочь полковника советской разведки, мать Паулы Марии… Она была многолика, страшна, как горгона Медуза. Эспарза резко нажал на кнопку, словно выстрелил в эту женщину, направив в ее сторону пульт. Она исчезла с экрана, но осталась в памяти. Она постарела… но не изменилась. Может быть, потому что Рафаэль часто думал о ней, вспоминал ту единственную встречу, когда образ советской девушки раз и навсегда отпечатался в его памяти.