Подарок девушки по вызову - Серегин Михаил Георгиевич (книги полностью TXT) 📗
— Ага.., я-то хотел устроиться.., а кто в этом самом клубе разыграл ограбление, чтобы потом демонстративно обезвредить «преступника» и за это халявно поужинать, а потом признаться в любви хозяйке клуба, поставить ее во все мыслимые позиции.., а потом обчистить кассу под носом у охраны и смыться? «Преступник» твой, кстати, оказался бывшим полицейским, уволенным за пьянство. А, не было такого, о добродетельный и законопослушный Владимир Антонович?
Свиридов прищурился на бежавшего по выцветшим обоям таракана атлетического телосложения и, почти не целясь, метким выстрелом из пневматического «ствола» вмял его в стену, а затем нараспев произнес:
— А что же вы хотели, почтеннейший Афанасий Сергеевич? Должен же я был где-то брать деньги, чтобы платить штраф за тот аттракцион, когда ты, сукин кот…
— Да? — перебил Афанасий. — А кто месяц назад прыгал с моста, привязавшись за ноги резиновой хренотенью? Чтобы не долететь до земли два метра и болтаться, как блоха на веревочке?
— Да ты ничего не понимаешь, — запальчиво возразил Свиридов. — Это очень дорогой аттракцион, сейчас он очень модный в Америке и Канаде.
Знаешь, как способствует выработке адреналина?
Им же, несчастным, постоянно его недостает. Это у нас, в России, сплошная веселуха, а у них, кроме минетчицы узкоколейного президентского профиля, никаких развлечений нету. А-а-а.., ты же не видел, как я прыгал. Ты тогда не был в состоянии понять этого, потому что напился в тот день с самого утра и с кучей проституток катался на катерах.., и голосил при этом песню "Из-за острова на стрежень…….
«мощным взмахом поднимает он плененную княжну и за борт ее бросает в набежавшую волну», и все такое, а?
— А кто в Париже сожрал две марки LSD и уверял каких-то нигеров из Латинского квартала, что он Нельсон Мандела? Не ты?
— Да ладно тебе, Афоня. А ты не помнишь, как ввалился в синагогу и заорал, что ты бывший православный священник и осознал ложность христианского учения, и теперь хочешь принять иудаизм, главным образом потому, что тебе очень понравилась маца.., когда тебя кормила ею какая-то массажистка из Хайфы, а?
— Но я ведь на самом деле был священником…
— Ладно… Я знаю только одно, — терпеливо сказал Свиридов, — что три месяца назад мы улетели из Москвы с двумя прекрасными дамами и шестидесятитысячной кучей баксов. И решили немного развлечься.., законное, в общем-то, решение с этой нервотрепкой по поводу выдворения из России и предыдущими комиксами про злобных дядек из спецслужб. Но это не повод, чтобы на шестой день твоя Катька сбежала от тебя с каким-то латиносом… не вынесла твоих утренних похмельных серенад и прочих проистекающих от тебя эстетских изысков… вроде распивания виски в раскачиваемом тобой же фуникулере над альпийской пропастью и избиения ночного портье, и не какой-нибудь заурядной дубинкой или ножкой от стола, а кадкой с фикусом.
— А твоя Анька и вовсе нарочно потерялась в аэропорту Пальма-де-Майорка, а потом скинула тебе на пейджер: «Свиридов — лох», — отпарировал Фокин.
— Может, у нее любовь, — индифферентно протянул Влад, — встретила там, понимаешь, какого-нибудь Энрике Хулиевича Иглесиаса и воспылала к нему страстью.
Фокин пожал широченными плечами и произнес:
— Не пойму я тебя, Влад. То из-за нее чуть башку свою не заложил, а теперь красочно разглагольствуешь о всяких Хулиевичах.
— А я и сам себя не понимаю, — махнул рукой Свиридов. — Очень часто.
У него были все основания говорить подобным образом. Еще совсем недавно, в декабре девяносто девятого года, Влад был выслан из России. Вместе с Фокиным. Можно сказать, что во многом это произошло благодаря упомянутой Фокиным женщине — по имени Анна. Из-за нее Влад ввязался в крупную игру с участием спецслужб, крупных государственных и коммерческих структур и, разумеется, доморощенной мафии, что сейчас так удачно срастается с двумя вышеупомянутыми социальными институтами.
Нельзя сказать, что он проиграл. Хотя бы по той причине, что остался жив и заработал очень приличную для нынешней российской реальности сумму.
Но нельзя сказать, что он и выиграл. Потому что был выслан из пределов Российской Федерации вместе с Афанасием Фокиным, который деятельно помогал Свиридову в его «беге по лезвию бритвы», и с Аней, жизнь которой, собственно, и была основной ставкой в затеянной Свиридовым — не по своей воле! — опасной и кровавой игре.
А теперь он с такой легкостью и добродушным цинизмом говорил об этой же самой женщине, с которой расстался с еще большей легкостью. Вероятно, для каждого чувства приходит пора листопада, и точно так же, как неотвратима осень, как неумолимо расползается по листве красно-желтая ржавчина отторжения и забвения, — точно так же сгорает и привязанность в сердце человека.
Любовь нельзя передерживать, как нельзя передерживать вино — иначе губы обожжет скисшая уксусно-кислая отрава усталого разочарования.
Примерно так раз десять разглагольствовал Свиридов. Степень красочности и душещипательности выражения зависела от количества выпитого.
В последнее же время — после того, как финансы Фокина и Свиридова затянули даже не романсы, а просто-таки похоронный марш имени Сергея Кириенко образца августа 1998 — с угрожающей частотой зазвучал следующий мотив:
— Ты не находишь, Афоня, что период молодеческой резвости несколько затянулся? Ничего, что ни у меня, ни у тебя, как говорится — ни детей, ни плетей — по крайней мере, детей, о существовании которых нам известно, и плетей, на которые выдана лицензия… Что это такое?
Фокин только фыркал, отдувался и иногда неразборчиво ругался. На адской неудобоваримой смеси русского, английского и арабского.
И вот сегодня — 7 марта двухтысячного года, в канун всемирного женского дня, отмечаемого, как то известно, только в России, они сидели в номере занюханной лондонской гостиницы — с живописным видом на свалку — и перечисляли прегрешения друг друга за время, проведенное ими в разъездах по Европе и Ближнему Востоку.
Всем своим видом напоминая кадры из чудовищно тупой американской комедии с острохарактерным созвучным наименованием «Тупой и еще тупее». Про двух идиотов, влипающих в самые нелепые ситуации благодаря своей непроходимой, феерической глупости.
Хотя про Влада и Афанасия сказать такое — значит сильно погрешить против истины. Лишь по той простой причине, что они были бывшими офицерами спецназа ГРУ — еще союзного ГРУ, — а там, как известно, дурачков не держали.
— И что же ты предлагаешь, Влад? — недовольно пробурчал Афанасий. — Как лекарство от этой, значит, затянувшейся молодеческой резвости.., от молодости, стало быть.
— Не путай хрен с пальцем.., тоже мне загнул — лекарство от молодости. М-м-м.., вот тебе, Афоня, жениться, — продолжал разглагольствовать Свиридов, — и стал бы ты милый и законопослушный, приятно посмотреть. Детишек бы завел. Мальчика и девочку. Жена бы тебе ужин готовила, пить бы ты бросил.
— Бросил, — проворчал Фокин, — головой об угол…
— Зато жениться — это свадьба, то есть законный повод выпить. А не так, как ты — первый вторник недели за великий праздник держишь. Не говоря уж о первой среде, пятнице или там субботе.
В этот момент зазвонил телефон. Афанасий поморщился, потому что звуковая волна больно отдалась в висках, особо чувствительных после вчерашнего бурно проведенного вечера. Влад протянул руку и снял трубку:
— Да.
— Мистер Свиридов? Вам звонят из Москвы.
Сейчас соединяю.
— Из Москвы? — недоуменно протянул Влад. — То есть как — из Москвы? Кто это узнал, что я нахожусь в этом инкубаторе для клопов?
— А Илья? — отозвался из угла Фокин, украдкой вытягивая из-под дивана бутылку водки. — Ему ты разве не давал телефона? Мы ведь в этой дыре больше недели торчим, может, ты ему звонил…
Свиридов пожал плечами и крутнул на пальце пневматический пистолет.
— Влад? — прозвучал в трубке возбужденный голос брата. — Это ты?
— Так точно. Здорово, Илюха. Чем порадуешь?
