Саранча - Латынина Юлия Леонидовна (бесплатные книги полный формат txt) 📗
— А кроме «Зари», губернатор на кого-нибудь наезжал?
Чердынский помолчал. У него была странная манера говорить — он очень долго думал перед тем, как произнести слово. Валерий наблюдал такую манеру у пьяных, хорошо себя контролирующих. Но Чердынский был не пьян и не под дозой.
— Четыре месяца назад. Пивоваренный завод «Мечта». Три проверки, санэпиднадзор, потом налоговая полиция. Директора Очуева посадили на три года. Место директора занял замгубернатора.
Валерий усмехнулся.
— Такое название — «Приска-Стройкомплект» — ты его слышал?
— Да. Это фирма, которая поставляла заводу оборудование. Она пропала с векселями на крупную сумму, векселя теперь всплыли…
— Я знаю. Кто хозяин этой «Приски»?
— Верховцев. Некто Верховцев, Валентин Петрович, по-моему…
— Он из Тарска?
— Да.
— Уехал?
Насколько я знаю, — сказал бывший врач, — его офис обыскала милиция. На следующий день Верховцев исчез. Кстати, при обыске присутствовал Опанасик — это, так сказать, финансовый консультант Молодарчука. Консильори…
— А какие Верховцеву обвинения предъявили?
— Не знаю. С этим Верховцевым история довольно странная, у него была приличная фирма. Нас не подводила, и другие заводы у нее покупали. Гаибов очень аккуратный человек, дела завода в полном порядке, и никто бы векселей на такую сумму Верховцеву не дал, если бы не его репутация.
Чердынский помолчал.
— Мне правду Демьян сказал, что ты хочешь разыскать убийц Игоря?
— Да.
— И ты приехал ради этого в Тарск?
— А куда я должен был ехать?
Чердынский улыбнулся. У него была грустная улыбка смертельно усталого человека. С кончика светлых усов свисал зеленый, вымазанный в майонезе салатный лист.
— У тебя, Валерий Игоревич, извини, ограниченное мышление. Тарск, Колун какой-то местный, областная милиция… Ты представляешь себе, что такое рынок лекарств?
В представлении Нестеренко рынком лекарств была аптека, куда бабушки ходили за анальгином. Сам Нестеренко в аптеке не был лет пять, а первой и единственной его болезнью за три года была вчерашняя сквозная рана.
— Нет.
Чердынский помолчал.
— Специфика фармацевтического рынка заключается в том, что в фармацевтике нет рынка. Его нет вообще, понимаешь. Чтобы был рынок, должны быть спрос и предложение Так вот — квалифицированного спроса на рынке лекарств просто нет. Если вы приходите к врачу с язвой желудка и он прописывает вам полиен и гастроцепин, вы бежите в аптеку и покупаете полиен и гастроцепин. А если я вам скажу купить реополиглюксин, вы побежите и купите реополиглюксин, хотя реополиглюксин помогает, извините, не язвенникам, а беременным дамам с разными нарушениями…
Понимаешь логику? В мире производится более шести тысяч дженериков, из них — куча более или менее идентичных. Чтобы продавать товар «Зари» на внутреннем рынке, я должен прийти к главврачу больницы и сказать: «Прописывай своим сердечникам наш метацизин, а у кого щитовидка не в порядке, прописывай наш димефосфон, а мы с тобой будем делиться». Девяносто процентов лекарств покупается на бюджетные деньги. Сто процентов медицинского оборудования покупается на бюджетные деньги. Минимальная наценка в этой сфере составляет сто процентов.
— А максимальная?
— Максимальная? Я видел контракт, где рентабельность составляла шесть тысяч семьсот процентов. Когда я стал про этот контракт объяснять министру здравоохранения, мне домой в мое отсутствие кинули гранату.
— Могли и убить, — усмехнулся Валерий.
— Дело было в девяносто втором году. Тогда еще гранаты не летали, как воробьи по помойкам.
— Контракт был по лекарствам?
— По оборудованию. Одна почтенная немецкая фирма поставляла нам по связанному кредиту медицинскую технику времен Второй мировой войны. Самым замечательным прибором там был стационарный рентгенкабинет с низкочастотным генератором, пригодный для диагностики коров и верблюдов, но совершенно противопоказанный людям, потому как низкочастотный генератор порождает крайне вредное излучение…Так вот, за это самое оборудование мы расплачивались дизтопливом, которое стоило тогда, как помню — 340 рублей тонна. Схема была такая: фирма «Рога и копыта» брала в банке рублевый кредит, покупала на него топливо и продавала за рубеж. Хитрость состояла в том, что тогда, как вы помните, было два валютных курса, один государственный, другой в десять раз выше. Так вот — расчеты за оборудование шли по тому курсу, который государственный, то есть один рубль приравнивался к одной марке. А когда «Рога и копыта» продавала дизтопливо на западном рынке, она брала 5 марок и этими 5 марками гасила все 340 рублей кредита по рыночному курсу. В результате рентабельность сделки составляла, как уже было указано, 6700 процентов.
— И между кем же это делилось — 6700 процентов?
— О, это был чрезвычайно прозорливый контракт… Достаточно сказать, что, будучи подписан в 1991 году, он был подписан не под Горбачева, а под Ельцина…
Чердынский помолчал.
— Все, что связано с медициной, это огромные деньги. Деньги, которые делятся за облаками. Знаешь, почему ушел со своего поста предыдущий министр здравоохранения?
— Нет.
— Он ушел, чтобы не ставить своей подписи на распоряжении о приобретении партии заведомо некачественного инсулина. Партия стоила тридцать миллионов. Ему предлагали за подпись десять.
— А кому шли остальные двадцать?
— На самый верх.
— А кто у нас самый верх?
— Дочке самого верха — такой ответ устроит?
— Честный человек был министр, — усмехнулся Сазан.
— По правде говоря, не очень. Понимаете, в то самое время, когда назначали правительство Кириенко, один очень высокопоставленный чиновник из администрации президента строил себе дачу. Дача стоила десять миллионов долларов, и кому-то строительство надо было оплачивать. Оплатил один банк, ныне покойный, точнее, вице-президент данного банка. А после того, как банк оплатил дачу, встал вопрос о валюте, в которой будут оплачены услуги самого банка. А так как в это время шла дележка министерских кресел в правительстве Кириенко, то вице-президент банка предложил отдать кресло министра здравоохранения своему брату. Брат медицинского образования не имел, зато занимал пост президента страховой компании, занимающейся медицинским страхованием. Но так как назначение господина Ашотова на пост министра выглядело совсем уж неприлично, то Ашотова назначили первым замом, а в министры предложили профессора Утковского, с условием, что последний будет подписывать все, что приносит ему Ашотов.
