Спасатель. Жди меня, и я вернусь - Воронин Андрей Николаевич (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
В приемной никого не оказалось. Дверь кабинета главного врача была приоткрыта, позволяя видеть, что и там никого нет. Моська просунул голову в щель, повертел ею, осматриваясь, выдвинулся обратно в приемную и с веселым изумлением сообщил Андрею:
– Там даже компьютера нет. Каменный век! Значит, этот.
Он уверенно обогнул пустующий стол секретарши, не сняв пальто, обосновался на офисном стуле и включил компьютер, пренебрежительно молвив при этом:
– Е-мое, ну и дрова!
– Что вы рассчитываете там найти? – борясь с неловкостью, спросил Андрей. Это бесцеремонное вторжение нравилось ему чем дальше, тем меньше. При этом он отлично понимал, что, действуя по-своему, методом вежливых расспросов, вряд ли мог чего-нибудь добиться. – Надо быть законченным болваном, чтобы, забравшись в чужой компьютер, не замести следы.
– Что написано пером, не вырубишь топором, – пощелкивая кнопками мыши, рассеянно откликнулся Моська. – Чтобы уничтожить хранящуюся на жестком диске информацию целиком, безвозвратно, его надо, как минимум, отформатировать. В противном случае всегда остаются следы, и их не так уж сложно найти. И потом, я ничего не ищу. Сто лет не раскладывал пасьянс, соскучился.
Дверь приемной распахнулась, как от сильного порыва ветра, и в помещение стремительно вошел, чтобы не сказать ворвался, профессорского вида гражданин лет пятидесяти с хвостиком, в накрахмаленном белом халате поверх приличного костюма, в галстуке, при очках в тонкой стальной оправе и с крайне разгневанным выражением лица.
– Что это значит?! – высоким голосом интеллигента, намеренного до последнего вздоха отстаивать свои конституционные права, осведомился он. – Что вы себе позволяете?!
– Ничего особенного, – не дав себе труда оторвать зад от стула, небрежно ответил Моська. – Мы просто изымаем ваш компьютер.
– Как «изымаете»?!
– В качестве вещественного доказательства по уголовному делу. Отдел по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий. – Моська вынул из внутреннего кармана некий красный предмет, формой и размерами действительно напоминающий служебное удостоверение, не раскрывая, махнул им в воздухе и спрятал обратно в карман. – Вы подозреваетесь в совершении преступления, предусмотренного частью второй статьи триста сорок пятой Уголовного кодекса Российской Федерации, – тайное умышленное получение доступа к конфиденциальной информации с незаконным проникновением в частную базу данных. Данная статья предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком до пяти лет…
– Что? – растерянно пролепетал главврач. О том, что, щелкая компьютерной мышкой, можно нащелкать себе пять лет колонии общего режима, он явно слышал впервые, как, к слову, и Андрей Липский, который был процентов на девяносто пять уверен, что и этот срок, и статью, которой он предусмотрен, Моська только что выдумал прямо из головы. – Какие пять лет? О чем вы вообще говорите, какое незаконное проникновение?!
– Простите, – слегка сбавил тон Моська, – возможно, это недоразумение…
– Конечно, недоразумение! – мигом преисполнившись ядовитейшего сарказма, воскликнул главврач. – Как бы не так! Это произвол! Крайняя, я бы сказал, степень непрофессионализма! Врываетесь, бросаетесь какими-то нелепыми обвинениями…
Моська, прищурив и без того узкие глаза, внимательно его рассматривал, и Андрей вдруг заметил, что смотрит он не на собеседника как такового, а на прикрепленную к нагрудному кармашку его халата табличку с именем, должностью и фотографией.
– Тогда объясните, – вклинившись в паузу, понадобившуюся главврачу, чтобы набрать воздуха, хладнокровно потребовал Моська, – зачем вы надели чужой халат. А заодно, насколько я могу судить по этой фотографии, и чужое лицо. А?
Припасенный для очередного сокрушительного словесного залпа воздух вырвался на волю с печальным шипящим звуком.
– Простите? – снова растерявшись, произнес главврач. Судя по выражению лица, он начал подозревать, что спит и видит сон, состряпанный подсознанием по мотивам произведений Кафки. А может быть, подумалось Андрею, это не подозрение, а надежда?
– Ну как же! – с охотой пустился в объяснения развалившийся на стуле секретарши Моська. – Главврач пансионата «Старый бор» Варламов Семен Тихонович – это вы или не вы?
– Я, но…
– Какие могут быть «но», гражданин Варламов! Вы – это вы, приемная ваша, компьютер тоже ваш. То есть это раньше был компьютер, а теперь – вещественное доказательство. Как-никак, орудие преступления!
– Да какое преступление! – неожиданно успокоившись, вяло отмахнулся от его обвинений гражданин Варламов. – Единственное преступление, которое я хотя бы теоретически способен совершить при помощи компьютера, – это проломить им кому-нибудь череп. Надеюсь, наше законодательство не рассматривает это как незаконное получение доступа к чьим-то базам данных. Тем более что ничего подобного я, к счастью, не совершал.
Вместо того чтобы растеряться, как, скорее всего, поступил бы на его месте Андрей, Моська вскочил со стула и, резко подавшись к главврачу через стол, сунул почти ему в лицо фотографию.
– А кто? Может быть, он?
Примостившийся на стуле для посетителей в метре от стоящего посреди собственной приемной Варламова Андрей увидел, что на фотографии изображен бывший полковник Прохоров – заметно постаревший и без формы, но легкоузнаваемый.
– Он? – Теперь главврач выглядел искренне изумленным. – Но позвольте, он ведь умер! Впрочем, это произошло всего сутки назад, так что… Да нет, не может быть! У него не было доступа к компьютеру, если только он не обладал навыками профессионального взломщика.
– А у кого был доступ? – не давая ему опомниться и начать задавать встречные вопросы, продолжал напирать Моська.
– Ну, у кого… У меня, разумеется, у моего секретаря… Да вот и все, пожалуй. Но Вера Валентиновна просто не могла… Послушайте, да в чем, собственно, дело?!
– Вопросы здесь задаем мы, – мимоходом приплетя к процессу дознания Андрея, который за все это время не вымолвил ни словечка, окоротил его Моська. – Где вы находились вчера в период…
Он сделал паузу, выжидательно посмотрев на Липского.
– С двадцати до двадцати одного часа, – подсказал тот.
Главврач энергично пожал плечами, демонстрируя смесь показного возмущения и абсолютно искреннего, неподдельного облегчения.
– В дороге, – объявил он. – За рулем своей машины, по пути домой. Охранник, да и кто угодно из дежурившего вчера персонала, подтвердит, что я выехал за ворота не позднее половины восьмого. В пробках я не стоял – повезло, – и консьержка…
– Достаточно, – перебил его Моська. – Проверкой вашего алиби мы займемся позднее. Если это понадобится, – веско добавил он. – А ваш секретарь?
– Вера Валентиновна? Она бюллетенит уже вторую неделю. И потом, она пожилая приличная интеллигентная женщина, а не какой-нибудь хакер…
Он вдруг осекся, замерев с таким видом, словно в приемной мгновение назад сверкнула видимая только ему одному молния, сопровождавшаяся ужасным громовым раскатом, который, в свою очередь, слышал лишь он один.
– Ну, ну? – поторопил его Моська, который, как и Андрей Липский, по достоинству оценил эту немую сцену и понял, что она означает.
– Скажите, а это действительно серьезно? – осторожно поинтересовался врач.
– Нет, – язвительно откликнулся Моська и, сунув в зубы сигарету, нахальнейшим образом закурил. – Мы сюда приехали шутки шутить. Колитесь, гражданин. То есть, я хотел сказать, будьте любезны сообщить нам, что вы знаете об этом деле.
Главврач с кислой миной покосился на него, явно оценив внезапно проснувшуюся в собеседнике вежливость по достоинству, и, сняв трубку внутреннего телефона, с тем же выражением лица распорядился:
– Найдите, пожалуйста, Евгения. Скажите, что я жду его в кабинете, и подчеркните, что дело крайне срочное.
– Звали, Семен Тихонович?
Парнишка был выше среднего роста, крепкий – не атлет, но и не классический компьютерный заморыш, напоминающий лохматую переваренную макаронину в очках, – русоволосый и сероглазый, с открытым, неглупым лицом. Вид у него был отнюдь не болезненный или не ухоженный – напротив, парень выглядел вполне здоровым, сытым (если на свете вообще бывают подростки, которые, будучи здоровыми, могут с чистой совестью сказать, что они сыты) и аккуратно одетым. Но вот сама одежда, хоть и была чистенькой и безупречно выглаженной, сидела на нем как на пугале – брюки коротки и заметно тесны, куртка, наоборот, мешковата, а свитер грубой ручной вязки выношен до последнего мыслимого предела и перештопан вдоль и поперек.
