Волчья стая - Бушков Александр Александрович (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
– Нужно еще и голову иметь… – пробурчал Вадим, вновь заранее сгруппировавшись.
Удара и на сей раз не последовало. Комендант расплылся в улыбке:
– Дискутируйте, голубчик, дискутируйте. Истина, как ей и положено, рождается в спорах. Что там насчет головы?
– Папины лампасы – они, знаете ли, далеко не всегда помогают, – сказал Вадим, тщательно подбирая слова. – При полном отсутствии мозгов и способностей получится…
Он умолк, заерзал на клеенке – по ногам вновь потекло, в желудке урчало. Комендант демонстративно зажал нос, отшатнулся:
– Только-только наладилась светская беседа, как вам опять приспичило покакать…
Маргарита заливисто хохотала, закинув голову. Вадим на миг ослеп от бессильной ярости и стыда, ударивших в виски горячей волной. Что печальнее, он прекрасно понимал: в его нынешнем положении ни за что не удастся дискутировать на равных, можно говорить сколь угодно убедительно, разнести противника наголову, но все это выглядит невероятно смешно в устах человека, сидящего без штанов, испачканного жидким дерьмом…
– С чего бы это вдруг его понесло? – размышлял вслух герр комендант. – Гейнц, неужели коньячок?
– Мой грех, герр штандартенфюрер, – откликнулся Гейнц без малейшего раскаяния в голосе.
– Ах, Рэба, Рэба, опять ваши штучки, это вы испачкали благородного дона…
– Но вы же не заставите меня чистить ему седалище?
– Господь с вами, Гейнц, как вам такое в голову взбрело? Вы у нас отличный служака, к чему? Пусть уж сидит и воняет, коли ничего другого не в состоянии придумать, пребывая за столом с приличными людьми. Шутник вы, Гейнц, я уж было сам собрался отпробовать коньячку… – Он согнал с лица улыбку. – Мозги, говорите? По-моему, это еще хуже. В конце концов, дело не в мозгах и не в словесных играх, а в результатах. Вы, жирные коты, заполонили, испоганили и испаскудили все, до чего могли дотянуться, а дотянулись вы решительно до всего… – На сей раз он не гаерствовал и не притворялся, глаза горели дикой злобой. – Не хочу я в собственной стране чувствовать себя рабом, понятно тебе?! – Он едва не задохнулся, с превеликими трудами овладел собой. – Расползлись, гниды, как мандавошки… А вот не угодно ли в преисподнюю, господа хорошие? Молчишь? Ну, хрюкни что-нибудь. Про твоих великолепных адвокатов, про пачки акций, про спутниковые телефоны…
– Про красивенькие машины, – вкрадчиво добавила Маргарита, встав со стула и мягким кошачьим шагом приближаясь, – в которые затаскиваете девочек и трахаете кучей на дачах… – Быстрым движением она рванула застежку кобуры, выхватила пистолет и крепко уперла дуло Вадиму в лоб. – Нравится?
Глаза у нее были злобные и совершенно безумные – с расширенными до предела зрачками. Оцепенев, боясь двинуть и пальцем, Вадим проговорил, боясь встретиться с ней взглядом:
– Я в машину силком никого не затаскивал…
– Не ты, так такие же, как ты, – злым полушепотом сказала она. – Какая разница?
Дуло прямо-таки вдавливалось в лоб над правой бровью. Она шумно дышала над головой, тонкие пальцы на рукоятке пистолета подрагивали.
– Гейнц… – обронил комендант.
Верзила подошел, осторожно отвел руку Маргариты и столь же мягко заставил опустить пистолет, приговаривая:
– Держите себя в руках, фрейлейн доктор, не стоит так расстраиваться из-за каждой сволочи… Получит свое, куда он денется? Садитесь, а я вам сейчас плесну натурального коньячку, без ваших порошочков…
Она залпом выпила, застегнула кобуру, поправила великолепные волосы и почти спокойным тоном поинтересовалась:
– Можно мне будет и этого кастрировать?
Не сама реплика пугала, а слово «и»…
– Там видно будет, – сказал комендант. – Смотря как себя поведет его степенство господин Баскаков… Давайте, друзья мои, кончать с дешевым театром. Не время. Так вот, любезный мой, пришло для вас времечко платить по счетам. Пожили в свое удовольствие – и хватит. Если вы человек верующий, считайте, что это черти вынырнули из преисподней и потащили вас на спрос и ответ. Если атеист, думайте, что хотите, мне, право, безразлично… Главное, вбейте в ваши заплывшие сальцем мозги: поезд дальше не пойдет. Ку-ку, приехали. Вместо пустых дискуссий и пикировок будем ставить ясные и конкретные вопросы, не допускающие двусмысленных ответов… Где доллары?
– Какие? – спросил Вадим.
– Триста тысяч долларов, – преспокойно сказал комендант. – Или, выражаясь вашим поганым жаргоном, черный нал. Та захороночка, которую вы собрали и намеревались по накатанному пути перегнать в иностранный банк. Насколько мне известно, все это великолепие уместилось в большом «дипломате», там у вас главным образом сотенные, полтинников меньше. Всего-то пачек сорок или около того. А еще мне достовернейше известно, что Шантарск эти денежки еще не покинули, – вы этим собирались заняться, когда вернетесь из отпуска, сиречь из нашего веселого заведения…
«Интересно, кто?» – подумал Вадим. Кто заложил? Не так уж и много народа знали о точной сумме и самом факте существования денежек, но и не так уж мало…
Смешно, но в первый момент он ощутил не злость или растерянность, а скорее уж брезгливое превосходство. Его тюремщики и в самом деле на поверку оказались не более чем мелкой шпаной. По рожам видно, что эта сумма, триста тысяч баксов, их прямо-таки гипнотизировала: наличными! в «дипломате»! под чьим-то диваном! Быдло. Человек с размахом, с масштабом в первую очередь стал бы интересоваться с ч е т а м и – какие ни принимай меры предосторожности, как ни страхуйся кодовыми словами и «особыми условиями», все равно человек понимающий в конце концов может устроить так, что его люди высосут твой счет досуха – сам рано или поздно растолкуешь, как это можно проделать.
Шпана. Быдло. Но его положение от этого не лучше…
– Ну? – спросил комендант. – Только, я вас умоляю, не нужно мне вкручивать, что деньги уже упорхнули из Шантарска. Они в Шантарске, хороший мой. Не в банке, не в обороте, лежат себе, полеживают…
– А что я получаю взамен? – спросил Вадим, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– Девять грамм в затылок без всяких выкрутасов, – преспокойно сказал комендант. – Вам до сих пор кажется, что этого мало? Это так много… Неужели до сих пор не прониклись здешней приятной атмосферой? Настолько глупы? Расскажете, где денежки – проживете еще денька три-четыре. Суну в отдельный барак, все это время жрать и пить будете хоть в три горла, супругу к вам подселю, натрахаетесь, как хомяк. Царские условия. А если предпочитаете юлить – рано или поздно наши мальчики из вас все равно выбьют подробнейшую информацию. Только при таком раскладе проживете эти три-четыре дня качественно иначе – с обрезанными яйцами, с выдернутыми ногтями, с содранной шкурой и прочими прелестями. А рядом будет ползать ваша женушка в том же состоянии.
Гейнц, надавив ему на затылок широкой ладонью, спокойно дополнил:
– Знаешь, сучонок, меня всегда интересовало, с какой физиономией человек жрет свое собственное ухо, поджаренное на маргарине. Я тебя просто умоляю: потрепыхайся, козел, а? В Зою Космодемьянскую поиграй, в Олега Кошевого, в подпольщиков и кого там еще…
– Присоединяюсь к предыдущему оратору, – широко улыбнулась Маргарита. – Позапирайся, сволочь, ладно? Так мне хочется с тобой поработать, спасу нет. Я тебя умоляю, сделай женщине одолжение…
Жуть накатывала от всего происходящего, от их спокойных лиц и чуть ли не равнодушных голосов, от неправильности всего происходящего. Не должно было такого случиться, не должно! Все равно как если бы взбунтовались покорные прежде ксероксы, автомобили или двери домов. Это н а ш е время, это н а ш а страна, все неправильно!
Но в то же время, даже пересиливая ужас, в душе бунтовала та самая, подмеченная классиками, вековая ненависть богача к грабителю. Мразь, завистливая и бездарная погань покушалась на заработанные нелегким трудом деньги…
Но все эмоции приходилось держать при себе. Э т и шутить не собирались. Слишком многое здесь пришлось увидеть и пережить, чтобы сомневаться в реальности самых жутких угроз. А посему нужно было напрячь интеллект до предела – пока меж ним и спасительным подземным ходом сплошная череда неодолимых препятствий.
