Монстр сдох - Афанасьев Анатолий Владимирович (читаем книги бесплатно .txt) 📗

Старик проследил, чтобы жидкость наполнила бутылку до горловой отметки, заткнул ее бумажной пробкой, и только после этого оборотился к незваному гостю.

— Запирать, говоришь? А зачем? У меня тайн от людей нету. Сидай, коли пришел.

Глаз у старика пронзительный и молодой, несколько черных волосиков на аккуратной блестящей тыковке делали его похожим на добродушного домового. Сергей Петрович присел на шаткий табурет, принюхался.

— Самогон?

— Да уж не ряженка… Хочешь, налью? Пробы сымешь?

— Почему нет. На дворе оттепель. Самое время освежиться.

Как по волшебству, на столе засветились два замусоленных стакана зеленого литья и тарелка с кургузым соленым огурцом. Старик не обидел ни себя, ни гостя: налил до краев.

Выпили, задымили. Старик полюбопытствовал:

— Почему не до дна? Крепкая?

— За баранкой я, — Сергей Петрович уже понял, что с замечательным стариком хитрить не следует. — Дело к тебе деликатное, но не бесплатное. Десятую квартиру знаешь?

Дед почесал бороду ножом, которым разрезал огурец.

— Лени Шахова апартаменты, которому тыкву срубили.

— Точно. Надобно туда попасть. Поможешь?

— Вскрытие опечатанного жилища в отсутствие властей. Статья сто восьмая прим. Опасно, товарищ. Тебе зачем?

Майор порылся в карманах, достал подходящее удостоверение.

— Я частный сыщик. Слыхал про таких? Веду расследование в интересах супруги покойного.

Хоттабыч раскрыл темно-красную ксиву. Сверил фотку. Зрение, как и слух, у него были отменные.

— У Лени жен много. Ты от Лизки, что ли?

— От Катерины Васильевны.

— Ага, — в задумчивости старик заново наполнил стаканы. Чтобы его поторопить, Сергей Петрович веско произнес:

— Двести тысяч. Наличными.

— Не-ет, — сказал старик. — За такие бабки я и с кровати не слезу. Ты что, парень? Риск без навару — это как рыба без чешуи.

— Сколько же ты хочешь?

— Тебе срочно?

— Прямо сейчас и пойдем.

— Тогда давай по маленькой.

Маленькая у него оказалась опять полный стакан. Сергей Петрович вежливо пригубил. Похрустев огурцом и обтерев усы, старик начал загибать пальцы.

— Значит так. Одна ходка — стольник. Надбавка за второй этаж — стольник. Плюс за каждую минуту пребывания — еще по стольнику. Плюс за шухер — опять стольник. Вот сам и считай, если ты частный сыщик.

— Сколько же это выходит?

— Уж не меньше пол-лимона.

Сергей Петрович сделал вид, что от непомерности суммы у него отвалилась челюсть, но ответил твердо:

— Грабь, дед, согласен. Пошли…

Печать майор сковырнул, рассчитывая при уходе прилепить ее на прежнее место, а с дверью Хоттабыч справился мигом. Из пяти замков она была замкнута только на один, который отпирался длинным плоским ключом, похожим на зубной крючок. Старик остался ждать на лестничной клетке, куда выходила еще одна квартира с противоположной стороны.

У Шахова в логове майор пробыл около получаса.

Он ни на что определенное не рассчитывал, тем более, что до него здесь основательно порыскали. Работали профессионалы, аккуратно, не устраивая погрома, почти не оставляя следов. Разве что ящики в письменном столе в кабинете были взломаны да в ванной комнате в спешке не закрепили зеркало: так оно и болталось на одном гвозде. Те, кто побывал здесь до него, в общем-то облегчили ему задачу. Минут десять майор безмятежно отдыхал в кожаном кресле посреди кабинета, курил, любуясь лепниной карнизов и богатой меблировкой. Атмосфера квартиры многое рассказала ему о погибшем хозяине. Леонид Шахов был из тех двуликих людей, кто на миру шумен и азартен, но отсиживаться предпочитает в глухой норе, куда не долетают звуки жизни. Теперь он достиг идеального убежища, но, возможно, разочарован тем, что не имеет обратного хода.

Майор поднялся и подошел к письменному столу.

Один раз он уже покопался в ящиках, но не обнаружил ничего, заслуживающего внимания: если что и было, то сплыло. И все же, пока курил, его не покидало ощущение, что недоглядел. Его вело почти собачье чутье, пробуждавшееся в нем именно в минуты полной расслабленности. Гурко как-то объяснил другу, что никакой мистики в этом нет, стыдиться тут нечего, это элементарные явления экстрасенсорики, и человек, владеющий даром постижения невидимого, отличается от человека, лишенного такой способности, не больше чем плотник от столяра.

Не рассуждая, не гадая, майор сунул руку во второй ящик слева — и не ошибся. В боковую стенку был встроен тайник-пенальчик, и те, кто копался в столе до него, не обнаружили его лишь потому, что он был слишком очевиден. Даже одна из досочек отогнута, словно ее повело на разлом. Сергей Петрович извлек из тайника две миниатюрных вещицы: альбом с фотографиями (в полладони), обшитый сафьяном, и блокнотик с золотой застежкой-пуговицей. Слишком важная находка, чтобы разглядывать ее наспех, но Сергей Петрович все же пролистал и то, и другое. На веленевых разворотах альбома было закреплено по одной фотографии — общим числом десять; в блокноте на нескольких страничках закорючки, буквы и значки шифрованного текста.

Это для Гурко — он головастый. На фотографиях Сергей Петрович задержался подольше: все они были фривольного содержания и изображали половой акт, но в разных позициях. Партнерши — юные пухленькие телочки — менялись, их майор насчитал три штуки, но игрун-самец везде присутствовал один и тот же: пожилой мужчина в сверкающих подтяжках и с прической "джентльмен в сауне". Сергей Петрович сразу признал в нем тестя Шахова, влиятельного члена самого демократического правительства в мире.

Довольный, упрятал добычу в карман и покинул квартиру. Старик Хоттабыч поджидал на лестничной клетке, напоминая привидение, проступившее из стены.

— Ты бы еще там вздремнул, — пробурчал угрюмо. — А меня бы застукали, как сообщника. Такого уговора не было, чтобы стоять на бессрочном посту;

Сергей Петрович прилепил на место печать, взял старика под руку и вывел на двор. Отсчитал пять стотысячных бумажек.

— За деньги свободу не купишь, — вторично укорил старик.

— Но с хорошими деньгами не скоро сядешь, — утешил майор.

Из машины дозвонился до Гурко. Похвастался находкой. Гурко сказал:

— Давай ко мне. Надо кое-что обсудить. Я тут навел справки, пока ты бездельничал. Похоже, этот Самарин самая крупная рыба, какая нам попадалась.

Майор взглянул на часы. Половина девятого, а он обещал заехать в «Лензолото» ровно в восемь. Неучтиво, не по-рыцарски. Он решил, что ничего не изменится, если Гурко подождет до утра. На путаные объяснения Олег холодно заметил:

— Я тоже когда-то был молодым, Серж. Но не помню, чтобы из-за бабы терял разум.

— Это не баба, Олег, это свидетельница. Что-то мне подсказывает, очень важная свидетельница.

Гурко обозвал его взбесившимся самцом и отключился. Тут же майор перезвонил свидетельнице.

— Нинель, не сердитесь!.. Пока я бегал за цветами, какой-то шпаненок проколол колесо. Починяю и еду немедленно.

— Вы пьяны, Сергей?

— Ни в коем случае.

— Хорошо, жду еще пятнадцать минут. Охранник пропустит, я предупрежу.

— Может быть, спуститесь на улицу?

— Боже мой, с кем я разговариваю!

Он уложился минут в тринадцать. Редкие гаишники провожали его озадаченными взглядами, но не задерживали: со старой «шестехи» какой навар. Майор спешил не только потому, что дама заждалась, была и другая причина. Он вдруг вспомнил сморчка, которого прижал на квартире Шахова. Вот прокол так прокол.

Сморчок был без сомнения профессиональным топтуном, а среди них невзрачная внешность — все равно что добавка к зарплате. Но суть не в этом. Топтун не смог бы его «вычислить» в толпе халявщиков, безусловно утянулся за ним от «Лензолота», а он, самоуверенный болван, не заметил слежки. И легко, будто затмение нашло, пропустил мимо ушей имя Никиты, которое всуе упомянул топтун. Но ведь Никита… Не дай Господи, если это окажется именно тот! Четырехгодичной давности дело о расчлененке, таинственный убийца уходит клязменской поймой, оставив в дураках целую поисковую роту, оснащенную вертолетом и сворой собак. Кошмарное дело, переданное на контроль особому отделу. Впоследствии оно заглохло, отодвинулось в тень других, еще более кошмарных дел, заслонилось разгромом самих органов дознания, но в памяти осело — Никита, Никита, — мифическая личность, неуловимый маньяк, не оставляющий следов, при упоминании о котором самые строптивые и влиятельные фигуранты-подследственные бледнели и замыкались в себе, словно им сулили встречу с Антихристом. И все это значило…