Последний в черном списке - Сухов Евгений Евгеньевич (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Кому принадлежит фраза: «Понять – значит простить»? – прочел очередной вопрос из кроссворда Кулемин и по привычке сунул в рот карандаш. – Ты как с философией, Влад? На «ты»?
Лерайский не сразу понял, о чем толкует его напарник. Облизав пересохшие губы, он повернулся к Кулемину и свел брови над переносицей.
– Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к философии, – изрек он. – Скорее всего, фраза принадлежит кому-то из классиков. Я читал…
– Ну и?..
– А буквы есть?
– Целых семь. – Кулемин перевел взгляд за окно, где продолжал хлестать ливень, зябко поежился и потянулся за чашкой чая. Сделал шумный глоток. – Третья «к», шестая «и». Если отгадаем, будем знать первую букву в «место на Волге, где снималась одна из ключевых сцен „Жестокого романса“».
– А что это за вопрос? – лениво откликнулся Лерайский.
Он вновь щелкнул тумблером на пульте, и изображение на экране сменилось. Теперь красная пульсирующая точка пассажирского лайнера находилась точно по центру монитора. Еще каких-то полтора часа, и самолет вырвется из зоны их координирования. Дальше в дело вступят диспетчеры соседних регионов, а им с Дэном предстоят три часа относительного затишья до того, как радары зафиксируют приближение чартерного рейса из Владивостока. Если, конечно, проклятая погода ничего не изменит.
– Я тебе его только что озвучил, – раздраженно бросил Кулемин. – Не спи на посту, Влад. С тобой все в порядке?
– Я-то как раз не сплю, – Лерайский потер рукой шею. Желание выпить нарастало с каждой секундой. – Я слежу за мониторами, а вот ты…
– А чего за ними следить? Чисто же все. Так ты знаешь имя классика или кого там, кто сказал…
– Достал ты меня со своим классиком! Что там за второй вопрос, Дэн?
Кулемин тяжело вздохнул и склонился над кроссвордом.
– Место на Волге, где снималась одна из ключевых сцен «Жестокого романса», – еще раз прочел он.
– Буквы?
– Никаких. То есть всего их четыре, но…
– Плес, – выдал ответ Лерайский.
– Че это такое?
– Это место такое, неуч.
– А ты откуда знаешь?
– Путешествовал по Золотому кольцу. С женой. Года четыре назад. – И без того блеклые и невыразительные глаза Лерайского подернулись дымкой грусти. Желание выпить стало совсем непреодолимым. Он сглотнул. – Там была экскурсия на Плесе, и нам рассказывали… Я запомнил.
– Ну, молоток! – похвалил напарника Кулемин. Изменений в лице Владислава он даже не заметил. Карандашом он быстро занес в сетку четыре буквы и прищурился. – Так… И что у нас теперь получается? В фамилии автора изречения появилась еще одна буква. Пятая. «П»…
Кулемин почесал в затылке, пытаясь сосредоточиться. Лерайский напряженно смотрел на экран монитора. По его мнению, лайнер Москва – Женева двигался как-то уж слишком медленно. Словно ползущая по стволу дерева улитка. Лерайский скрежетнул зубами. Всего одну стопочку… Одну, но как она сейчас нужна.
– Слушай, а это не Шекспир ли часом? – высказал предположение Кулемин, прищелкивая языком от неожиданно пронзившей его догадки. – Это не он сказал? Влад?
– Да, он, – рассеянно ответил Лерайский. – Слушай, Дэн, последи-ка пару минут за монитором. Мне в толчок надо. Прихватило что-то…
Кулемин оторвал глаза от кроссворда.
– Чего ты жрал сегодня?
– Не помню. Так ты посмотришь?
– Без проблем.
Поднимаясь с кресла, Лерайский вдруг заметил, как сильно у него дрожат руки. Он поспешил сунуть их в карманы брюк и быстрым шагом направился к выходу из дежурки. Мысленно он уже представил себе предстоящий маршрут. Спуститься вниз, пересечь зал ожиданий и нырнуть в кафетерий. Зина уже отлично его знала. Лишних вопросов не последует, да и трепаться она не будет. Он примет сто грамм и тут же вернется обратно. Совсем другим человеком…
Хлопнула дверь, Кулемин бросил на монитор лишь беглый взгляд, убедился, что все в порядке, и вновь вернулся к кроссворду. Свободной от карандаша рукой он подхватил со столика чашку чая и приблизил ее к губам. Отпил. Следующий вопрос, который привлек его внимание, звучал так: «Синоним слова „Правосудие“». Кулемин провел карандашом по клеткам и насчитал их аж тринадцать штук. Призадумался. Барабанивший по стеклам дежурки дождь не давал возможности сосредоточиться. Высокий лоб Дениса Кулемина прорезала длинная продольная морщина. Правосудие… Правосудие…
На пульте заморгала красная лампочка вызова, но Кулемин не сразу обратил на нее внимание. Вновь почесал карандашом в затылке и вскинул глаза к потолку. Характерный писк сигнала тревоги привлек его внимание. Денис даже подпрыгнул в кресле и с испугом уставился на пульт. Лампочка вызова мигала как сумасшедшая.
– Какого черта?..
Кулемин потянулся к лежащим рядом с креслом Лерайского наушникам, локтем задел чашку, и содержимое выплеснулось на пульт. Кулемин витиевато выругался. Наушники упали на пол. Лампочка продолжала мигать в унисон тревожному попискиванию.
– Ну, началось! Кому так неймется?
Кулемин нагнулся, поднял с пола наушники и одной рукой нацепил их на голову.
– Диспетчер слушает…
– Вы что там, уснули, что ли, мудаки?! – раздался резкий гортанный голос.
– А кто это говорит? – Кулемин буквально задохнулся от накатившей на него волны гнева.
– Диспетчерская база военно-воздушных сил, – представился невидимый собеседник, и интонации его голоса не стали при этом мягче или доброжелательнее. – Полковник Рокотов. Мы потеряли связь с самолетом. По нашим расчетам, он должен двигаться в вашем направлении. У вас что, радар не работает?
– Работает…
Кулемин только сейчас поднял глаза на расположенный перед ним экран и остолбенел. Лицо его моментально залилось мертвенной бледностью. Глаза невольно полезли из орбит. Пульсирующая точка стартовавшего полчаса назад лайнера двигалась в заданном направлении, а навстречу ей шла еще одна, которой прежде не было, да и быть тут не должно. Она тоже пульсировала, но в отличие от лайнера не красным, а ярко-зеленым цветом. И скорость у этой точки была гораздо выше. С каждой секундой зеленая точка подходила все ближе и ближе к красной. Кулемин почувствовал, как на лбу у него выступают крупные капли холодного пота, но, как ни старался, заставить себя пошевелиться он не мог. Он даже не сразу понял, что его невидимый оппонент продолжает орать в наушник и большая часть его слов – нецензурная брань.
– Ты там пьяный, что ли, сука?! Я кого спрашиваю?!
– Да… Я… Я вижу самолет… – Кулемин не узнал собственного голоса.
В ответ прозвучал отборный поток брани, и лишь после этого военный диспетчер выпалил:
– Да что мне толку от того, что ты его видишь, раздолбай ты эдакий? Ты слышал, что я тебе сказал? Это военный самолет. Он сбился с курса, и мы утратили с ним связь. Вы можете связаться с ним?
– Я не… Я не знаю. Попробуем… Но он… Он идет лоб в лоб с пассажирским лайнером… В одном коридоре. Установление связи займет время, а скорость вашего самолета настолько высока, что…
– Я знаю, какая у него скорость, – гнев собеседника смешался с волнением. – Но ты же диспетчер, мудила! Или нет? Свяжись сначала со своим лайнером и скажи, чтобы он немедленно сместился в соседний коридор. Убери его, мать твою! Потом установи связь с военным самолетом и посади его.
– Я не успею…
Кулемин наконец вышел из ступора. Подавшись вперед, он первым делом увеличил картинку на экране и, используя мониторную сетку, прикинул расстояние от пассажирского лайнера до военного самолета. Результаты его не сильно порадовали. Он потянулся к пульту управления. Капли пролитого чая скатились с панели и упали ему на брюки.
– Ты что там, один?! – гаркнул голос в наушниках.
– Нет, мы… То есть сейчас я один. Да.
– Вызови лайнер…
– Да отвяжись ты! – Кулемин переключил сначала один тумблер на пульте, затем другой, и голос в наушнике исчез. Вместо него появился оглушающий треск. Денис понизил микшер и поспешно скороговоркой заговорил: – Борт семьсот сорок три! Борт семьсот сорок три! Вас вызывает аэропорт. Повторяю. Борт семьсот сорок три!..
