Крутой сюжет 1995, № 02 - Гаврюченков Юрий Фёдорович (книги онлайн .TXT) 📗
Препарат СС-91 был получен доктором химических наук Агаповым, тогда еще кандидатом, и стал темой очень удачной диссертации. Полное кодовое название его было «Сенсорный стимулятор, серия 91», которая по случайному совпадению была изготовлена в 1991 году. Препарат действительно повышал сенсорные возможности людей, но действовал весьма избирательно. Кто-то получил способность к нектолопии [3], у кого-то слуховой диапазон расширился до 12 октав, а к одному слепому из заключенных практически полностью вернулось зрение. Разумеется, первые опыты проводились сначала на них, но результаты все равно были какими-то односторонними. И тогда младшему научному сотруднику, работавшему в лаборатории Агапова, пришла в голову идея использовать людей, от природы обладающих повышенными сенсорными способностями. Фамилия МНС была Максимов и свой первый вклад в благородное дело науки он совершил, сдав своего школьного друга, исследования которого помогли Агапову закончить диссертацию. Звали этого человека Вячеслав Сергеевич Крупнер.
Министерство обороны было заинтересовано в продолжении исследований свойств СС-91, поэтому под руководство генерал-лейтенанта Яшенцева, курировавшего эту тему, был выделен бывший ведомственный санаторий с прилегающими к нему территориями. Туда переместили «пациентов», оснастили оборудованием, охраной, и провели испытания сенсорного стимулятора ускоренными темпами. Его предполагалось использовать для обработки военнослужащих спецподразделений с целью повышения их боеспособности.
После переезда в санаторий Лужнова, занимавшего до этого должность начальника охраны, перевели на другую работу, так что о дальнейшей деятельности Агапова ему приходилось слышать уже мельком, хотя он по-прежнему находился в подчинении Яшенцева. И вдруг это ЧП.
Лужнов знал о способностях Крупнера. Тот занимался ушу, каким-то внутренним стилем, и повышал высокий от рождения сенсорный порог. Лужнов видел его довольно часто, потому что Крупнер был приметной фигурой в исследованиях. Суть экспериментов сводилась к постоянному увеличению дозы СС и последующему тестированию для выявления открывшихся способностей. Лужнову довелось наблюдать «эффект зависания», когда наблюдаемый стоял на натянутой полоске бумаги и передвигался по поверхности воды, удерживаемый силой поверхностного натяжения, а также «ускоренное передвижение». Почему Крупнер не убежал тогда, Лужнов не понимал, видимо, что-то удерживало его, во всяком случае, в тестах он участвовал почти добровольно.
Но зато он убежал теперь.
При Лужнове Крупнеру еще не давали торазин. Видимо, эта практика началась после какого-нибудь конфликта или секретного циркуляра сверху, предписывающего в целях безопасности держать свободных от «работы» в полурастительном состоянии. Или… Черт знает, что там у них произошло. Тот парень, который изуродовал себя, просто сошел с ума, но это, разумеется, не прибавило никому хорошего настроения. И все же при Лужнове никаких ЧП не было.
Он поставил машину на спецстоянку и вошел в здание Управления. Яшенцев ждал его с полным докладом. В свои 62 он был абсолютно седой и, как заметил Лужнов, войдя в кабинет, сильно измотан. Видимо, побег Крупнера грозил весьма существенными неприятностями, и чтобы поддержать свое положение, надо было много работать. Яшенцев всегда умел оставаться жестким. Жестким он был и сейчас.
Лужнов с подробностями изложил результаты загородной поездки и, закончив, стал ждать, что скажет П. В. Тот молчал, думал, Лужнов мог только догадываться, какая работа сейчас идет под его черепной коробкой. Куда мог податься Крупнер, оказавшись за территорией исследовательского Центра? Дома, у родственников, у всех знакомых, о которых было известно, сейчас сидят люди из оперативного отдела или ведется наблюдение. За вокзалами и гостиницами, вероятно, тоже следят, да и в редакциях газет кто-то есть, там уже, наверное, знают, что может явиться сумасшедший. Крупнер обложен, податься ему явно некуда. Только как же он убежал?
Лужнов заворочался в кресле, Яшенцев поймал его взгляд и неожиданно спросил:
— Вам знакома фамилия Максимов?
— Протеже Агапова? — сказал Лужнов. — Я о нем слышал.
— Он сейчас начальник лаборатории, — сказал Яшенцев, — и он бывший знакомый Крупнера.
Лужнов промолчал, а Яшенцев добавил:
— Максимов, Агапов и Розанов с сегодняшнего дня под вашим наблюдением. Они вам будут отзваниваться каждый вечер в двадцать ноль-ноль. Вы должны немедленно разыскать их, если звонков не будет.
— Понял, — сказал Лужнов.
Наступила пауза. Яшенцев молчал, его лицо медленно оплывало, старело прямо на глазах — он расслаблялся — и Лужнов понял, как П. В. устал, он, наверное, был на нервах все это время, да и потом ему достанется немало. Ему было жалко П. В., и тот это понимал — они все-таки порядочно поработали вместе. Наконец, Яшенцев сказал:
— И еще: берегите себя. Не исключено, что Крупнер вернется. Вероятность этого около 20 %, если только его не поймают, если он не прикончит себя сам или с ним что-нибудь не случится.
— Розыскники его возьмут, — сказал Лужнов, чтобы как-нибудь успокоить генерала, — я уверен.
— Хотелось бы надеяться, — сказал Яшенцев и отпустил Лужнова.
Это началось спустя 85 дней, когда Лужнову не отзвонился Максимов. Лужнов сидел весь вечер на телефоне, пытаясь выяснить, к кому мог пойти подопечный, но того нигде не было. Лужнов рассердился. Обычно исполнительный Максимов, с которым никогда не было перебоев, в отличие от рассеянного Агапова и слегка норовистого Розанова, вдруг исчез. Впрочем, мало ли что могло быть у этого человека. Например, он поехал к кому-нибудь в гости, или пригласил женщину и забыл «звякнуть». Мало ли что, но Лужнов доложил генералу и, в соответствии с инструкцией, дождался, когда за ним заедут оперативники, после чего отправился к Максимову домой. У него были ключи от квартиры и он хотел если не напугать, то во всяком случае своим неожиданным вторжением слегка наказать мальчишку, чтобы таких случаев больше не повторялось.
В квартире было тихо и Лужнов надеялся, что Максимов там, просто спит или заболел, но он не спал. Он просто там был. Он сидел в кресле, откинув голову назад, изо рта его торчало что-то, что Лужнов определил, после взгляда на грудную клетку, как сердце. Рядом с левой рукой лежал язык. Им, словно кисточкой, было написано на стене одно слово. Оно было выведено красным и размещалось чуть выше головы.
Лужнову стало страшно.
Ибо слово это было — ПРЕДАТЕЛЬ!
Яшенцев встретил известие без особой радости. Он предполагал, что Крупнер вернется, но в душе надеялся на предсказанные аналитиками 80 %, что беглец погибнет, утихнет, заляжет на дно и будет наслаждаться свободой. Оказалось, что все не так. Крупнер начал мстить, и то, с чего он начал, не предвещало ничего хорошего. Этот парень совсем тронулся, впрочем, на наркотиках и с желанием мести, о которой он, видимо, долго мечтал, это немудрено. Все причастные к работе со спецпациентами были предупреждены, а Яшенцеву выделили охрану из личного состава отряда «Цунами».
Лужнов сидел в своем кабинете и размышлял, кто будет следующим. Кого Крупнер поставил на очередь и есть ли у него таковая. Он очень мало думал о себе — ведь он был всего лишь начальником охраны, с исследуемыми в контакт не входил. Лужнов думал об Агапове и Розанове. Розанов вообще был великим энтузиастом эксперимента, он показал себя активным исследователем свойств СС-91, защитил кандидатскую и три месяца назад стал начальником отдела. Он не считался с потерями, ставя впереди научный интерес, ради пороговых показателей охотно шел на человеческие жертвы. На его совести было трое подопытных, в том числе одна женщина. Его чуть было не отстранили, но он отделался выговором, зато результаты позволили защитить диссертацию. Розанову было тридцать пять, он был напористый и активный. В исследовательском Центре его не любили.
