Рок-н-ролл под Кремлем - Корецкий Данил Аркадьевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
– Ну почему обязательно Соломона… Мало ли что. Про библиотеку Ивана Грозного слышал?
– Первый раз слышу, – сказал Леший.
Он поправил на голове фонарь и пошел дальше.
– Да ладно тебе! – рассмеялся за его спиной милиционер. По чавкающему звуку сапог Леший определил, что он наконец отлип от замуровки и двигается следом.
– Про библиотеку все знают. Писали сколько… Передачи по ТВ… И этот ваш главный диггер, Лозовский… Он тоже ищет ее. Все ищут.
– Фигня. Нету никакой библиотеки, – сказал Леший.
– Почему?
– Потому что никогда и не было.
– Ну, скажешь! Ведь эта, царица Софья, как ее, Палеонто…
– Палеолог, – поправил Леший. Про себя он сильно дивился: грамотные пошли нынче сержанты. Даже подозрительно!
– Точно. Которая замуж за Грозного вышла… Она ведь была? Была. Библиотеку за ней в приданое давали? Давали. Значит, где-то эта библиотека быть должна.
– За Грозного она не выходила, она ему бабкой приходилась, – Леший присел на корточки перед небольшим перепадом и съехал, придерживаясь рукой за скользкую стену. – На жопу только не садись, стекло, порежешься, – предупредил он лейтенанта. – Что касается приданого, то не знаю, не буду врать. Про две дюжины подвод, которые ехали за Софьей из Рима – слышал. Что везла она там остатки Александрийской библиотеки – тоже слышал. Но описей не сохранилось, а в подводы можно было что угодно нагрузить, всякого барахла, почему именно книги? Она же нищая, считай, приехала в Россию, так все историки пишут. Погорелица, сирота. А книги были большой ценностью, дороже золота. В них капитал помещали, как сейчас в инвестфонды… Так что не знаю…
Сержант некоторое время молчал, видимо удивленный неожиданно длинным монологом угрюмого диггера. Потом сказал:
– Так ты хочешь сказать, что никогда не искал эту библиотеку? И не пытался даже?
– Делать мне больше нечего, – отрезал Леший.
Он врал, конечно. Было время, когда он не мог думать ни о чем другом, кроме библиотеки. Он с недоумением смотрел на людей, спешащих по утрам в свои офисы и цеха, он не понимал, как можно жить от зарплаты к зарплате, от должности к должности, зависеть от каких-то тарифных сеток, контрактов и договоров, не имея перед собой такой заманчивой, прекрасной… такой всеокупающеи цели, как у него. Было время, да. Очень давно, но было. Было время, когда он твердо знал, что найдет библиотеку. Все восемьсот томов, описанные в «Списке Дабелова».
Было даже время, когда он знал то самое место, где найдет ее, – выцветший квадратик на испещренном линиями листе старой писчей бумаги, рассыпающейся под пальцами, – из-за которого он по молодости-глупости влез в большие долги… Но только тогда он смог себе представить, каким толстым слоем дерьма покрыта эта тайна и сколько поколений дерьмопроизводителей живут, питаясь за счет продажи и перепродажи баек об этой злосчастной библиотеке.
Все это в прошлом. Любой, кто наползал под землей больше трехсот часов, при упоминании о библиотеке только рассмеется. И если какой-нибудь сопляк захочет сойти за знающего – тоже рассмеется. В уме-то каждый, наверное, держит ее на всякий случай, но признаться нельзя. Есть более реальные, осязаемые вещи. Столовое серебро тех же Гиревичей, золотые часы «Буре» с гравировкой и стопка царских червонцев в секретной замуровке подвала на Маросейке. На них Леший вышел очень аккуратно, по наводке одной из подружек своей покойной бабушки. Но такое случается крайне редко, это везение. Существует неизвестно кем выведенная формула: на одного диггера приходится один случайный клад. Не больше. Меньше – возможно. Знай, парень, повезет всего раз… Если повезет.
Но есть еще всякое барахло, которое можно сдать знакомому антиквару – старые медные чайники, эстампы в рамках с завитушками, книги, фотоальбомы, открытки… Все это лежит, заваленное песком и камнем в старых подвалах уже не существующих домов, через которые проходят современные теплотрассы и коллекторы. Большинство хлама вывозят строители, но что-то всегда остается.
Однажды им с Хорем свезло откопать настоящий винный шкаф, доверху набитый бутылками. По большей части разбитыми, конечно. На этикетках – надписи по-французски, было несколько бутылок «Массандры» с «ятями» и десятеричными «i», где стоял штампик: «Погреба Егора Аннаева». Урожай 1889, 1902 и еще каких-то там незапамятных годов. Шесть бутылок остались целыми, и, хотя вино безнадежно скисло (одну бутылку, ясное дело, открыли на месте – чистый уксус), антиквар очень выгодно сосватал их какому-то нуворишу, и даже винный шкаф пристроил… А есть еще захоронки, чаще в прямом смысле слова, с оружием времен обороны Москвы, которые попадаются не так часто, как склянки и наборы открыток, но все-таки попадаются. Это уже совсем другие деньги – правда, и скупщики не такие симпатичные, как давешний антиквар.
В общем, это то, что дает средства на хлеб насущный. И с этого можно жить. Потихоньку, понемногу, без ажиотажа, без фанфар и без особого шика. Жить и продолжать выходы «в большой мрак», как в шутку называет Леший подземелья. А если только и думать, что о библиотеке Грозного… С голоду ноги протянешь, в общем. Такая диалектика.
– А где ты вообще про эти глупости наслушался? – угрюмо спросил Леший. – На политинформации в райотделе?
– Я, между прочим, на юридическом учусь, – сквозь зубы процедил сержант. – И книжки читать люблю…
Странный мент. Не такой, как все остальные. Более правильный, сразу видно. Но для него этот поход – так, эпизод, очередное испытание самого себя. И библиотека – не хрустальная недостижимая мечта, а сухой исторический факт. А для него, Лешего, – это жизнь!
Вот идет он сейчас, Леший, через дренажную трубу где-то под Кутузовским проспектом, давит ногами дерьмо, вспоминает ту Хореву замуровку (а может, она никакая не Хорева?) и под ложечкой у него сосет. И в голове опять тот же самый вопрос: а вдруг там что-то есть? Вдруг это как раз тот самый единственный счастливый диггерский случай (тайник Гиревичей в расчет не берем)?
Надо будет вернуться. Потом. Есть вопросы – будут и ответы.
– Ну а крысы? Я же сам читал: величиной с собаку…
– Собаки разные бывают, – уклончиво отвечал Леший.
Перед очередной развилкой он чиркнул по стене маркером и повернул направо.
– Нет, пекинесы там всякие и чихуа не в счет, смысл тогда про все это писать? – не успокаивался милиционер.
Им и положено быть приставучими. Но этот парень вызывал у Лешего симпатию. Хотя он избегал проявлять чувства к незнакомым людям. Да и к знакомым тоже. И избегал давать посторонним конкретную информацию.
– Это же…
– Вот и я говорю, – согласился Леший. – Смысл.
Фонарь сержанта болезненно замигал, и он постучал по нему ладонью.
– Уж не думал, что диггеры такие скептики, – произнес он минуту спустя.
Леший промолчал.
– Так что, точно ничего такого нет – ни крыс, ни пауков, ни тараканов с ладонь?
– Ладонь тоже бывает разная, – сказал Леший. – У малыша трехмесячного, к примеру, своя ладонь. У меня своя. И то и другое – ладонь.
Он остановился и сделал знак: тихо. Постояли, послушали. Пошли дальше.
– Я видел тараканов в промоинах под Дмитровкой, – сказал Леший. – Стеклянные, у них все кишки светятся. Где-то со спичечный коробок размером. Можно так сказать. А можно сказать – с ладошку грудного младенца. А можно сказать просто – с ладонь. У карлика какого-нибудь ведь ладонь, а не ладошка, верно? Но это уже зависит от рассказчика.
При слове «карлик» в его мозгу просигналила какая-то лампочка – то ли отголоски недавнего сна, то ли что-то еще. Узнавание какое-то, типа того, с Хоревой замуровкой. Правда, ухватить, в чем суть, Леший не успел.
– Но ведь ты не станешь спорить, здесь полно всякой дряни, радиация там, газы, никудышная экология… – не сдавался сержант. – Ну неужели…
– Тихо! Прижмись! – рявкнул вдруг Леший.
Впереди раздался шум. Натренированное ухо диггера сразу уловило его, он инстинктивно втиснулся в стену. Посторонний звук в тоннеле – опасность. Сержант среагировал не так быстро, и камень, вылетевший из темноты, попал ему в плечо. Удар был не очень сильный, но от неожиданности милиционер потерял равновесие и упал в грязь.
