Снайпер - Хантер Стивен (бесплатные версии книг .txt) 📗
Томми посмотрел на него:
– Ник, у тебя такой вид, будто ты сдвинулся на религиозной почве. Ты случайно не с Девой Марией сейчас разговаривал?
– Что-то в этом роде, – ответил Ник.
Хоть он никогда не был склонен к сильным религиозным переживаниям, сейчас у него непроизвольно возникло желание осенить себя крестом в память об Эдуарде, который открыл дверь своего номера, ожидая увидеть перед собой Ника, а вместо этого получил три удара в лицо и умер такой мучительной смертью, какую могли придумать только эти “банановые” палачи… Но даже на грани смерти что-то очень важное продолжало его сильно волновать, потому что он смог в таком состоянии собрать свою волю в кулак и доползти до линолеума в ванной, чтобы написать свое последнее послание. А ведь это было уже после того, как убийцы ушли, искромсав и изуродовав до неузнаваемости его тело, а потом он лежал и чувствовал, что шок от ужаса, который сначала затмил боль, теперь начинает проходить и безжалостные, страшные предсмертные муки накатываются на него, как девятый вал!
РОМ ДО.
РОМ ДО?
Что же это все-таки значит? В чем здесь загвоздка?
– У меня тут для тебя еще одна любопытная штучка есть. Перед смертью он на полу написал своей кровью послание. РОМ ДО, заглавными буквами. С чем у тебя эти РОМ и ДО ассоциируются, Томми? На следующий день я тринадцать часов проторчал в библиотеке, закопавшись в книги о преступлениях и шпионаже и пытаясь хоть что-нибудь в них найти… Я спрашивал об этом и наших головастых мужей в Куонтико – из Отдела исследований мотиваций и особенностей человеческого поведения. Ты же знаешь, это наши интеллектуалы. Но они так ни к чему и не пришли. У тебя есть какая-нибудь идея по этому поводу?
– РОМ ДО? Что бы это могло значить?.. – Он нахмурился, а потом рассмеялся: – Смешно, черт побери, но это кое-что мне напоминает.
– Неплохое начало. Расскажи!
– Но это глупо.
– Чем глупее, тем лучше, приятель. Ты же знаешь, это мой стиль работы.
– Ты, наверное, слышал, что в шестьдесят первом я побывал на Кубе? Бухта Кочинос, может быть, слышал. Эх, дружище, было дело! По-нашему это означает Залив Свиней.
– Да, кое-что слышал.
– Ну так вот, мой батальон первым высадился на Ред-Бич, это около Плайа Ларга. Естественно, мы пользовались фонетическим алфавитом сухопутных войск. В принципе такой же был во всех вооруженных силах США. Все мы верили в великую Америку и в слюнтяя Кеннеди. Мы любили его и верили в нашу маленькую авантюру. – В его словах звучала нескрываемая горечь. Но он взял себя в руки: – Короче, позже они ее изменили. Да, ее изменили и сделали более современной, как во всем мире. Я имею в виду “Д”.
– Подожди, о чем ты говоришь?
– “Д” стало обозначать Дельта”. Не “Дог”, как это было раньше, а “Дельта”. Если ты выходишь на связь и у тебя позывной “Д”, то это значит, что ты – “Дельта”. Рота “Дельта”, авиазвено “Дельта”, эскадра “Дельта”, группировка войск “Дельта”, ну и в таком духе. Ну вот все это и было сделано в начале шестидесятых. До этого “Д” означало “Дог”. А “Р” – ”Ромео”. Это были такие позывные. Я служил во Втором батальоне 2506-й бригады – Ла Бригада, – так вот у нас были позывные “Ромео Дог Два”, а еще были “Ромео Дог Три”, “Ромео Дог Четыре” и “Ромео Дог Пять”. А у того, кто руководил всей операцией, он, кстати, был на корабле, позывные были “Ромео Дог Шесть”. “РОМ ДО”? Этот человек слишком торопился это написать, у него плохо соображала голова, он умирал. Это было послание из прошлого. “Ромео Дог”. Понял?
– “Ромео Дог”? Ни черта не понял, – ответил Ник, со всех сторон пытаясь осмыслить полученную информацию. Что же, черт побери, это “Ромео Дог” значит?
Хауди Дьюти не изменился. Он принадлежал к той категории людей, которые никогда не меняются. Но и Ник тоже не изменился. Ник никогда не изменится: он так и будет всегда специальным агентом. Стать инспектирующим агентом ему не светит. Он все это прекрасно понимал, потому что где-то в глубине души чувствовал, что ему не дано командовать и что его не интересуют власть и шикарный дом в городских предместьях Вашингтона. Но наличие в его личном деле отметки о запрещении дальнейшего продвижения по службе навсегда лишало его возможности попасть в серьезные подразделения, где работа действительно была интересной и захватывающей, не говоря уже о возможности попасть работать в Вашингтон. Ему как своих ушей не видать легендарного Взвода по борьбе с терроризмом, который считался самым известным и престижным подразделением. Эта группа быстрого реагирования состояла из прекрасно подготовленных, тренированных специалистов своего дела; у них на вооружении находилось самое лучшее оружие, и все их действия отрабатывались по специальной тактике СВИТ. Их деятельность пересекалась с работой других не менее интересных организаций и учреждений. Нику также никогда не попасть и в Группу по спасению заложников. Сейчас те, кто служил в этой группе, считались элитой: когда подходило время идти напролом, они выбивали двери и выкуривали преступников из их убежищ. Не стоит ему мечтать и об Управлении по борьбе с организованной преступностью. Это было крутое место, его сотрудники боролись с мафией, внедряясь в ее извращенный, но чем-то привлекательный мир. Если вы работали здесь, то вы действительно что-то делали. То же самое можно было сказать и об Управлении по борьбе со шпионажем, чья работа заключалась лишь в том, чтобы вылавливать кубинцев вокруг Вашингтона и подслушивать телефонные разговоры в посольствах. Но это было тоже интересно. Увы, Нику навсегда суждено остаться за бортом и влачить свою жизнь в филиалах второразрядных городов. И Балтимор, и Ричмонд, и Фредерик находились от Вашингтона на одинаковом расстоянии – чуть меньше чем сто миль, – но в то же время между ними лежала целая пропасть, потому что заявки на должностные перемещения Ника из одного города в другой утверждались, но… без разрешения остаться для работы в Нью-Йорке, Майами или Лос-Анджелесе (даже в этот город Нику никогда не светит получить направление). Все эти новые назначения были лишь имитацией служебного роста, фикцией… потому что, по неписаным правилам ФБР, реальное повышение по службе для Ника было просто невозможно. Но, несмотря на все это, он не питал ненависти к Хауди Дьюти. Ютей просто столкнулся с трудным решением: как преподнести тот инцидент в Талсе наверх, чтобы это было максимально выгодно для Бюро и не повредило его собственному авторитету. Все произошло так, как и должно было произойти. В принципе, Ник этого и ожидал. Поэтому, встречая Ховарда Д. Ютея в аэропорту Нового Орлеана, Ник не чувствовал никакого напряжения или неловкости. Они оба друг друга понимали.
Ховард стоял на тротуаре рядом с конечной остановкой автобуса и пытался остановить машину. В этот момент он увидел Ника в сером правительственном “форде”. Бросив вещи на заднее сиденье, он даже слегка улыбнулся:
– Привет, Ник. Слушай, старина, ты прекрасно сохранился, даже прическа не изменилась.
– Да, Ховард. Волосы почему-то никак не хотят выпадать. Даже не знаю, что делать.
– Ник, я так сожалел, когда услышал о Майре. Она хоть не мучилась перед смертью?
– Нет. Она очень долгое время провела в коме. У нее остановилось дыхание. Это был легкий конец. У нее была тяжелая жизнь, зато смерть не была мучительной.
– Да… слава Богу за то, что хоть в последние дни ниспослал ей свое милосердие.
– Спасибо, Ховард, – скучно ответил Ник, все время следя за тем, чтобы не назвать его Хауди. Порой такое случалось, однако Ютей, который прекрасно знал свое прозвище, всегда делал вид, что ничего не замечает. Хауди Дьюти был маленького роста, немного похожий на хорька, но отнюдь не глупый и не заторможенный. Просто он всего себя посвятил работе в Бюро, взбираясь по служебной лестнице с яростным терпением бедного парня. Несомненно то, что в этом у него был определенный талант, но надо признать, что и работал он максимально много.
– Меня по-прежнему называют Хауди Дьюти, Ник?
