Танец с саблями - Филатов Никита Александрович (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Например, про Астурию Виноградов слышал только что-то смутное насчет революционно настроенных горняков… Расположенная на самом севере страны, эта индустриальная провинция долгое время оставалась на обочине основных туристических маршрутов, и из соотечественников Владимира Александровича её посещали в основном экипажи швартующихся в Сантандере морских грузовозов.
Впрочем, теперь ситуация стремительно менялась. Неустойчивый характер рыночной экономики, беспощадно ударивший некогда по местным шахтам и промышленным предприятиям, вынудил власти сделать все для избежания социального взрыва… В считанные годы экологически и политически неблагополучный регион превратился в чудесный комплекс живописных прибрежных курортов — так, что теперь относительно дешевая Астурия начала составлять серьезную конкуренцию привычным местам отдыха испанцев и их соседей по Европе. К тому же, с апреля до поздней осени нескончаемой чередой привлекали туристов и местных жителей разнообразные ярмарки, конкурсы и карнавалы.
Что же касается «Черной недели»… За этим зловещим словосочетанием скрывался веселый и шумный международный фестиваль — традиционный праздник любителей триллеров и классических детективов.
Из рекламной брошюры Владимир Александрович узнал, что вот уже не первый год, летом, город Хихон и его окресности на несколько дней и ночей предоставлялись в безраздельное распоряжение писателей, редакторов и просто поклонников остросюжетной литературы со всего мира. Десятки пишущих журналистов ведущих изданий Европы и обеих Америк, сьемочные бригады телевидения…
Здесь принципиально не проводили серьезных торжественных заседаний — вместо них был огромный парк аттракционов, ресторанчики на каждом углу, танцы до утра и бесплатная роскошь человеческого общения.
— Нормально! — одобрил тогда идею праздника обогатившийся новыми знаниями Виноградов. Сложил стопочкой пестрые, красочные буклеты и направился вниз — сейчас он чувствовал себя морально готовым к приему пищи…
Описывать даже самый обыкновенный испанский ужин — дело неблагодарное. И никакое богатство словарного запаса помочь тут не в силах! Великолепие и непринужденность… Бумага просто не способна передать всю фантастическую гамму изумительных запахов и вкуса, когда терпкая влага рубинового вина кажется просто неотделимой от шелеста пальмы на набережной и прохладного, нежного ветра с моря.
После такой еды мир видится добрым и в какой-то степени расположенным к либеральному демократизму. Хочется выпить ещё и сделать людям нечто хорошее.
Снаружи, за пределами террассы «Каса Пачин» небо совсем потемнело и слилось с далекой кромкой волн на горизонте. День подошел к концу, но на смену ему уже торопился вечер, самое богатое событиями время фестиваля…
Владимир Александрович собрался было рассчитаться, но передумал. В конце концов, для сна есть долгие январские ночи, а сейчас представлялась возможность и людей, так сказать, посмотреть — и себя показать.
И действительно, вскоре пустых мест не осталось — даже пришлось выносить из прокуренного помещения под навес дополнительные стулья. Рассаживались сразу большими, человек по десять, кампаниями: шум, гам, звон посуды и хохот… Испанская, английская, французская речь моментально перемешалась с клубами табачного дыма — видимо, все здесь уже успели перезнакомиться и вели себя с непринужденностью творческой и околотворческой интеллигенции.
Откровенно пьяных не было — но и трезвым ни одного из посетителей Виноградов назвать бы не решился. Тем более, что и в ожидании закусок столы не пустовали: одна за другой на скатерти появились бутылки «тинто», пиво и коктейли — в основном, разумеется, кола с ромом.
Неожиданно разрозненный гул посетителей слился в единый радостный рев — это два парня в ресторанной униформе вынесли на всеобщее обозрение ящик с мутно-зелеными, причудливой формы бутылками. Наклейки на «таре» отсутствовали, а из горлышек торчали края ничем не прикрытых пробок.
Владимир Александрович не знал, что это такое, а потому почувствовал себя одиноким, всеми покинутым странником:
— Эй, хефе! — поднял он вверх указательный палец, подражая жестам и фразе носатого толстяка на противоположном конце террассы.
Тут же, со скоростью атакующего миноносца, примчался один из официантов:
— Сеньор?
Виноградова в жизни обзывали по всякому, но именно такое обращение с каждым разом нравилось ему все больше.
— Сайдра? — парень как по заказу держал в руках одну из загадочных стеклянных емкостей.
— Си, — майор в очередной раз на всякий случай кивнул. И не ошибся.
— Сеньор! — Откуда-то появился огромный стакан, официант звонко удалил пробку из горлышка и вытянул вверх до предела правую руку с бутылкой.
Постепенно меняя угол наклона, парень выцедил тонкую бледную струйку, сразу же устремившуюся с высоты вниз, на пол — но вместо этого угодившую точнехонько на дно стакана, притаившегося у его левого бедра.
— Грациас! — поблагодарил Владимир Александрович, принимая вспенившуюся жидкость. Зрелище было действительно впечатляющим — во всех уголках террассы одновременно с полдюжины кабальерос разного роста, возраста и комплекции проделывали то же самое, что Виноградовский официант.
С неравным, конечно, успехом… Действия некоторых, явно приезжих, сопровождались женским визгом и шутливыми угрозами обрызганных соседей. И все равно — даже самые неловкие в этот момент походили на торреадоров.
Поставив на скатерть перед Владимиром Александровичем заботливо закупоренную вновь бутылку, парень удалился.
— Будь здоров! — сам себе пожелал майор и не без опаски пригубил напиток. На вкус он показался чуть кисловатым и явно не крепче простой деревенской бражки.
Тогда Виноградов допил содержимое стакана до конца, вытянул пробку и аккуратно добавил себе ещё — на этот раз побольше, почти до краев.
— О, Боже, что он делает? Он же убивает сидр. — Женщина говорила по-английски и совсем рядом:
— Обьясните ему, коллеги!
— Ну, я не думаю, что это удобно…
— Сеньор!
Виноградов обернулся — речь шла явно о нем:
— Сорри?
Человек семь за ближайшим столиком. Мужчины, женщины — и все глазеют… Впрочем, вполне дружелюбно.
Инициативу взял на себя маленький и очень похожий на индейца брюнет. Он подмигнул и что-то сказал, показывая на стакан в руке Владимира Александровича.
Тот пожал плечами:
— Извините, я не понимаю по-испански… Может быть, на английском?
Собеседники шумно обрадовались — сразу же и все вместе:
— О, отлично! Я же говорила…
— Вы откуда, коллега?
— Присаживайся! Только стул прихвати.
— Я, собственно, из России… Санкт-Петербург!
— Да ну? Не может быть!
— Действительно? Я ездил в Россию — три года назад. Москва, Грозный…
— А я была в Санкт-Петербурге — это ведь Ленинград, да? — ещё в колледже. Тогда у вас управлял Леонид… Брешев?
— Брежнев, — поправил Владимир Александрович. Потом решился, с трудом подбирая забытые английские выражения:
— Скажите… Что случилось? Что я сделал неправильно?
— Видишь ли…
— Ерунда! Не обращай внимания.
— Нет, все-таки стоит обьяснить, — поправила пышные, светло-русые волосы девушка, оказавшаяся напротив. — Это — сидр, молодое яблочное вино. Оно бродит естественным путем, поэтому…
— Простите — что делает?
— Бродит… пенится! Понятно? Так вот, здесь, в Астурии по традиции сидр наливают так, чтобы не убить аромат и вкус — длинной струей.
— И пьют сразу же, быстро, — дополнил бородач в очках и с дымящейся трубкой. — Попробуй!
— Но сидр… он же не крепче лимонада, — пожал плечами Виноградов, осушая стакан и отставляя его в сторону.
— Это только так кажется.
Бородач оказался прав. Бутылки стремительно сменяли одна другую, затем счет уже начал вестись на ящики — и вскоре Влаадимир Александрович почувствовал себя совершенно своим в этом веселом, легком братстве сытых и не связанных никакими взаимными обязательствами людей.
