Ближе, бандерлоги! - Бушков Александр Александрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
— А тебе не кажется, что нужно что-то делать? — спросил Мазур…
— Освобождать пленницу?
— Вот именно. Ее ж еще пару дней будут там насиловать, а это все же не случайная жертва — жена нашего офицера…
Лаврик сказал жестко:
— Сам должен понимать: для меня во главе утла стоит успешность операции. Да и для тебя тоже. Все прочее — лирика и эмоции. В конце концов, никого не собираются убивать или резать на куски.
— Значит, не будешь ничего предпринимать?
— Ну почему, — задумчиво сказал Лаврик. — Нельзя в такой ситуации вовсе ничего не предпринимать. Потому что некоторые вещи спускать никому нельзя. — Он смотрел без улыбки, все так же жестко. — И еще потому, что есть зыбкий шанс на этом деле супостатов чуток прижать… хотя я и плохо верю в такую возможность.
— Почему? — спросил Мазур. — Все как на ладони: вот тебе похищение, да с изнасилованием…
— Потому что против нас работают не местные гестаповцы, которым еще учиться и учиться, а заморские профессионалы, — сказал Лаврик. — Я на их месте непременно придумал бы какой-то вариант на случай, если все вскроется раньше, чем они ее отпустят. Наверняка и они… В общем, надо крепенько поломать голову, как устроить так, чтобы и женщину освободить, и тебя не спалить, перевести стрелки на кого-то другого… И прежде чем я такой способ не отыщу, никаких действий не будет. Игры идут суровые, сам прекрасно все понимаешь, не дите малое и не романтик… Но придумать что-то я в темпе постараюсь. Посоветовавшись с Плынником, он знает обстановку даже лучше меня…
— А что с «москвичом»? — спросил Мазур. — Он сегодня опять за нами таскался, как пришитый…
— Знаю, ребята докладывали, — сказал Лаврик чуть рассеянно. — Ну, что с «москвичом»… Владелец им не пользуется, на работу и по прочим делам демократично раскатывает на общественном транспорте. Значит, кто-то ездит по доверенности — невелика хитрость, вполне законно. Можно, конечно, устроить им проверку документов, но пока не стоит: во-первых, это нас ни на шаг не может продвинуть вперед, бумаги у них наверняка в полном порядке. Во-вторых, явные профессионалы, не надо вспугивать раньше времени. Доказательства профессионализма налицо: они вели Беатрис, после того, как она тебя привезла в гостиницу, до одного из офисов Фронта, потом поехали себе прочь. Мои двинули следом. У меня там не стажеры, ребята опытные — но эти черти в «москвиче» все же явно заметили хвост, вскоре очень умело и ловко оторвались. Чтобы от моих бармалейчиков так оторваться, нужен профессионализм…
— Что же это все-таки за фауна? — спросил Мазур. — Из какой берлоги?
Лаврик досадливо поморщился:
— Ну не знаю я пока! Я же тебе кратенько обрисовал, какое скопище шпионов тут обретается. Кем угодно могут оказаться, хоть парагвайцами — я не удивлюсь, если при таком поголовье шпионов на квадратный метр и впрямь парагвайцы заявятся, — он скупо усмехнулся: — Заранее исключать следует лишь мелкоты вроде Сан-Марино и Андорры, потому что у них-то никаких спецслужб нет, это всякий знает…
Глава восьмая
Знакомые новые и старые
На следующий день Мазуру пришлось выполнять совершенно неожиданную работу — точнее говоря, дружескую услугу, если можно так выразиться, но все равно неожиданную.
Часов в одиннадцать дня без звонка объявилась Беатрис. Не снимая куртки, стоя посреди гостиной, спросила с усмешечкой:
— Я надеюсь, сейчас у тебя в спальне никого нет?
— А там, кроме тебя, никого и не было, — сказал Мазур.
— Ну, постараюсь поверить…
— Да уж постарайся. Проходи, снимай куртку… Или снова неожиданно подвернулась работа?
— Да нет, — ответила Беатрис с чуточку загадочным видом. — Судя по словам Пита, работы у тебя еще пару дней не предвидится. Речь идет, скорее, о дружеской услуге. Ты все равно болтаешься без дела… Помнится, кто-то говорил, что хотел бы меня пощелкать… раскованной?
— Всегда готов, — сказал Мазур.
— Ну, тогда бери камеру, и поедем. У меня неожиданно оказалось несколько часов свободного времени, грех не воспользоваться…
Она привезла Мазура в то же фотоателье, о чем-то недолго поговорила с хозяином, тот на пару минут скрылся в задней комнате, а вернувшись, кивнул… — он вообще, Мазур подметил, был немногословен.
— Пошли, — сказала Беатрис.
И совершенно по-хозяйски повела Мазура в задние комнаты. Они оказались в небольшой фотостудии, где горели два софита, направленные на нечто вроде невысокого подиума, покрытого черной материей, и стоял шкаф непонятного назначения — куртку туда Беатрис вешать не стала, просто положила на стоявшее в уголке кресло, следовательно, шкаф предназначался не для одежды.
Сбросив сапожки и поставив их рядом с тем же креслом, Беатрис очаровательно улыбнулась:
— Ну что, будем работать? Свет он, я вижу, грамотно выставил. Я так и попросила — у тебя наверняка мало опыта павильонных съемок, больше под открытым небом работаешь, судя по альбому?
— Угадала, — сказал Мазур. — Но постараюсь лицом в грязь не ударить. Иногда щелкал и в павильонах…
И подумал с холодным деловым расчетом: она, конечно, достаточно умна и хитра, чтобы не отдавать ему негативы такой вот фотосессии, но все равно, нужно как-то попытаться заполучить хоть парочку. Был бы тот самый достаточно серьезный компромат, что требуется Лаврику…
Увы, увы… Он отщелкал почти всю пленку. Уже на первом снимке она позировала без джинсов, в расстегнутой почти донизу блузке. Еще три-четыре при минимуме одежды — а потом и вовсе без оной. Походило на то, что это не первая подобная фотосессия в ее жизни — очень уж изящные, достаточно красивые позы принимала, достойные, пожалуй что, и «Плейбоя», и парочки других мужских журналов, считавшихся как бы респектабельными, — Мазур их немало полистал во времена иных заграничных странствий. Шкаф, оказалось, был хранилищем разнообразного реквизита. Мазур ее снимал в кружевной шали, завязанной узлом впереди, стоящей на коленях перед большими плюшевым медведем, бесцеремонно положившим лапу на сокровенное местечко — но всякий раз, он грустно констатировал, лицо не попадало в кадр — то она отворачивалась, то прикрывала лицо распущенными волосами. Единственный раз, когда личико оказалось открытым для объектива, помочь не мог — она стояла на коленях со скованными за спиной наручниками запястьями, но глаза Мазур по ее просьбе предварительно ей завязал широкой красной лентой, так что опознать ее по этому снимку было бы невозможно. Так что компромата не оказалось ни малейшего.
Потом она оделась, и они вышли. Мазур, как велела Беатрис, отдал пленку хозяину, и тот удалился проявлять, а они уселись пить кофе.
— Ну, и как впечатления? — поинтересовалась Беатрис.
— Самые что ни на есть приятные, — сказал Мазур. — Ты, похоже, не в первый раз так позируешь?
— Чувствуется?
— Ага.
— Ну да, — безмятежно сказала Беатрис. — Зато лет через пятьдесят — а я надеюсь прожить еще как минимум столько — буду листать альбомы и вспоминать с грустью, но не без гордости: вот такой лапочкой я была когда-то… Есть в этом смысл?
— Есть, — честно сказал Мазур.
— Вот видишь… Кстати, негативы можешь забрать себе — и даже пристроить в какой-нибудь журнал. Желательно из так называемых респектабельных. Все равно ни на одном снимке лица не видно, так что мой чопорный госдеп ничего не узнает…
— Вообще-то у меня есть кое-какие связи в «Хастлере», — лихо соврал Мазур. — Он, правда, не считается таким уж респектабельным, с тенденцией к явному порно…
— Сойдет и «Хастлер», — чуть подумав, кивнула Беатрис. — В конце концов, лица не видно. Я тебе оставлю мой вашингтонский адрес, если пристроишь, напишешь, в каком именно номере пойдет, чтобы я купила.
Вот даже как? А впрочем, она ведь канает под вполне безобидную сотрудницу госдепа, так что может давать адрес знакомым… да и оказаться этот адрес может простым «почтовым ящиком».
— Что это ты как-то загадочно ухмыляешься? — спросила Беатрис.
