Русские идут - Соболев Сергей Викторович (серия книг txt) 📗

– Да на стоянке… прямо перед «Милениумом»! – процедил Антон. – Когда он садился в свою тачку! Вроде бы это люди из СБУ были. Ивашова «закоцали», посадили в микроавтобус и куда-то повезли… Это все, Кондор, что известно на данный момент.

В половине четвертого пополудни «мерсовский» микроавтобус с тонированными стеклами, который от «Милениума» сопровождали два черных «бумера» с проблесковыми маячками, вьехал на служебный паркинг одного из крупнейших киевских банков – АКБ «Славутич».

– Я требую российского консула, – заявил сухощавый, лет сорока с небольшим мужчина, одетый в утепленное кожанное пальто и норковую шапку (большие пальцы обеих рук у него были прихвачены специальной пластиковой скобкой, заменяющей наручники). – Я сотрудник немецко-швейцарской фирмы… И вдобавок еще – гражданин Российской Федерации! Эй… куда это вы меня тащите?! Я категорически протестую!!!

Двое в штатском, это были сотрудники столичного главка СБУ, взяли задержанного под локти и буквально вынесли его из остановившегося напротив одного из запасных выходов микроавтобуса.

Еще через минуту, пройдя через загодя очищенный от сторонних людей коридор и спустившись по лестнице в обустроенное под фундаментом хранилище, они оказались в помещении, где находятся разнокалиберные сейфы и депозитарные ячейки.

Примерно в середине этого довольно длинного помещения, поделенного как бы на сотовые ячейки толстыми прутьями автоматических дверей, вся эта компания, человек восемь спецслужбистов, оператор с видеокамерой, двое «понятых», местный менеджер и сам задержанный – остановились.

Старший «эсбэушник», плотный мужчина лет сорока пяти, раскрыл российский загранпаспорт, изьятый у задержанного возле своей машины на стоянке бизнес-центра «Милениум» гражданина.

– Ивашов Александр Сергеевич, – произнес он, шевеля толстыми, чуть вывернутыми губами. – Ну шо, гражданин Ивашов? Вы уже все поняли, так? Предлагаю сделать «признательное»! Раз мы с вами оказались тут, то у вас нэма… нет никаких шансов, шоб отвертеться!

– Бред, – сказал Ивашов. – Это или ошибка… или – провокация. В любом случае, пан полковник… или какое у вас там звание… вы и ваше руководство ответите за этот беспредел!

– Шо?! Вы тут потише… здесь вам Украина, а не Москва! – гаркнул старший. – Так. Теперь шо касается дела. Вы, Ивашов, сотрудник спецслужб, правильно я говорю?

– Очередной бред… – Ивашов скривил губы. – Сформулируйте четко, в чем меня обвиняют?! Хотя… пока не позовете кого-нибудь из российского посольства, я с вами вообще отказываюсь разговаривать!

– Сформулируем! – веско сказал старший. – И обвинение предьявим! Все строго по закону… по законам нашей страны! А пока что… Пока шо у нас тут – оперативно-следственные мероприятия!..

– Ну и ну. Где вас таких нашли… «законников»?..

– Значит, вы отказываетесь давать добровольные показания?

– Ни слова не скажу.

– Понятые, подойдите ближе! Вот, видите это… вот этот предмет?! – старший продемонстрировал маленький прозрачный пакетик с ключем от банковской ячейки. – Мы нашли его при личном обыске у гражданина Ивашова… Шо будет, конечно, зафиксировано в протоколе.

– Вранье! Абсолютно все – вранье и провокация!

Полковник СБУ растянул толстые губы в недоброй усмешке.

– А у нас есть пленка… видеозапись! Вы, Ивашов, приходили сюда вчера, в одинадцать часов с минутами! Мы вам покажем эту пленку, не сомневайтесь. И не только вам одному! Предадим широкой гласности… если потребуется!

– Мне это не интересно.

– Зато будет интересно общественности. И нашей, украинской «громаде», и, уверен – европейцам и американцам! Пусть знают, чем тут занимаются под прикрытием разных фондов и коммерческих структур российские спецслужбы.

– Я не состою в штате какой-либо спецслужбы.

– Но… состояли? Вы ведь бывший… а может, и не совсем «бывший»… сотрудник Службы внешней разведки России?! Так, Ивашов?

– Я не намерен реагировать на ваши инсинуации.

– Тогда вам придется столкнуться с силой улик и неопровержимых доказательств! – изрек старший. – Так! Менеджер… чи як там вас?! Помогайте нам!!

Он жестом подозвал помощника, и тот – подойдя к ним – вытащил из кейса еще один пакетик с ключом от ячейки.

– Этот ключ, – в голосе «эсбеушника» зазвенел металл, – найден в кармане у покойного Захарченко! Шо было внесено в протокол и заснято на пленку!! Ивашов, эта депозитарная ячейка… номер «три ноль шесть»… оформлена на ваши паспортные данные! И вы… да, у нас есть основания так говорить… делили ее на двоих с паном Захарченко!

– Я протестую! – оставаясь внешне спокойным, сказал Ивашов. – Ваши действия – противозаконны! Я не имею никакого отношения к тому, о чем вы здесь говорите!

– Шо? А кому Захарченко звонил несколько дней назад?! У нас есть запись ваших телефонных переговоров! Так!! Открывайте ячейку… Понятые… еще ближе! Оператор, номер ячейки возьми крупным планом!..

Менджер банка, у которого было чуть растерянное лицо, сам открыл банковскую ячейку. Оперативник из СБУ тут же остранил его, затем, натянув на руки эластичные перчатки, достал из ячейки «контейнер» и, по команде старшего – открыл его.

В контейнере лежал темно-вишневого окраса кейс. Вскрыли и его; внутри кейса хранились «ноутбук» и папка с какими-то бумагами.

Ивашов проглотил подступивший к горлу комок. Ни кейс, ни лэп-топ ему были незнакомы. Вчера он действительно здесь был. На всякий случай проверил: мало ли, может Захарченко успел перед смертью что-то вложить в «связной ящик»? Но ячейка-то вчера была пуста…

И все же надо признать, что он допустил прокол. Вернее сказать, руководство попросило Ивашова остаться еще на время в Киеве, потому что не хватало кадров, досконально, как он, знающих местную обстановку. А надо было настоять на своем. Как только поступило известие о «самоубийстве» Захарченко, с которым он был на «связи», следовало немедленно уезжать с Украины, чтобы не стать участником какой-нибудь провокации.

– Отсюда мы отправимся к нам, в «бэзпэку», – сказал полковник ему спустя какое-то время, когда его сотрудники уже сворачивали свои меропрития в банковском хранилище. – Есть версия, что наш бывший коллега Захарченко отнюдь не «самоубийца». Так шо вам, громадянын Ивашов… если вы не станете с нами сотрудничать… может быть предьявлено обвинение в убийстве.

Около семи вечера того же дня в тихом, неприметном киевском офисе на Леси Украинки встретились двое: вице-президент крупнейшей украинской энергетической компании «Нафтогаз» и один из его иностранных советников, эксперт по некоторым важным аспектам «цветных революций», бывший сотрудник РУМО, а нынче сотрудник неправительственной организации – чье название известно лишь узкому кругу людей – Джон Мэллоун.

– Я тебе дуже цiню, друже, – сказал украинец, плотный, с острым взглядом чуть исподлобья и уже наметившимся двойным подобородком мужчина лет сорока пяти. Он приехал сюда прямо со службы, из офиса на Богдана Хмельницкого 6, и был одет в темный, с проблеском костюм от кого-то из итальянских «кутюр»… вот так нынче стали одеваться «помаранчевые». – Щоб тобi не вивчити нашу мову?

«Ну да… сейчас… Буду я ломать себе язык вашим варварским наречием, – подумал про себя Мэддоун, вольготно откидываясь в кресле. – Хватит с меня того, что я с пяти лет вынужден был зубрить Russian»…

– Лучше вы учите, пан Мыхайло… – улыбнулся он обезоруживающе. – Если хотите заниматься «Real politic», учите English, это – актуально и необходимо. Русский тоже не следует забывать: полезно хорошо знать язык своих врагов! Впрочем, вы все еще неплохо им владеете… только редко пользуетесь… и это, кстати, не всегда есть good, my dear friend…

Он с ухмылкой посмотрел на украшающий одну из стен плакат, на котором был изображен бравый к о з а к, пинком под мягкое место отправляющий «москаля» в направлении потрескавшейся кирпичной стены с зубцами, на которой сидит смахивающий на квелого петуха орел с покосившейся короной на одной голове и плешью на другой. Стена эта, надо полагать, призвана символизировать московский Кремль; полудохлая птица знаменовала быструю деградацию «империи», ее умирание… Что же касается фигуры «москаля», то у него был характерный нос с горбинкой, а весь его облик как-то подозрительно напоминал карикатурные изображения «жидомасонов» и «сионистов» с какой-нибудь антисемитской листовки.