Пощады не будет никому - Воронин Андрей Николаевич (книги серии онлайн .TXT) 📗
— Послушай, Михара, возьмем алмазов кастрюлю, — ухмыльнулся Чекан, — а что с ней потом делать?
— Я и это продумал, — сказал Михара и принялся, вникая во все детали, объяснять, как он и Чекан обойдутся с сырыми алмазами и сколько денег они поднимут по завершении всей этой операции.
— Там ФСБ пасет всех, — не унимался Чекан.
— ФСБ, ФСБ., да хоть сам Господь Бог, нам-то все равно. Но просто оставить этот шанс и не воспользоваться им — грош мне цена, да и тебе тоже. Мы такие деньги упускаем! Я думаю, на этом можно миллионов пятнадцать поднять.
— Пятнадцать лимонов! — воскликнул Чекан.
— Не меньше. Может быть, больше. Алмазы все уже будут отсортированы, мы их купим за миллион, а продадим совсем по другим ценам.
— Что-то не узнаю я тебя, Михара. Я думал, ты вернешься, опять сейфы будешь бомбить, а ты вон как…
Бизнес — это не твое, потому и сомневаюсь.
— Сейфы бомбить, конечно, хорошо, но здесь, когда все само плывет в руки, повернуться спиной к удаче может только сумасшедший. Я об этом деле год думал.
Представляешь, целый год каждый день вставал и ложился с мыслями об алмазах. Они мне уже по ночам начали сниться, я вижу россыпи, вижу, как они сверкают. А ты говоришь, сейфы бомбить… Сейфы и дурак может ломать, слава Богу, инструмента сейчас полно, самого лучшего, любой ящик вспороть можно. А чтоб такое дело прокрутить и сухим выйти, мозги надо иметь.
— Ну, Михара, я тебя действительно не узнаю. Думал, мне тебе помогать придется, а ты вон как замахнулся!
— Трахать, так королеву, — спокойно сказал Михара, допивая чай из стакана.
— Так, значит, сейчас весь вопрос в деньгах? — спросил Чекан.
— Да, в деньгах, — Блин, найти бы общак, — воскликнул Чекан, — мы могли бы им попользоваться.
— Ты это брось, общак — святое! Его в оборот только последняя падла пустить может.
— Так мы бы потом отстегнули.
— Не говори ерунду, Чекан, я поболее тебя на этом свете пожил, не одни башмаки стоптал, не одну ходку сделал. На этапах меня как дорогого гостя встречают, каждая собака знает, и конвойники, и наши.., все, так что дело верное. Не ящики сейчас бомбить надо, время другое настало.
— Когда ты заметить это успел?
— У меня глаз свежий, незамыленный.
— Да, быстро ты разобрался, — восхищенно признался Чекан.
— Разобрался. А что мне еще оставалось, время подумать имелось в избытке.
— Да, зря ты его, смотрю, не тратил.
— И еще, Чекан, есть у меня на заметке пару дел, но это все мелочевка — сто, двести тысяч баксов можно , взять. Но все это с риском, а рисковать по дурости не хочется. Лучше уж алмазами заняться.
Время было уже далеко за полночь, а Чекан с Михарой и не думали ложиться спать. Они возбудились, обсуждая детали, тактику и стратегию будущей операции.
И чем больше Чекан размышлял, чем больше входил в детали, тем более реальным казалось ему осуществление этого грандиозного плана. Но как он ни старался, пока еще не мог представить себе эмалированную кастрюлю, полную алмазов.
— А ну-ка, Михара, еще разок покажи камень, — попросил Чекан.
— Держи.
Михара вытащил из внутреннего кармана нового дорогого пиджака бумажный сверток, развернул его и, держа двумя пальцами, положил на стол, прямо на блюдце крупный неограненный алмаз.
— И сколько эта стекляшка будет стоить? — спросил Чекан, взвешивая камень на ладони, пытаясь получше его рассмотреть.
— Я тебе что, старый еврей-ювелир? Не могу назвать точную цену.
— Насчет еврея это ты точно заметил, кто еще станет камнями заниматься? — рассмеялся Чекан.
И тут же сообразил, что на какое-то время, задумавшись о больших деньгах, забыл об угрозе, которая довлела над ним, и вновь сделался мрачным.
Глава 7
Геннадий Рычагов сегодня окончательно поверил в то, что его жизнь на родине подходит к логическому завершению. Если раньше он старался не замечать облезлых стен в больнице, пятен сырости на потолке, убогого горбатого линолеума, покрывавшего полы коридора, то теперь все эти изъяны прямо-таки бросались ему в глаза.
Он пытался убедить себя:
«Будь у меня возможность вложить деньги в клинику здесь, в России, я бы обязательно это сделал. Какие чудеса я бы здесь творил! Но кому это надо? Бесплатных чудес не бывает. Да, жизнь здесь сделала рывок, но до нормальных условий в России еще очень далеко. Жизни не хватит дотянуть».
Он рассуждал так, будто бы деньги, которыми он располагал, были чистыми, легальными, будто бы его с распростертыми объятиями ждали в Швейцарии или в Германии.
Клаус Фишер исчез на короткое время, дав Рычагову возможность передохнуть и окончательно свыкнуться с тем, что ему в ближайшее время придется перебраться в Словакию, принять новое гражданство. Вернулся он довольный жизнью и самим собой.
— Вечером банкет, Геннадий, пойдешь?
— Нет, — покачал тот головой.
— Да брось ты, у тебя вид такой, будто бы тебя только что вытащили из холодной воды. Надо повеселиться, отдохнуть.
— Веселись, если надо, а я — пас.
— Забывай свои проблемы одну за другой. Я понимаю, конечно, Словакия — это не Цюрих и даже не Берлин, но, поверь, тоже неплохо. Если уж очень прижмет, лет пять поработаешь там и переберешься в Германию, откроешь филиал. С твоими-то руками, деньги потекут к тебе, можешь быть уверен.
— Мне надоело жить не в ладах с законом, — тихо проговорил Рычагов, — а ты мне предлагаешь, Клаус, продолжать начатое.
— Ну что ж поделаешь, — Фишер развел руками, — ко всему надо подходить философски. Ты думаешь, теряешь родину?
— Да.
— А если рассуждать конкретно, то это она теряет тебя.
А если еще углубиться во времени, то стран, где мы с тобой родились, уже нет — ни СССР, ни ГДР. И согласись, потерять то, чего уже не существует в природе, невозможно.
— Софистика сплошная.
— Без нее тоже нельзя, — вздохнул немец.
— Поехали ко мне, а? — предложил Рычагов, понимая, что сегодня он уже не способен к работе. Даже если бы сейчас привезли человека, нуждавшегося в срочной операции, он отказался бы брать в руки скальпель, передав ведение операции хирургам более низкой, чем он, квалификации.
— Да нет, спасибо, Геннадий, но я должен показаться на банкете и хотел бы, чтобы ты показался там вместе со мной.
— Почему?
— Незачем привлекать лишнее внимание, ты ведешь себя так, будто доживаешь здесь последние дни. Лучше всего сделать все неожиданно для других, чтобы опомниться не успели.
— Но меня же, в конце концов, спросят, почему я уезжаю, тайны из этого не сделать!
— Спросят.
— И как я объясню отъезд?
— Скажешь, решил жениться на словачке. Или нет, лучше скажи, на чешке. Уедешь — и с концами. Новую жизнь надо начинать в новом окружении.
Рычагову хотелось спросить, а как же Тамара, к которой он уже привык, но промолчал.
— Ладно, Клаус, иди на банкет, а я вскоре поеду домой.
— Что сказать, если о тебе спросят?
— Скажи, мол, заболела голова. Или передай, что у меня грипп, потому и боюсь появляться на людях, чтобы не заразить.
— А если захотят поехать к тебе?
— Кто? — усмехнулся Рычагов. — Меня здесь ценят, но друзей у меня нет. Все выпьют хоть понемногу, и никто не рискнет сесть за руль.
— Тоже логично. Я тебе позвоню, — пообещал Клаус и в предвкушении скорой выпивки потер руки, успевшие остыть в холодном кабинете доктора Рычагова. — Вот за что люблю Россию, так это за мороз.
— Странное чувство для немца…
— Ты о любви к России?
— О любви к морозу.
И тут же Рычагов вспомнил, как один из Новых годов, лет пять тому, встречал с Тамарой под проливным дождем, стоя возле городской елки под зонтиком.
"Наверное, так же будет и за границей, из года в год.
Хотя нет, дались мне эта Германия, Швейцария. В Словакии, наверное, такой же снег, как и у нас. Вот уж о какой стране не думал и не мечтал, она вроде бы для меня и не существовала".
