Босиком по горячим углям - Щелоков Александр Александрович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— А что тебе объяснять? — Директор тяжело ворохнулся на сиденье. — Меня ты пришьешь. Тебя шлепнут наши люди…
— Насчет тебя не знаю. Все зависит от твоего поведения. А вот со мной у вас что-то не получается.
— Получится. Не одни, так другие. Штаны у тебя широкие, но в них не спрячешься.
— Потерпим, Аман. Ты знаешь, я из бедняков. А бедному даже в халве попадаются колючки. Привык. Сладкое ем, колючки выплевываю.
— Ничего не скажу, ты удачливый. Был бы умнее, разве бы так жил?
— А как?
— По-людски, Иргашев. Без всяких умных идей, но богато. С деньгами. Ведь вы со своими идеями все прозевали. Подумаешь, свобода, равенство, братство! Да где они? Оглянись! Выросло целое поколение, даже не одно, а два, три, которым надоели идеалы вашего равенства. Все хотят жить лучше других, не прятать богатство за заборами. И многие уже добились своего — стали богатыми. Сильно богатыми, милиционер. Теперь добиваются, чтобы можно было жить, не прячась. И добьются! А что видел ты, уголовный розыск? Ни хрена ты не видел! Помойки, задворки города, вокзал, арык в городском парке, куда по ночам кидают трупы, — вот где ты проводил время.
Таштемир сидел, втянув голову в плечи. Каждое слово кололо самолюбие, бередило душу, но прерывать монолог Рахимбаева ему не хотелось. Только испив чашу горечи до дна, он сможет найти в себе силы продолжить борьбу.
— А как жил я? Ты даже не представляешь, милиционер. Ты видел сразу в одной пачке пятьдесят тысяч рублей? Впрочем, что я говорю? Конечно, видел. Когда делал обыски у Ачилова. Может, даже в руках держал. Но чужие! А я по сто тысяч за вечер в картишки просаживал. И по столько же выигрывал. Туда — сюда. Ты знаешь, что такое сто тысяч? Где тебе! Это прекрасные женщины. Две-три красотки сразу в одной постели с тобой. Такое пробовал?
Таштемир мысленно раздел директора, увидел потное, дряблое, обложенное толстыми складками жира пузо, свисающие к пяткам ягодицы и брезгливо поморщился.
— Не думаю, что женщины получали от тебя какое-то удовольствие.
— А мне плевать! — рассмеялся Рахимбаев. — Они получали деньги, с них достаточно. Удовольствие получал я. Ти-ти-ти, — пропел он игриво и пошевелил пальцами, толстыми, как сардельки. — Ты представить не можешь, какие сладкие у них губки, грудки, попочки…
— Кончай, Илон. Мемуары напишешь в тюряге, я почитаю. А мне на твоих постельных шлюх наплевать.
— Дурак ты, милиционер! Как говорят, старую лошадь прыгать не научишь. Что ты понимаешь в женщинах, а?
— Все, — оборвал его Таштемир. — Об этом кончили. Лучше скажи, почему ты… — Он вдруг замолчал и обернулся. — Тихо!
По шоссе к съезду на реку подкатила милицейская «Волга» с синими мигалками. Маячки вращались, и над прибрежными зарослями, словно подстригая макушки кустов, тревожно метались синие всполохи.
— Сидеть! Тихо! — предупредил Таштемир и вылез из машины, держа пистолет наготове. Он слышал, как распахнулись дверцы «Волги», увидел, как из нее вылезли двое и спустились по обочине к проселку.
Постояли, посвечивая ручным фонарем.
— Нет. — сказал один. — Здесь никто не проезжал.
— Может, пройдем к реке? — предложил второй.
— Иди ты, знаешь куда! — огрызнулся первый. — Вот, я встал на пыль, и виден свежий след. Видишь? Проехала бы машина, мы бы сразу заметили.
Они вернулись к «Волге». Хлопнули дверцы. Мигалки, плеская синими молниями, двинулись в сторону Акжара.
— Ищут, — сказал Таштемир, возвращаясь в машину. — Уже, должно быть, заметили, что сиятельный бек Илон не вернулся в резиденцию, в постельку, где его ждали три попочки сразу…
— Дурак ты, милиционер! Это наша смерть проехала, а ты зубоскалишь.
— Коркма! — сказал Таштемир. — Не бойся! Нам умирать рановато. Надо разговор закончить. Потому считай, это они от своей смерти уехали. Я теперь тренированный…
— Окончим разговор — убьешь? — спросил директор обреченно и в то же время с надеждой в голосе.
— Посмотрим на твое поведение, сиятельный Змей. Учти, откровенное признание даже милиция берет во внимание.
— Может, сам одумаешься? Плохой мир лучше доброй ссоры. Не выкрутиться тебе в этот раз, Иргашев. Ты знаешь, что такое пул? [деньги (тюрк.)].
— Глупый вопрос, Аман. Умнее ничего придумать не мог?
Рахимбаев разразился нервным ржанием.
— Ты о деньгах подумал? Ошибся, Иргашев. Пул — это по-американски трест, объединение предпринимательских сил. Мы создали по твоему делу такой пул. Кинули в него по сто больших кусков, и теперь в нем восемьсот тысяч… Все пойдут на оплату тому, кто тебя прихлопнет.
— Сказать легко, прихлопнуть труднее, — отозвался Таштемир угрюмо, а сам подумал, что в Америке мало за кого отвалили бы такую сумму.
— Прихлопнут, — сказал Рахимбаев уверенно. — Думаешь, сумеешь прорваться в Акжар? Улететь в Москву?
— Почему именно в Акжар? — спросил Таштемир, решив выяснить, насколько эффективно сработала его тактика.
— Ты считаешь, мы дураки? Уже давно ясно, что ты рвешься в Акжар. Рвешься, а что вышло? Ходишь, как волк, по кругу, но дальше Койдалы не прорвался. Все дороги на Акжар для тебя закрыты. В Москву оттуда не улетишь.
— Почему ты решил, что мне надо в Москву?
— А куда еще? Ты забыл про билет, что забронирован тебе с открытой датой в Акжаре? Нам все известно!
Директор торжествующе заржал.
— Милостивый аллах! — воскликнул Таштемир. — А если я ускользну и все же попаду в Москву?
— И там тебя найдет конец.
— Ну уж туда ваши лапы не дотянутся.
— Ха! — довольно выдохнул Рахимбаев. — Ты забыл про пул. Четыреста тысяч обещано тем, кто прихватит тебя в Москве и изрубит на шашлык. Если тебя доставят обратно живым, получат полмиллиона. Но я думаю, за лишних сто кусков они ломаться не станут. Шашлык рубить проще.
— Ты меня вдохновил, Илон! Кто же эти ловкие повара?
— Повара что надо, Иргашев. Лук, морковь, перец — все у них при себе. И ножи. Дело за мясом. Барашек сам приплывет в руки.
— Кто же это такие?
— О Дарчиеве слыхал? Кавказская группа, наши единоверцы. Так вот, Дарчиев на Коране дал клятву. «Кто уклонится от нашего повеления, — сказано в Коране. — тому дадим попробовать в наказание огня». Наверное, ты Коран и в глаза не видел…
— Значит, ты считаешь, что у меня даже в Москве шансов нет? — спросил Таштемир смиренно.
— Никаких! Если… не захочешь сорвать банк.
— Не понял…
— Проще простого. Все пятьсот больших кусков будут твои. Сейчас возвращаемся в Бешарык к Эмиру. Звоним ему с дороги. Он дает клятву, что тебя никто не тронет. Через час по милиции пройдет команда тебя в упор не видеть. Мы заходим к Эмиру. Ты сдаешь все, что тебе передал Бакалов. Получаешь деньги. И пари орлом!
— А шашлык?
— Оставь. Мы же все-таки земляки. Как говорят, к аллаху вам возврат, и он над каждой вещью мощен. Это из Корана, и мы чтим такой завет.
— Выходит, моя голова — полмиллиона? И за что отдаст эти деньги ваш пул?
— Войдешь с ними в общее дело…
— Коза ностра? — спросил Таштемир с усмешкой.
— Как это? — не понял директор.
— Коза ностра — это по-итальянски «наше дело».
— Если так, то верно. Нам нужна служба безопасности. Надежная. Вот ты ее и возглавишь. Времена теперь новые и требуют инициативных людей.
— Разве у вас такой службы еще нет? Почему не организовали?
— Кто организует? Ты что, равняешь себя с дурнем Султанбаевым или Рузибаевым? Они считают себя Штирлицами, а проглядели, как у них под носом Бакалов собрал досье на фирму. Их давить надо!
— Что ж не задавите?
— Придешь ты и сделаешь это по-умному. Автокатастрофа или еще что. Не зря же тебе в Москве в академии диплом с отличием дали.
— Нет, Илон, не светит мне твое предложение. Народ постепенно прозреет и поймет, что перестройщики его обдурили. И всем — и вам, и нам даст по…
— Какой народ, Иргашев?! Ты все ходишь в старых очках. Заржавел в своей каменности или окаменел в ржавости. — Рахимбаев постучал по лбу. — Вот где надо иметь! Сейчас от всех требуется новое мышление, — он почти пропел последние слова, растягивая их по слогам. — Никакого народа в природе нет. Это большевики его придумали. Я выкину пять ящиков водки, и товарищи пролетарии всех стран соединятся и устроят тарарам, какой мне угодно. Нужен Ош? Сделаем. Фергана? Будет. Вот цена твоему народу! А в обществе, где все будет по социальной справедливости… Мы такое понятие выкинем. Будут деловые люди, работающие и бездельники. Пойми, хороший хозяин, чтоб сберечь добро, заводит добрых собак…
