Дурдом - Рясной Илья (читать книги бесплатно полностью без регистрации txt) 📗
Да, нужна мне, Клара, машина. Вот только с чего моя лапочка ядовитая завела этот разговор? Неужели верба-нуть хочет? Забавно. Сам вербовал не раз, меня тоже пытались. Но чтобы это делал человек, который, правда, не всегда, но все-таки делит с тобой кров. Ах ты, шкурка моя продажная, норковая…
На работе я битый час прокорпел над рапортом, в котором расписывал проделанную работу и раскрывал всю гнусность личины Грасского. Тут вся тонкость в том, чтобы что-то написать, а что-то, притом гораздо больше, утаить.
Написанное должно быть преподнесено с помпой и отражать огромный объем выполненной работы, а кроме того, оно должно выглядеть угрожающе, как воистину хичкоковская реклама жвачки «Реблис фермент». Каждая строчка рапорта должна вопить: «Нужны средства, люди. Не упустите момент. Дальше будет поздно». Кларины подвиги в моем окололитературном опусе, естественно, не нашли своего отражения. Но рассказать о них шефу все же пришлось.
После нападения на меня и консультаций с РУБОПом шеф стал воспринимать мои проблемы гораздо ближе к сердцу.
Надо, Георгий, пассию твою брать в работу, — сказал — Резко расколем и привлечем на нашу сторону.
— Плохо вы ее знаете, — возразил я. — Может, расколем, но чтобы потом разобраться, где она правду сказала, а где наврала в три короба — тут всему аппарату МУРа месяц работать без выходных и праздников. Кроме того, трудно найти человека, менее подходящего на роль двойного агента. Я не понимаю, как она мне не проболталась обо всем в первый же день.
— Тебе просто не по душе втягивать ее в нашу игру.
— Верно.
— Когда все закончится, как ты будешь общаться с человеком, который тебя предал?
Я вздохнули пожал плечами. Не знаю. Клара не от мира сего. К ней неприменимы обычные критерии. Разобраться бы сперва с делом, а с Кларой разберемся потом.
— Надо брать Грасского под колпак, — заключил шеф. — Обкладываем его наружкой, техникой. Попытаемся найти к нему подходы… Эх, говорили тебе — ищи источники среди контингента. Сейчас бы нам ох как пригодились.
— Бог мой, о чем мы говорим…
Весь день мы с шефом убили на хождения по инстанциям. Я содержательно провел время за беседами с начальниками МУРА, РУБОПа, начальником криминальной милиции ГУВД. Наши праведные труды завершились созданием оперативной бригады под руководством моего шефа, а фактически под моим и Донатаса предводительством. Все, Грасский, теперь не отобьешься, на тебя движется передовая конница Московской краснознаменной милиции. И останется тебе вскоре только запеть дурным голосом, подобно персонажу рекламы канувшего ныне в Лету банка «Империал»:
«Случилось страшное!»
После блуждания по инстанциям я чувствовал себя борзой, завоевавшей приз в гонках за зайцем. Я полулежал на стуле с высунутым языком, и пар шел из моих ушей. Усталый, но довольный. Тут меня заставил пошевелиться звонок телефона.
— Георгий Викторович? — послышался в трубке хорошо поставленный голос.
— Он самый.
— Это профессор Дульсинский… Я тут немало думал над вашими проблемами. Мне кажется, теперь это наши общие проблемы.
— Почему? — спросил я.
— По-моему, я знаю того, кого вы ищите. Это наш общий знакомый Вячеслав Грасский.
— Любопытно, — произнес я.
Осетрина второй свежести. Вчерашние новости — это зевота и скука в глазах. Сами с усами, и так все знаем. Но все равно ваше мнение, профессор, представляет большую ценность, поэтому не буду вас разочаровывать и оставлю комментарии при себе.
— Мы могли бы поговорить об этом поподробнее, если бы вы выкроили время для рандеву, — сказал профессор. — Скажем, сегодня в полдевятого у меня на квартире.
— Ждите.
После семи кабинет опустел. От Петровки до дома Дульсинского двадцать минут ходьбы. Просто шататься по улицам, даже если на дворе лето и теплая погода, — это мне неинтересно. Поэтому я вытащил свои заветные папки и углубился в их изучение, а если быть откровенным, то в простое перелистывание. Люблю лениво листать папки. Ощущаешь свою бюрократическую значимость.
Настроение у меня было вовсе не въедливо-глубокомысленное, потребное для анализа материалов оперативных дел, а наоборот, эйфорическое и бессмысленно-приподнятое. И еще мечтательное. Я представлял, как враг, обложенный муровцами, вконец запутается в раскиданных умелыми руками сетях и окончательно засыплется.
«Хенде хох, Грасский, — воскликну я. — Ваша песенка спета!»
Все как в старых фильмах. Хорошие были раньше фильмы. В них «их» песенка всегда была спета. А «наша»
Наоборот звучала в полную силу.
Пролистав первую папку и не найдя в ней ровным счетом ничего, я принялся за вторую — по без вести пропавшим душевнобольным. Справочные данные, медицинские документы, ксерокопии рапортов и указаний, резолюции начальства, планы проведения мероприятий. А еще фотографии мужчин и женщин.
Некоторые клиенты выглядели вполне пристойно. У других глаза были как после короткого замыкания в голове. Лица, лица… И вдруг как молния в телеграфный столб врезала, Я замер, а потом вытащил лупу и начал изучать во всех подробностях фотографию. Нет сомнений. Я наш ел ее!..
Так, Касаткина Зинаида Федоровна, сорока двух лет. В
Прошлом домохозяйка, а позже — завсегдатай элитных дурдомов, пациент самых видных профессоров и даже академиков. Была отпущена на амбулаторное лечение. А потом при странных обстоятельствах исчезла. Узнать по этой фотографии ее было нелегко. Внешность она умела менять виртуозно. Но я узнал.
Голову на отсечение — именно она встретила нас в офисе «Партии обманутых» в гостинице «Россия»! Именно она расстреляла меня из игрушечного пистолета! Зинаида Касаткина. Душевнобольная домохозяйка и мать двоих детей.
Кто бы мог подумать, что немцы делают изумительное сухое вино. Я всегда считал, что колбасники почитают только пиво. Дульсинский переубедил меня, выставив на стол бутылку дорогого немецкого марочного вина.
— Намазывать паюсную икру на хлеб — не лучший образец вкуса, — учил меня профессор. — Другое дело блинчики. За их неимением икру едят серебряной ложкой, — он тут же продемонстрировал на практике, как это делают люди со вкусом.
— Рад бы есть ее ежедневно и столовой ложкой, — не удержался я.
Люблю такую работу по делу — общение с приятными людьми, икра ложками, марочное вино, прочие атрибуты сладкой жизни. Это не по подвалам за бродягами рыскать и сворованные чердачниками простыни искать.
— Revenons a nos moutons. Вернемся к нашим баранам, — тут же перевел для не владеющих разговорным латинским профессор. — Грасский уверен, что им и его творчеством руководит высший инопланетный разум, который любезно надиктовывает сценарии и концепции постановок, водит его кистью на холсте.
— Вы сами говорили, что нет ничего невозможного, — ухмыльнулся я. — Может, действительно, водит.
— Может. Но только водит не его кистью, а его самого водит за нос. В последние годы появилась тьма тьмущая контактеров с Богом, с инопланетянами. Эти люди с упорством ходят по инстанциям и газетам, пытаясь предать гласности «высшие послания», как правило, отличающиеся чудовищным невежеством. «Земля на краю гибели. Черная аура зла окутала нашу планету. Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть по одиночке. Будем укреплять душу и пренебрегать всем низменным».. Бывают и оригинальные идеи. Например, освободить человечество от бесов, живущих в слабых душах. Путем уничтожения этих людей.
— Помню, вы говорили об этом.
— Кстати, это ноу-хау Грасского, — негромко произнес профессор.
Я присвистнул.
— До меня доходили слухи о появлении секты «Чистильщиков Христовых», — продолжил профессор. — Были намеки, что какое-то отношение к ней имеет
Грасский.
— И вы молчали!
— Были причины. Грасский создан для того, чтобы верховодить сектами. Когда я выпускал его на волю, то ждал от него чего-то подобного. Но он все свое безумие направил на театр. Я встречался с ним. Мне казалось, что в его сознании установился хрупкий балланс, равновесие. Все его помыслы устремились в одну точку — его театр. И что вы хотели — чтобы я отдал вам его на растерзание из-за смутных и, как мне казалось, никчемных слухов? Чтобы он снова рухнул в пучину безумия? Я отвечаю за него, он мой пациент…
