Успеть, чтобы выжить - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (книги бесплатно TXT) 📗
Да, это вам не фунт изюма. Выполнено все превосходно. Ничего не скажешь.
Только вот что теперь делать? Далеко не все известно о Крымове, о его прошлых делах, а это значит, увы, что до сих пор далеко не все известно о его планах и его тактике. Едва ли такой человек идет на поводу у Брюсселя, но в таком случае — чего он добивается? Каковы его ближайшие действия? Наверняка это не известно. Но Константин Дмитриевич был уверен, что более подробная информация приоткроет не только это, но и объяснит неожиданную агрессивность Мокина. Ясно только одно — действовать надо быстро и кардинально, одним мощным ударом. Но такое возможно только после получения дополнительной информации, дня через два… А самое главное, что никакая информация не будет гарантировать жизнь Пастуху и его ребятам.
И когда Голубков понял, что помощи Пастуху и его ребятам ждать неоткуда, потому что официально они просто безработные бывшие офицеры Министерства обороны, совершившие несколько дерзких преступлений, когда понял, что даже сам не в силах сейчас помочь им и поддержать официально, решение осталось у него только одно. Он должен завтра же, то есть уже сегодня утром, выйти с ними на связь и посвятить их в курс дела. Если они уже и сами знают (по крайней мере.
Док точно в курсе), то информация просто поможет им сориентироваться. Вместе они продержатся ближайшие дни, а там уж Голубков постарается найти выход… Теперь вопрос: как связаться с ними надежно, но быстро? В Управлении их адреса известны, так что рисковать нельзя. Гарантировать конфиденциальность мог только телефон новой квартиры Артиста, которую он снял совсем недавно. Кто мог знать его Новый адрес, кроме ребят и самого Голубкова? Если только каким-то образом разнюхал Крупица, да и то вряд ли. Впрочем, он теперь все равно никого не сможет предупредить. А уж телефон новой квартиры Артиста точно никто, не мог знать… …Уснуть полковнику Голубкову удалось только около четырех часов ночи. Сон не принес ни облегчения, ни отдыха. Он встал разбитый, охваченный тревожным ожиданием, и только благодаря профессиональной привычке держаться в форме ему удалось привести себя в порядок.
День предстоял тяжелый.
По дороге в скромный трехэтажный особнячок в центре Москвы, принадлежащий Управлению, Голубков остановил машину у таксофона и набрал номер Артиста.
Таксофон не работал. Чертыхнувшись неслышно, Голубков перешел к следующему, и только на четвертый раз ему удалось дозвониться…
8
В этот день, восемнадцатого июля, Семен Злотников никуда не торопился и ничего не ждал, он просто лежал на диване кверху пузом в блаженной расслабленности и думал о том, что впервые за несколько лет ощущает спокойствие.
Спокойствие и еще, как это ни странно, свое имя. Ощущает, что он не солдат, готовый в любую минуту к войне и ее жестокости, что он не бывший боец спецназа, прозванный Артистом своими друзьями братьями по оружию, с которыми был сначала вышвырнут из армии военным начальством, а потом так же быстро гражданским начальством нанят для «специальных мероприятий» (той же самой войны, только завуалированной секретностью), а обычный беззаботный молодой человек Семен Злотников. Его не нервируют проблемы, его не беспокоит неустроенность и уже не так раздражает это постоянное чувство вязкого тумана, когда совершенно непонятно, что с ними будет послезавтра, потому что завтрашний день может оказаться последним. И дело не в том, что все это его больше не волновало, просто теперь он мог думать об этом спокойно, из состояния равновесия.
А равновесие это установилось несколько дней назад.
Ее звали Александра. Сашка. Худенькая, веселая девушка — они познакомились с ней в джазовом клубе «Хорус» на Остоженке. Злотников оказался в первый раз в этом клубе вместе со всеми — с Доком, Боцманом, Мухой и Пастухом, когда их пригласил туда хозяин клуба, толстый добродушный человек по имени Марат, старый школьный приятель Трубача. Трубач очень хотел поиграть в этом клубе, да и Марат много раз приглашал его, но то одно, то другое — словом, ничего из этого толком не получилось. Трубач погиб, так и не успев сыграть свои блюзы с аккомпанирующим джаз-бэндом. В тот день Марат в очередной раз пригласил всех, еще не зная, что Трубач погиб. И они пришли. Пришли все. Вдруг. Только без Трубача. Пастух сказал тогда, что самое лучшее место для саксофона, который они когда-то подарили Трубачу, — как раз в этом клубе. И они пришли, и принесли саксофон Марату. Вот именно в тот день Злотников и познакомился с Александрой. Точнее, тогда еще не познакомился, а только первый раз увидел.
Он заявился тогда раньше всех, зашел в зал, огляделся в поисках места поудобней и сразу увидел ее, и взгляд, словно намагниченный, уже не мог оторваться от ее легкой фигурки. Девушка работала в клубе дежурным администратором и в тот день лихо решала все возникающие по ходу дела проблемы и проблемки. Она то деловито порхала по залу, то исчезала за сценой — создавалось впечатление, что все здесь функционирует исключительно благодаря ее жизнерадостной энергии.
Марат застрял где-то в недрах клуба, и у Злотникова появилась причина заговорить с зачаровавшей его девушкой. Он подождал, когда она в очередной раз выпорхнет в зал, подошел и спросил: нельзя ли, мол, вызвать из вашего закулисья Марата?
— Марата? Да вон он, около сцены, — показала девушка.
А потом стали подтягиваться ребята, но все никак не решались сказать Марату о смерти Трубача, и пока это известие еще не омрачило хозяина клуба, Семен успел переброситься с ним парой слов.
— Ее, случайно, не Джульетта зовут? — спросил он, кивнув в сторону Сашки.
— Нет, ее зовут Александрой. Но ты у нас тоже не Ромео, так что не переживай.
— То-то и оно. Нет повести печальнее на свете… Кстати, какое вино она предпочитает?
Муха, сидевший слева от Злотникова, только усмехнулся.
— Иди ты к черту со своей рекогносцировкой, — сказал он. — Это тебе не боевая операция, здесь импровизировать надо, понял? Артист ты в конце концов или не артист?
— Убедил… А потом они слушали музыку, а потом все рассказали Марату и просидели с ним в клубе почти до полуночи, трепались, и Марат рассказывал им о Трубаче. В тот день еще не пропал Пастух и не начались все эти события. В тот день все было спокойным и печальным. В тот день они пили за Трубача. И внимание Злотникова было занято худенькой веселой девушкой Александрой. А когда он уходил, то Марат даже сказал ему лукаво, что прощаться не будет, потому что завтра они наверняка вновь здесь встретятся. Так и случилось. В двенадцать, когда клуб закрывался, Злотников пожелал Александре спокойной ночи и ушел, но в десять утра, когда открывался клубный бар, он уже пришел, увидел ее и сказал: «Доброе утро».
На следующий день они вышли из клуба вдвоем и с тех пор уже не расставались ни на минуту. Попадание было стопроцентным. Во всяком случае, в него.
Оказывается, это так просто — немного тепла от того, кто рядом с тобой, и вот ты уже словно ступил на твердую почву. Наутро после первой их ночи, когда они еще лежали в постели обнявшись, Сашка сказала ему, что ей ужасно уютно с ним, и это слово — «уютно» — вдруг показалось Злотникову очень важным, потому что тянуло за собой спокойствие. Он понимал, что прошлое и настоящее не отпустят, что ему все равно суждено остаться в их команде бывших бойцов спецназа и нынешних «солдат удачи», наемников на тайной службе государству. Он понимал, что все равно останется Артистом, но сейчас он был просто Семеном Злотниковым и ни о чем больше задумываться не хотел… В этот день, спустя месяц после их знакомства, Злотников с самого утра пребывал в состоянии легкого блаженства. Они проснулись с Александрой поздно и никуда не собирались торопиться — Сашка принимала ванну, а он лежал на диване, заряжаясь от своего блаженства, как аккумулятор от розетки электросети, и не собирался ни о чем задумываться. Но жизнь, как известно, склонна преподносить сюрпризы, большей частью неприятные и, как правило, в самый неподходящий момент.
