На линии огня - Тамоников Александр Александрович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Нет.
— Как хочешь, дело твое. А напрасно. Снял бы Власту, привел домой, да оторвался бы. Что толку торчать у Златы, только расстраиваться. И надо тебе это?
— Надо, Андрюша!
— Странный ты, Сань. Не от мира сего. Извини, тебя в Афгане случайно не контузило?
— Всякое было.
— Точно контузило. Но лады, насильно мил не будешь. Разбегаемся.
Кулагин ушел. Александр выкурил сигарету, поднялся со скамьи и направился к контрольно-пропускному пункту гарнизона. Через сорок минут он, приняв душ и переодевшись в гражданскую одежду, вошел в гостинец «Под каштаном». Поздоровался с матерью Златы. Та холодно ответила на приветствие. Александр прошел к столу в углу полутемного помещения, устроился на привычном уже для себя месте. Сегодня в кафе были четверо пожилых мужчин, они играли в карты и пили пиво с ромом.
Спустя четверть часа появилась и Злата. Подошла к столику Черникова, спросила:
— Все, как всегда, или будут изменения в заказе?
— Изменений не будет.
— Предупреждаю: водка только чешская.
— Хорошо.
— Ждите.
Еще спустя десять минут она поставила перед капитаном рюмку слабой, градусов в 30, водки, тарелки с едой. Черников поужинал, заказал кофе. На этот раз Злата принесла напиток без задержки и осталась у стойки.
Неожиданно дверь в кафе с шумом распахнулась, и в зал вошли трое солдат мотострелкового полка. Черников помнил их еще срочниками, теперь же они стали сверхсрочниками и пользовались полной свободой перемещения в свободное от службы время. Жили они в офицерском общежитии и вели себя высокомерно. Ну как же, почти офицеры или прапорщики, техники рот, денежное довольствие и паек получают. Александр относился к ним без симпатии и считал ошибкой комплектование войсковых частей бывшими срочниками, не прошедшими никакой специальной подготовки. Впрочем, дело было не только в подготовке. Сверхсрочники в большинстве своем не только не являлись примером для младших товарищей, но сами допускали гораздо больше нарушений, нежели солдаты срочной службы. Но командование дивизиона решило, что данная категория военнослужащих усилит дисциплину в частях, и посему приходилось терпеть эту разнузданную, необразованную, хулиганствующую «гвардию». Хорошо, что командир танкового батальона сумел как-то избежать этой напасти, и в батальоне сверхсрочников не было, не считая женщины-связиста из секретного отделения.
Сверхсрочники ввалились в кафе шумной гурьбой и сразу двинулись к стойке. Страшим среди них был сержант, которого дружки называли Шалым. Двое других — младшие сержанты Гриня и Брус. Даже став сверхсрочниками, младшим командным составом, они оставались солдатами, причем отнюдь не лучшими, и по привычке называли друг друга не по именам или званиям, а по прозвищам, кличкам. Гриня еще на подходе к стойке указал сержанту на Злату:
— Шалый, гляди, какая телка! И перепихнуться наверняка не против. С ее-то попкой…
— Чувиха что надо, и она моя. Себе снимите шлюх в винарне.
Слова сверхсрочников вызвали у Черникова ярость. Злата осталась одна в кафе, ее мать, переговорив с кем-то по телефону, минут десять, как уехала в город. Александр видел отъезжавшую со стоянки красную «Шкоду», она принадлежала семье Златы. И сейчас девушка оказалась в опасности. Сверхсрочники явно были настроены агрессивно — возможно, из-за того, что много выпили. Хотя они и трезвыми вели себя не лучше — особенно среди чехов, стараясь показать, кто в городе хозяева. Они позорили не только себя, но и всех советских военнослужащих, а офицеров в первую очередь. Однако пока Александр сумел сдержать себя. Черников, прикурив сигарету, внимательно следил за тем, как будут развиваться события. Злата быстро зашла за стойку, взглянув на Черникова. И в ее глазах сейчас читалось не пренебрежение, а испуг, немая просьба о помощи.
Александр же держал себя внешне спокойно. Злата обратилась к сверхсрочникам:
— Проходите в зал, паны!
— А нам и здесь неплохо! — ответил сержант. — А ну-ка, налей нам для начала по сто граммов водки.
— У нас сегодня только «Режна».
Сержант скривился:
— «Режна»? И ты предлагаешь пить нам эту мочу?
— Увы, ничего другого предложить не могу.
Физиономию Грини перекосила похотливая ухмылка:
— Говоришь, ничего другого предложить не можешь? А как насчет себя? Мы ласковые…
Сержант рявкнул на младшего дружка:
— Заткнись, Гриня, эта баба моя! — Он повернулся к Злате: — Ну чего застыла? Водки своей давай, но не по сто, а по двести граммов.
Злата выполнила заказ сверхсрочника, принесла водку в трехсотграммовых бокалах.
Чехи, игравшие в карты, прекратили игру. Один из них обратился к Шалому:
— Пан сержант! Хочу заметить, вы ведете себя недостойно! Не позорьте форму.
Сержант обернулся к чехам:
— Чего? Это кто там пасть открыл? Ты, старая плесень?! Да вы, рогалики хреновы, должны нас на руках носить, угождать во всем, так как мы защищаем вас от мирового империализма.
Рогаликами оскорбительно называли чехов из того, что в то время в Чехии продавался только черно-серый хлеб и вместо белого местные жители употребляли рогалики.
— И поить бесплатно! — добавил Брус.
Второй чех сказал:
— Вы ведете себя не как защитники, а как оккупанты.
Тут взорвалась вся троица:
— Чего? Ты кого это оккупантом назвал, крыса?
— Шалый! — закричал все тот же Брус. — Не мешает проучить этих козлов. Вконец оборзели рогалики!
Шалый отбросил бокал за стойку, тот попал в стенку и разбился. Злата вновь взглянул на Черникова. Тот выдержал ее взгляд и снова стал наблюдать за сверхсрочниками.
Троица двинулась к чехам. Нетрудно было представить, что сейчас может произойти. Черников удивился, почему Злата не вызвала полицию. В каждом магазине, кафе, в каждой квартире или подъезде имелась тревожная кнопка. И полиция реагировала на вызовы мгновенно, в считанные секунды и жестко наводя порядок. Вот только против военнослужащих Советской Армии она не могла действовать. Но само появление полиции охладило бы пыл пьяных сержантов. А Злата вместо того, чтобы вызвать полицию, бросилась в зал и встала между троицей, подошедшей к столу чехов, и пожилыми местными мужчинами, которые, надо отдать должное, вели себя достойно, хотя понимали, что противостоять троим сильным парням они не смогут. Тем не менее мужчины поднялись из-за стола и стояли, молча глядя на хулиганов.
Злата же встала между ними, закричав:
— Стойте! Прошу, уходите! Забирайте водку, деньги и уходите. Перед вами же пожилые люди!
Шалый усмехнулся, указывая дружкам на Злату:
— Смотрите, чуваки, местная Жанна Д'арк объявилась! — Он перевел взгляд на женщину: — Ты че, дура, хочешь под общий замес попасть? Хотя мы можем оставить стариков, если ты прямо сейчас приласкаешь меня. Пока невинным поцелуем, а все остальное позже! Ну?
Злата замешкалась. Шалый схватил ее за талию и потянул к себе. Девушка выставила перед собой руки, но ей не хватало сил на длительное сопротивление.
И тут в ситуацию вмешался Черников. Выжидать дальше было нельзя. Опасно. Он встал и резко приказал:
— А ну, убрал лапы от женщины, сержант!
Услышав команду, которую мог отдать только советский офицер, Шалый машинально выполнил ее, отпустив Злату. Она отпрянула к столику к пожилым чехам, продолжавшим стоять. Они одновременно посмотрели на Черникова, и холода в их глазах уже не было.
Шалый пришел в себя довольно быстро.
— А ты кто такой? Чтобы командовать здесь?
Гриня подсказал ему:
— Это капитан из танкового батальона. Я его в парке видел.
— Капитан? Офицеришка, что два года нас гробил? Но я что-то не вижу ни погон, ни формы офицера. Какой ты, на хер, капитан? В гражданке ты никто. И вообще ты никто. Ты понял меня, чушок? И чтобы не огорчиться, дернул бы отсюда? Иначе я за себя не отвечаю.
Черников, с трудом сдерживая себя, прохрипел:
— Все сказал? А теперь слушай меня. Либо ты со своими придурками немедленно покинешь кафе, заплатив за водку, либо завтра вы будете на губе баланду жрать. А чуть позже всю вашу компанию скопом отправят в Союз, дабы вы не позорили здесь нашу страну.
