Подставная фигура - Корецкий Данил Аркадьевич (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Татарин отодвинулся вместе со стулом, потянул верхний ящик на себя.
– Готово, – сказал он, продолжая машинально двигать челюстью. – Что дальше?
Атаманов приблизился к столу. Ящик выдвинулся легко, внутри он увидел стопку разноцветных пластиковых папок и краешек ребристой ручки пистолета. Атаманов выдвинул второй ящик, третий и четвертый. Хорошо.
– Теперь – сейф. – Его голос заметно подобрел. – Там электронный ключ с восьмизначным кодом.
– Восемь знаков? – Татарин выпятил нижнюю губу. – Это сутки сидеть, не разгибаясь...
– Последние четыре цифры известны, – сказал Атаманов. – Не сделаешь – пойдешь на пенсию.
Он сел за стол и вытащил из ящика первую стопку бумаг. Татарин постоял, разглядывая сейф, подвигал челюстью. Он сам неоднократно отправлял несправившихся сотрудников «на пенсию» и совершенно не хотел идти следом за ними. Наконец выдавил:
– Ну так четыре... Это же не восемь, ага... Что за цифры, шеф?
Атаманов назвал.
Работа пошла.
Вьюн и Крепыш, развалясь, сидели в креслах на первом этаже «Консорциума». Через стекло дежурки они видели мерцающие экраны мониторов – там охранник, парень одних с ними лет, контролировал периметр здания, подвал, чердак и этажи.
Вьюн думал пересидеть в дежурке, выпить чайку, посмотреть по видаку порнуху – какая хрен разница, ведь Ринат не говорил, что им надо под самыми дверями торчать. «Ждать внизу, никого не пускать» – такая была команда. Но Крепыш, обладавший, видно, более крепкой и трезвомыслящей головой, сказал:
– В дежурку не пойдем, будем здесь. Ну его, придерутся еще... Сейчас по всей фирме шорох идет, вроде собираются штат сокращать.
Пришлось согласиться.
Говорить им было не о чем, обо всем давным-давно переговорено. Попробовали сыграть в «очко» – темновато. Так и сидели, поглядывая то на мерцающие экраны, где ничего не разобрать, то на улицу. Где тоже ни зги не видно.
В начале двенадцатого позвонил Ринат: спускаемся, встречайте.
Через минуту объявились. Ринат и Татарин тащили в руках большие пластиковые пакеты. Третьим шел Атаманов.
– В машину, – скомандовал он.
Вьюн и Крепыш побежали вперед, помогли забросить пакеты в подержанный «Опель-Фронтера». Ринат и Атаманов сели на заднее сиденье, Татарин остался в фирме.
– Ко мне, в Малаховку, – приказал Атаманов.
Крепыш надавил на газ.
Оказалось, что в тех пакетах – бумаги. Атаманов всю дорогу смотрел их, листал, хмурился, потом снова рассовывал по пакетам. Ринат демонстративно смотрел в окно. В Малаховке находился особняк нового шефа – четырехэтажное бело-розовое строение, будто вылепленное из зефира. Вокруг – заиндевевшие королевские сосны, расчищенные от снега дорожки, несколько неподвижных фигур вдоль высокой ограды. Они проехали по аллее метров двадцать, затем Атаманов велел остановиться. Он сунул Вьюну фонарик, сказал:
– Во-он мангал, видишь? Рядом кострище и дрова под полиэтиленовой пленкой. Покурите пока там и костер разложите – погреетесь.
Вьюн и Крепыш вышли. Атаманов продолжал рыться в бумагах. В основном это были копии чеков со множеством нолей, договоры о купле-продаже квартир, полученных разными людьми в качестве взяток, досье с компрометирующими фотодокументами на некоторых банкиров, крупных чиновников в городском и федеральном правительстве. Это был «золотой запас» Куракина – то, что помогало ему чувствовать себя уверенно в любом самом высоком кабинете.
Атаманов понял, что теперь, когда все это богатство находится в его руках, работать будет легче. Если... Если его признают, как признавали Куракина. Иначе пристрелят, как собаку, и заберут весь компромат.
Были здесь и документы, призванные держать «на крючке» его самого: те, что касались темных сторон деятельности «Консорциум-Кредита» – дочерней фирмы, основанной Атамановым еще в начале девяностых годов. Их Илья Сергеевич особо бережно сложил в отдельный пакет.
– Я, наверное, выйду, погреюсь с ребятами, – сказал Ринат.
– Погоди, – остановил его Атаманов.
В руках у него осталась последняя папка, которую он пока никуда не пристроил. В папке лежало фото, явно переснятое с какого-то документа и увеличенное, – молодой человек с решительным лицом: квадратный подбородок, плотно сжатые губы, непроницаемый взгляд прищуренных глаз Еще там находилась фотокопия расписки, где говорилось о том, что некто Евсеев Л. В. 18 августа 1991 г. принял под отчет от Гохрана СССР ограненных бриллиантов на сумму два миллиарда девятьсот миллионов двести сорок тысяч долларов США. Цифры были дважды подчеркнуты красным маркером. Баснословная сумма и фотография явно имели какую-то связь.
– Не знаешь, кто это?
Он протянул фотографию Шалибову. Тот взглянул на нее и присвистнул.
– Это Карданов. Тот парень, которого искал Куракин.
– Ну а ты как думаешь, зачем он его искал? Ринат пожал плечами.
– Наверное, откопал что-то интересное.
Атаманов закусил губу. Да, три миллиарда долларов – это очень интересно!
Он ясно увидел перед собой ровную башенку из стодолларовых купюр, поднимающуюся на полукилометровую высоту. Три миллиарда. Примерно одна сотая часть всей долларовой наличности, которая ходит сейчас по белу свету. Этот кусок как раз по масштабам Куракина. Но когда гоняешься за такой суммой, очень просто найти свою смерть.
– Ах черт!
На лице бригадира отразилось крайнее возбуждение.
– Они же взорвались в районе его дома! Тот жил на Ломоносовском, в двух шагах от магазина «Океан»!
– Точно?
– Точно... – ошеломленно произнес Ринат. – Значит, это он, гад! Надо его из-под земли вынуть и на куски порезать!
– Найти надо, а резать погодим. Я хочу спросить у него кое-что...
Атаманов отложил папку в сторону.
– Отнести это к мангалу, – буднично кивнул он на остальные пакеты. И столь же буднично добавил: – Завтра привези мне сюда этого Карданова.
– Сделаю, – почтительно кивнул бригадир.
Изображенного на фотороботе человека установили довольно быстро: Иванов Максим Петрович из сто двадцать четвертой квартиры. Несколько лет отсутствовал, неделю назад появился и снова пропал.
Замок оказался непростой, и Фокину пришлось немного повозиться. Гарянин стоял на полпролета выше, Сверкунов – ниже лестничной площадки. К счастью, никто не появился. В конце концов майор нащупал отмычкой нужный выступ, нажал – и дверь в квартиру номер сто двадцать четыре открылась.
Здесь явно никто не жил, и уже давно. Ток воздуха подхватил с пола лохматые катыши пыли. Вешалка в прихожей пуста. Холодильник отключен. Вокруг кольца стока в ванной образовалась ржавая кайма.
Сверкунов и Гарянин стояли у входа, чтобы не оставить следов, Фокин ходил по квартире, остро оглядываясь по сторонам. Он пытался угадать «брюнета» по его вещам, обстановке – но это было нелегко. Квартира имела обезличенный, неодушевленный вид. Казенщина. Комната в общежитии.
Одежный шкаф: несколько мужских сорочек устаревшего покроя, поношенный костюм. Карманы пусты.
Письменный стол: две стопки писчей бумаги и ластик. Никаких документов, записей, рисунков, писем или открыток. В ящиках всякая мелочевка: колпачок от авторучки, карандаши, скрепки россыпью, значки, какой-то брелок...
Фокин сел в кресло, вытянув длинные мощные ноги. Кресло под ним жалобно застонало. Майор еще раз огляделся. Он испытывал неясную симпатию к «брюнету». Даже если тот и взорвал микроавтобус с шишками из «Консорциума» – в конце концов, туда им и дорога. Жаль только, Атаманова там не было...
И в число скоропостижно скончавшихся от закупорки сосудов «брюнет» не попал, как-то сумел выбраться... Молодец! Но вот то, что на нем пересеклись «дипломат» из специального сплава и секретная взрывчатка, меняло дело в корне! Если человек крутится в средоточии государственных секретов, то это неспроста... И он, Фокин, отыщет его, несмотря на эти неясные симпатии.
– Что нам делать, товарищ майор? – вывел его из размышления осторожно подошедший сзади Сверкунов.
