Птица феникс - Константинов Андрей Дмитриевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Боксер не успел ответить — Крушинников застонал и открыл глаза. Петрухин резко свернул на дорогу, уходящую в лес.
Александр Крушинников не был трусом. В Чечне он однажды попал в руки «чехов»… По крайней мере, они так считали. Потому что их было трое и у них было оружие. А он был один, из оружия у него остался только нож. Он отбился, он вырвался, убив одного и ранив двух других. Нет, никто не мог назвать Саню Крушинникова трусом…
— А ты кто? — спросил он у Петрухина в ответ на вопрос: «Ну что, Алексан Палыч, будем говорить?» — А ты кто? Ты че беспредел творишь?
Петрухин ухмыльнулся и сказал:
— Отвечаю по порядку. Меня зовут Дмитрий, по поручению фирмы «Феникс» разбираюсь в истории с убийством Образцова. Что касается беспредела… я беспредел не творю. Но, может статься, что без него не обойдется. Давай, Саня, я тебе объясню твои перспективы. Я про тебя очень многое знаю. Особенно про твою последнюю поездку в Питер.
— Какую такую поездку в Питер? — спросил сквозь зубы Крушинников. Он уже понял, что влип крепко. Крепче некуда… Он уже понял, что попал не к ментам. И от этого понимания стало еще хуже. Но все-таки он еще не хотел сдаваться.
— Последнюю, Саня. Ту, в которую вы с Андрюхой завалили Людоеда. Я знаю почти все… А как думаешь — откуда? Молчишь? А ведь на самом-то деле все просто, Саня: Бодуля вас сдал. С потрохами. Как начали ему пальцы ломать, так он и раскололся. И все рассказал на видеокамеру. Приедем в Питер — дам тебе поглядеть… Интересное кинцо, Санек.
Петрухин закурил сам и дал сигарету пленнику. Петрухин блефовал и отлично знал цену своему блефу… В обычных условиях Крушинников, скорее всего, на этот номер не попался бы. Но сейчас он находился в условиях экстремальных, на какие-то несоответствия в словах он просто-напросто не обратит внимания.
— …Я дам тебе поглядеть, Саня. И сам с тобой погляжу. — Петрухин выдохнул дым и сказал:
— Брось в партизана играть, Саша. Бодуля, дружок, уже рассказал, что подписал на мокруху тебя и Петрова, что он дал вам адрес, что снабдил телефонами… Телефоны, кстати, зарегистрировали на паспорт Нечаева Игоря Павловича, украденный здесь, в Твери, год назад. Не ты украл?
— Нет… Не знаю я никакого Нечаева, понял?
— Ну, это не важно. Может, паспорт у Нечаева взял Петров. А может, и сам Бодуля. Я не знаю, да это мне и не важно… Важно, что я точно знаю, как дело было. Знаю, что регистрировал телефон лично Бодуля. Знаю даже, что после дела вы сразу позвонили в «Манхэттен»: билеты, мол, пора заказывать домой…
Крушинников молчал. Слова доходили до него, как сквозь вату. Общий смысл он улавливал, и этот смысл был страшен: поймали. Поймали на такой крюк, с которого не сорвешься… Он был безоружен, в наручниках. Один против четырех крепких мужиков. Кружилась от удара голова. Зажав в огромном кулаке сигарету, он сильно затянулся… Он взвешивал шансы и понимал, что они равны нулю. Если бы не наручники! Если бы не наручники, он бы попытался. В тесном объеме микроавтобуса шансы — маленькие, совсем маленькие — все-таки были. Он бы попытался… терять-то все равно нечего.
— Ну так что молчишь, Саша? — услышал Крушинников голос.
— А что ты хочешь от меня услышать? — ответил он через силу.
— Как дело было.
— А зачем?
— Дурак! Чтобы жизнь тебе сохранить…
— А вы что — жизнь мне сохраните? Не свисти, начальник.
— Расскажешь все на видео — сохраним, — серьезно сказал Петрухин. — Ты нам не нужен. Нам даже Бодуля ваш не особо нужен… Поэтому, если дашь показания, можешь катиться на все четыре стороны… Понял?
— А почему я должен тебе верить? — спросил пленник настороженно, но в этой настороженности уже слышалась надежда… Или тень ее. Слабенькая, дрожащая тень, на которую дунь — и она исчезнет… Но все же она была, она ощущалась в настороженном голосе убийцы Крушинникова. Убийцы тоже хотят жить.
— А ты можешь не верить, — ответил Петрухин. — Просто выбора-то у тебя, Саня, нет. Или ты с нами сотрудничаешь и остаешься на свободе. Или… ты все равно с нами сотрудничаешь, но через сломанные пальцы, сломанные руки, раздробленные колени. А потом садишься в тюрьму… Если, конечно, выживешь. Но даже если и выживешь, то навсегда останешься инвалидом. Извини за прямоту.
Петрухин заметил, как напрягся боксер Саша, а Витя стал индифферентно смотреть в окно. Надо было, запоздало подумал Петрухин, предупредить ребят, чтобы они не принимали угрозы за чистую монету… Он забыл это сделать и теперь находился в весьма двусмысленном положении. Но проводить инструктаж теперь было уже поздно.
— Точно отпустишь? — спросил Крушинников, глядя исподлобья. Он уже докурил сигарету, и она жгла пальцы, но убийца не замечал этого.
— Да, отпущу, — просто сказал Петрухин.
— Спрашивай, — сказал убийца. Конечно, он не верил Петрухину, но… выбора действительно не было.
…Зеленцов поставил видеокамеру «Sony» на маленькую треногу, приготовился писать. Для того чтобы пленник немного расслабился, Петрухин выкурил с ним еще по сигарете и немного «поболтал». Болтовня на самом деле носила конструктивный характер: Петрухин наставлял убийцу, что нужно сообщить о себе в начале записи… Заодно он предложил Крушинникову принять сто граммов коньяку, но тот отказался, а попросил чего-нибудь «от головы». Зеленцов дал ему таблетку пенталгина.
— Готов? — спросил Петрухин.
— Готов, — ответил Крушинников.
— Поехали, — сказал Дмитрий. Зеленцов включил камеру.
…Меня зовут Александр Павлович Крушинников. Я родился семнадцатого ноября тысяча девятьсот семьдесят третьего года в городе Калинин. Проживаю в Калинине, то есть в Твери, на улице Железнодорожная, дом девять… Че дальше?
— Дату, мотивы твоего интервью.
— Сегодня семнадцатое июля. Мотивы моего интервью: желание рассказать правду об убийстве бизнесмена Образцова… Добровольно.
— Где и когда был убит Образцов?
— В Ленинграде, 6 июля, на улице Казанской, возле офиса фирмы «Феникс».
— Кем и как?
— Да кем же? Мной… из винтовки… в тыкву… с чердака.
— Ну что же: с чердака и в тыкву — не самый исчерпывающий ответ, но к этому мы вернемся позже. А сейчас расскажи, почему ты убил бизнесмена Образцова. Были ли вы знакомы раньше?
