Если враг не сдается - Нестеров Михаил Петрович (читать хорошую книгу .TXT) 📗

– Хорошее судейство, – скупо похвалил Считающего До Четырех прапорщик Седов, не скрывая усмешки.

– Я что, нарвался на поощрение? – Глаза Ротвейлера беспокойно забегали.

– Точно. С утречка пойдешь обустраивать базу номер три.

– Шикарно! Так это ж пятнадцать кэмэ отсюда!

– Для бешеной собаки пятнадцать верст не крюк, – вставил Миротворец.

– А вот и твой напарник, – определился со второй кандидатурой Седов. – Познакомьтесь за руку.

Пиебалгс, чью фамилию «склоняли» бойцы, в это время лежал, заложив руки за голову, и к происходящему в метре от себя относился спокойно. Обычно он не принимал участия в таких играх, когда бойцы коротали время, а в этот раз бросали этакий затяжной жребий. Мысленно Рудгер был в Питере, на Васильевском острове, в двух квартирах, расположенных одна над другой. В одной остались его родители, в другой невеста. О двоюродной сестре по материнской линии и тоже латышке, воспитывавшейся в семье Рудгера и частенько пропадавшей из дома, старался не думать. Скоро он увидит ее; сначала обнимет, потом прочистит ей мозги. Она, как и ее брат, поднаторела в боевых искусствах, участвовала в рейтинговых поединках по кикбоксингу. Боевик, одним словом.

Рудгер закурил, пуская дым в отдушину, находившуюся у него над головой, и мысленно переключился на салаг, которые в это время могли получать инструкции от командира роты. Но какие бы наставления он им ни давал, все равно здесь, в этом глухом районе, их ждет ад: допросы, пытки, которые так или иначе укрепят дух будущих спецов.

Также Пиебалгс размышлял над предложением, сделанным не только ему, но и еще четверым старослужащим, трое из которых находились в этой землянке: командование округа предложило им войти в состав экспериментального подразделения и остаться на службе на контрактной основе.

Деньги не ахти какие – шесть с половиной «штук», – но дело не в них, а в интересе, в работе, к которой спецназовцы начали привыкать и порой ловили себя на мысли, что не видят своего будущего без армии. Но без войны. Война – это не хлеб, не зрелище, в ней ничего нет для тела и души.

Ладно, там видно будет, закруглился Рудгер, принимая от Миротворца бутерброд с салом – калорийная и самая распространенная среди спецназовцев пища.

– Ислам надо принимать, – буркнул Пиебалгс, – иначе цирроз печени заработаешь.

15

Червиченко и Косицин не избежали проверок на дорогах. Первый раз их остановили в Кинеле, где гаишники подробно изучали документы, из которых выяснили, что «КамАЗ» едет в Орск, за грузом; заглянули в кузов. Пока шла проверка, Алексей Косицин освободил спальное место и, потягиваясь, прохаживался вдоль машины; пнул в одно колесо, в другое…

– Пустой? – Гаишник кивнул на дополнительный бак.

– Да, – с ленцой ответил Червиченко, хотя сердце в груди екнуло. – Зальемся, когда поедем обратно груженые.

Тайник был устроен хитро: бак в баке, крепившийся с четырех сторон на стержнях. Рядовое простукивание давало лишь один результат: благодаря воздушной прослойке наружный бак отзывался гудящей пустотой.

– Можете ехать, – эту стандартную фразу оба водителя услышали и на въезде в Богатое, когда их в очередной раз проверили постовые. Один из них все же не удержался и стукнул жезлом по баку. «Гудит?» – мог он спросить себя и ответить: «Гудит».

На станции Заливная Червиченко свернул с дороги и поставил «КамАЗ» напротив магазина – нового здания из облицовочного кирпича. Рядом раскинулся комбикормовый завод, за ним виднелось высокое строение мельзавода. Железная дорога разделяла поселок, который раньше назывался Марычевка, надвое: с южной стороны дома стояли в один ряд, с северной – в два. На этой же стороне выросло новое здание вокзала – из того же облицовочного кирпича, что и магазин.

Рабочий поезд прибыл на станцию ровно в шесть часов. Из второго вагона вышли Азиз, Али-Хасан и Султан Зурабов. Переглянувшись, они неспешно направились к «КамАЗу» – через железнодорожное полотно и протянувшийся вдоль него пустырь.

Червиченко и Косицин, встретив их, приступили к не менее важной, чем перевозка оружия, задаче: подбирать товарищей, прибывающих на разные станции. Час назад «КамАЗу», свернувшему сразу же за эстакадой на дорогу, ведущую из Богатого в Борское, открылась буквально зеленая дорога: от окраины Заливной и дальше она утопала в лесу. Если и встретится патруль, то «зеленый».

16

Полковника Артемова и его следственно-оперативную бригаду, прибывших с оперативными мероприятиями в учебный центр подготовки спецназа на самолете, встречал майор Василий Тимашев из особого отдела штаба. На летном поле военного аэродрома в Тоцком, как на параде, в ряд застыли пара служебных «Волг» с черными военными номерами и «УАЗы». По легенде прибывшая в черных кожаных плащах свита «вынюхивала», как исполняется в учебном центре приказ начальника Генштаба, рожденный лично генералом армии.

Артемов, который своей отчасти напускной суровостью, вечно дешевой сигаретой во рту и привычкой гонять желваки походил на Кальтенбруннера, за руку поздоровался с особистом, похвалил погоду: день выдался солнечный, теплый, даже по меркам этой весны – жарким. Потом представил майору своих помощников.

Часть «бестолковой» работы, не связанной с оперативно-розыскными мероприятиями, Артемов намеревался передать парочке молодцеватых помощников – «двух капитанов». Пусть ходят по части, заглядывают в казармы, беседуют с офицерами, прапорщиками и сержантами. Не по их части работа, но «два капитана» умели прикинуться любыми шлангами, даже теми, которыми заводят машины.

Вообще же говоря, Артемов грамотно ставил работу – не чья-то мышиная возня, всегда вызывающая подозрение, а настоящий бум, вызванный в учебном центре, но главное – вызванный по делу. Ни одна «моль», какого бы высокого класса она себя ни считала и как бы надежно ни скрывалась, не насторожится. Что пока свите Артемова и было нужно. А когда ее руководитель в кратчайшие сроки возьмет всю ситуацию в центре под свой контроль, он заставит «моль» показаться во всей своей красе. Опытный в делах такого рода полковник в этом не сомневался.

Водителю «Волги», на заднем сиденье которой расположился Артемов, общего фона работающего двигателя и шелеста колес по дороге показалось мало, и он включил радио: на волне вещал «Маяк-24»; как всегда, новости были отнюдь не мирными. «В Генштабе Вооруженных сил России началась проработка возможности объединения всей авиации специального назначения под командованием ВВС. В состав Военно-Воздушных Сил предлагается передать все воинские части и подразделения транспортной и специальной авиации из состава видов ВС и родов войск, главных и центральных управлений Министерства обороны Российской Федерации. Однако на имя главы военного ведомства Сергея Иванова отправлены доклады от командующего ВДВ, начальника Главного штаба ВМФ, начальников штабов Космических войск, РВСН, в которых обосновывается необходимость сохранения существующего положения. Переходим к зарубежным новостям. Сегодня, 13 апреля, в Кабуле близ американского посольства и подразделения международного миротворческого контингента прогремел взрыв. В районе города Хоста взлетел на воздух начиненный взрывчаткой автомобиль. Все четверо пассажиров погибли, среди них находился сотрудник разведки режима талибов» [9].

Сняв фуражку и отерев внутреннюю кожаную кромку носовым платком, Артемов, в своем начальственно скрипучем кожаном плаще тянувший по меньшей мере на генерал-полковника, довольно резким голосом попросил водителя «сменить музыку». Во-первых, он немного устал от перелета, во-вторых, не хотел загружать мозги даже сколько-нибудь полезной информацией.

– Что у тебя есть чуть погромче?

«Чуть погромче», на взгляд водителя, одетого с иголочки, было «Радио России». Но он, возивший и полковников, и генералов, и их высоких гостей, быстро смекнул, куда клонит его сановный пассажир. Он вставил в деку японского «Пионера» лежавшую сверху кассету, загодя прибавил громкости, и в мощных задних колонках грохнул слегка резаный рок-н-ролл «Морального кодекса»: