Сходняк - Бушков Александр Александрович (читать книги без TXT) 📗
Ясное дело, никто нам лишнюю информацию подкидывать не станет. Что получили, тем и будьте и довольны, даже больше нужного получили. Не исключено, что накануне выхода к важнякамЗубков дополнительно вразумит, как правильно отвечать, что еще говорить помимо правды с истиной, какие имена обронить, может быть, при помощи своих верных шестерок проведет заключительную обработку... Сейчас, думается, нас запугали лишь слегка, ровно настолько, чтобы мы и не думали пускаться в бега или шалить с попытками захвата заложников.
А вообще, какие нам оставлены возможности? Пока не видится ни одной. Бежать? Предположим, нам это удалось. Хотя вырваться из города, который полностью контролируется людьми Зубкова и его территория является для нас зоной не очень строго режима, мягко говоря, не просто. Но, предположим, убежали, нас не догнали, мы скрылись... А где скрыться-то? Ну, скажем, все на той же заброшенной “точке”, которую я предлагал еще раньше, когда мы не знали куда податься с этой долбаной платиной. И сидеть там до конца жизни? Или исхитриться выйти на связь с викингом... А нужны ли мы ему – без платины-то? Кому еще, кроме Зубкова, мы нужны без платины?!
К тому же Гриня на побег не пойдет, рисковать женой не станет. Это Карташ может обезопасить своих родителей, вовремя добравшись до телефона и попросив своих московских друзей помочь – увезти стариков в безопасное место, пока все не уляжется. Жена Гриневского в руках у Зубкова, и тот ее не отпустит до самого конца. Если вообще отпустит...
А как махнуть рукой на все рукой, вот просто взять и всецело положиться на Зубкова, понадеяться на то, что он после всех игр и комбинаций не прикажет закопать в лесу ставший ненужным человеческий материал, а прикажет наградить жизнью, отпустить на все четыре и насыпать каждому в дорогу полные карманы алюминия...»
Вот по таким кругам бродила мысль Карташа, когда он проснулся после глубокого и продолжительного сна. Ну а по пробуждении его ждали открытия.
Открытие первое заключалось в том, что их бравую троицу раздели на три равные части, и каждая из этих частей до пресловутого «часа Икс» – а когда он пробьет, про то известно одному А. В. Зубкову, – будет проживать в отдельном доме. Решение следовало признать разумным: пленникам не сговориться на побег, не поделиться догадками и не поднять друг другу боевой дух.
Открытие второе было в прямом смысле открытием. Спала опухлость и открылся левый глаз. Губа, правда, еще не отошла и побаливала, доставляя неприятные ощущения во время приема пищи.
Открытие третье, приятное, заключалось в том, что никто не собирался держать Алексея Карташа на цепи – ни на длинной, ни на короткой, – ему дозволялось свободно бродить по дому и по двору, пользоваться всеми удобствами. А удобств хватало. Имелся даже мини-спортзал, где стояли тренажеры и висели боксерские «груши». (Как Карташ узнал несколько позже от Попа, Таксист чуть ли не все дни напролет проводит в этой комнате, исступленно молотя «грушу» и изводя себя штангой и тренажерами. Совсем как тот, кто, по слухам, до последнего дня тело свое каленое китайской гимнастикой мучил.)
Сам же Алексей большую часть времени проводил во дворе. Ходил-бродил по дорожкам, качался на садовых скамейках, потягивая преимущественно малоградусные спиртные напитки (бар никто на ключ не запирал, пожалуйте, пользуйтесь, гостюшка дорогой, хоть вусмерть упейтеся). Однако Алексей возможностью напиться вдрызг не пользовался, облегчал бар исключительно на сухие вина, потягивал их, покачиваясь на садовых скамейках, и размышлял. Размышлял Алексей все о тех же материях, что и прежде, и раз за разом приходил к тем же выводам, что и раньше.
Ясное дело, что без сторожевого пригляда никто его не оставлял. Два караула, по три человека в каждом, сменяли друг друга на боевом посту, работая по графику «сутки через сутки». Надо признать, сторожевую работу хлопцы проводили ненавязчиво, но следили неотступно. Рядом с Карташем на садовую скамейку никто не плюхался, не ходил за ним назойливо по пятам, но в любой момент поверти головой – и обнаружишь силуэт в окне или фигуру в камуфляже на дальней скамеечке. Охрана, как вскоре выяснилось, осуществлялась людьми Попа. Будь охрана поручена людям Уксуса, с которыми Карташ до этого встречался на пустынных туркменских дорожках, о чем вовек не изгладятся воспоминания, дело, думается, было бы поставлено несколько иначе, проводилось бы несколько в другом стиле.
Карташ всего лишь однажды попробовал завязывать общение с представителем караульной общественности, больше от скуки, чем в надежде выудить полезную информацию, но услышал в ответ: «Извини, друг, но нам в разговоры вступать не положено, все просьбы и пожелания через Попа», – и отступился навсегда. Ясное дело, что эти ребятки следят не только за Карташем, но и друг за другом тоже, и рисковать своим сытым положением при алюминиевом князьке ради сомнительного удовольствия поговорить с заключенным не станут.
Был в доме и телевизор, но Карташ его не смотрел. События мирового и российского масштаба его на сегодня не волновали нисколько, касаемо же блока шантарских новостей, в которых чисто теоретически могла бы проскочить некая полезная информашка... Разок Карташ заставил себя сесть смотреть такой блок. Увидел губернатора Шантарского края, разрезающего ленточку на открытии какой-то автотрассы и славословящего при этом президента, единственно благодаря которому-де и построили, увидел симпатягу-мэра Шантарска в кимоно на краевых соревнованиях по дзю-до среди мэрий разных городов (в зале над судейскими местами висел огромнейший портрет Путина, украшенный разноцветными ленточками), увидел усердно пыхтящих на татами толстожопых чиновников, чуть не проблевался от подобного противоестественного зрелища и выключил телевизор.
Так прошло два дня. За это время Зубкова он не видел, что, впрочем, было нисколечки не удивительно. Олигарх за один неполный день наигрался в игрушку под названием «Москвич и его компашка», игрушка быстро исчерпала себя, стала неинтересной, и он перепоручил своим подручным решать дела с этой троицей. Что касается подручных, то Уксус заходил всего один раз, поболтался по дому, заглянув в каждую комнату, и, ничего не сказамши, отбыл. Зато Поп навещал по долгу службы ежедневно.
Надо отдать должное бывшему менту, а ныне советнику по общесиловым вопросам при алюминиевом князьке Зубкове, он был с Карташем приветлив и общителен. На вопросы как там Маша и Таксист, Поп всегда отвечал – мол, все хорошо, все в порядке, отдыхают, набираются сил. Иногда даже выдавал какие-нибудь живописные детали, вроде того, что Гриневский не вылезает из спортзала, а Маша, главным образом, смотрит видео, грызет орешки и пьет мартини. Поп шутил, балагурил, даже травил какие-то анекдоты. Ну а, собственно, чего ему было не шутить, у него-то отчего настроение должно быть плохим...
А третий день заточения принес неожиданность.
Часу эдак в шестом вечера возле дома просигналила машина, и один из охранников выдвинулся открывать ворота. Карташ уже разобрался, что особнячок, который ему отвели под беззаботное проживание, является так называемым гостевым домиком, то бишь тут останавливаются почетные гости города Нижнекарск и лично господина Зубкова. Домик был оборудован системой видеонаблюдения: одна камера располагалась над воротами, что позволяло видеть, кто пожаловал, другие – по периметру двора. Про то, что видеонаблюдения не избежали и внутренние покои, приходилось лишь догадываться, но Карташ не сомневался, что так оно и есть. А проверять свои догадки, откручивая плафоны или снимая со стен зеркала, ему было совершенно незачем. Ну а комната с мониторами, где безотлучно находится один из стражей, разумеется, располагалась в крыле дома, целиком отданном караулу. В том таинственном крыле Карташ не бывал и вовсе не рвался там побывать.
Во двор въехала новенький «Опель Вектра-Б», остановился сразу за воротами, и из машины выбралась... Пловчиха. Причем прибыла она в совершеннейшем одиночестве, без телохранителей, без шофера и без своего друга-олигарха. Прибытие сей нерядовой, как ни посмотри, особы Карташ наблюдал из окна. Понятное дело, он не припустил стремглав наружу выражать почтение и целовать взасос ручку местной принцессы. Ему-то какое до всего этого дело, уж точно прынцесса не по его душу пожаловала. Однако неожиданно оказалось – по его...
