Солянка по-афгански (СИ) - Афанасьев Игорь Михайлович (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Мы уже значительно отошли, когда нас догнала группа прикрытия вместе с Колей и Клёпой. Духи сверху видели, как мы уходим, и стреляли в нашу сторону, но было уже далеко, и пули устало свистели на излёте, над нашими головами. Стремительно темнело.
Демяник оживился и много говорил о том, что мы хорошие парни, и когда он поправится, вернётся в Россию, женится, у него родится сын, и он будет рассказывать ему о том, как мы жили и воевали… Нести раненых было тяжело, и деды "припахивали" молодых, хотели заставить и меня. Я был не против, но кто-то заступился, и меня оставили идти впереди роты. Некоторые деды из уважения к командиру не оставляли своего места, и, несмотря на тяжесть пути, не менялись. "Ключик" лежал тихо и только виновато оглядывался по сторонам, не зная, как облегчить тяжесть пути своим бойцам.
Вскоре нас нашла вызванная авиа. наводчиком вертушка, она стала садиться на ровной террасе, недалеко от арыка, метрах в 500 от нас. Вертолёт садился в полной темноте. Вертушку увидела группа церандоя, тоже выходившая из района боевых действий, и побежала бегом к ней по глубокому снегу. Тогда разведчики рванули им наперерез и, направив на них автоматы, отогнали от вертолёта, те не очень-то и возражали.
Мы погрузили раненых в вертушку. Демяник всё не хотел с нами прощаться и говорил о том, что после госпиталя обязательно вернётся. Вертушка поднялась в ночное небо, а мы пошли в сторону брони. С мокрыми ногами на морозе тяжело, а до брони было далеко. Мы пробежали 2–3 километра, и увидели след фар из-за хребта. Перебрались по целинному снегу через хребет, и оказались около бронетехники.
Разведчики взяли меня с собой, и поэтому раньше всех добрался до полка. В БМП мы были в полной безопасности, но нервное напряжение не отпускало. Целый день мы не ели и до сих пор не хотелось. Пока ехали, по полковой связи объявили, что очень много тяжелораненых и просили бойцов по приезде прийти в сан. часть и сдать кровь.
Разведчики оживились, стали вспоминать ротного и говорили о том, что сразу же переоденутся и пойдут сдавать кровь. Прогулка в мороз по арыку не прошла бесследно, двое разведчиков серьёзно обморозили ноги, а у меня только больно отходили пальцы, когда ехал в БМП.
В палатке, пока переодевался, рассказал саперам, как убил духа, как развивался бой, и ранили офицеров разведчиков. Переоделся и побежал в сан. часть. Когда прибежал, то у модулей мед. части уже собралось много народу. Отдельной кучкой стояли разведчики. Подошёл к ним, и они сказали мне, что Демяник умер в вертолёте по пути в полк.
Он погиб!?…
Это сообщение потрясло меня, т. к. было сверхнеожиданным!! И в голове по кругу крутился один и тот же вопрос: "Как же так??". Ведь он был воодушевлён и собирался жить назло всем врагам, и вдруг… Смерть!!!
Мы долго стояли и вспоминали, как расставались с ним, и то, что на вертолёте не так уж далеко лететь до полка. Но и на этот короткий путь ему не хватило сил.
Потом разведчики засобирались помянуть Демяника, звали и меня, но я отказался. Кровь сдавать не стал, и вернулся в свою палатку. Полный печальных дум, взял автомат, пустые подсумки и пошёл сдавать в оружейку — наполовину вкопанный в землю блиндаж. На патронном ящике сидел сержант. Увидев меня, он взял книгу учёта и сдачи оружия, и приготовился писать. Я передёрнул затвор, под ноги упал патрон. Уверенно нажал на спусковой крючок, чтобы сработал боёк, и вдруг в маленькой оружейке прогремела автоматная очередь…. Первая пуля попала в стену в 30 сантиметрах от уха сержанта, а последующие пули уходили вверх. Следы от пуль так и не заштукатурили за то время, пока я служил.
Сержант вздрогнул, что-то подумал про себя, положил рядом книгу учёта. Я стоял напротив него, досадуя на то, что не отсоединил магазин с последними патронами. Мне было противно оттого, что сейчас прибежит куча народу, и начнутся разборки. Командиры проведут свои "разборы полётов", а дед-состав свои, и достанется от тех и других.
Сержант с опаской посмотрел на меня, стоящего с автоматом в опущенных руках, обошёл с левой стороны и размахнулся для удара. Хотел ударить в лицо, но я смотрел ему прямо в глаза, без испуга, и в последний момент он изменил направление и ударил в плечо. "Ты что, охренел!!!" — выпалил он. В этот момент послышался приближающийся топот, и в оружейку влетели деды и взводный. Кто-то из дедов подошёл ко мне, взял из моих рук автомат и отсоединил магазин: "Пустой", оттянул затвор — патронник тоже был пуст. Значит, на боевых расстрелял весь боекомплект.
Взводный мгновенно оценил обстановку, самого страшного не произошло: "Всё, Афанасьев — отбой!". Дедам велел принести пайку, ни на какие построения не поднимать вплоть до завтрака.
Когда пришёл в палатку, она была битком. Куча народа прибежала посмотреть на "героя дня". Со мною никто не говорил, и только в полголоса обсуждали происшедшее. Разделся и залез к себе на 2-й ярус кровати, натянул одеяло до подбородка и лёг спать. Деды принесли пайку и разбудили поесть, деликатно расспросив, как это меня угораздило. На них это было не похоже, т. к. всегда разбирались круто, чуть что — в морду, или начинали орать страшным голосом. Что-то буркнул в ответ и, поев, полез досыпать.
Сквозь сон слышал, как прошло вечернее построение, отбой, подъём, построение на утренний осмотр и только перед самым завтраком меня разбудили. Встал отдохнувшим, полным сил, словно и не было такого напряжённого по накалу событий вчерашнего дня. Хорошая пора — молодость, когда организм способен вынести почти любые нагрузки и быстро восстанавливаться, а разум неокрепший не обращает внимания на серьёзные нравственные проблемы, когда сильны инстинкты и порывы, а моральные устои только начинают формироваться.
P.S. Разведчики запомнили меня. Просили, чтобы меня придавали им на боевые операции, но деды ревновали, т. к. разведке перепадали хорошие трофеи.
Вечерняя стрельба сошла мне с рук. Об этом случае не вспоминали никогда, только простреленная стена, напоминала следующим поколениям сапёров о том, что прежде чем разряжать автомат, необходимо отсоединить магазин.
В марте месяце меня перевели в разведку, а через год, в феврале перед самым дембелем "вернули" опять в сапёрную роту.
А через 20-ть лет накатили воспоминания о тех временах, и тени погибших товарищей догнали меня, заставляя вспомнить и помолиться за упокой души тех, кто за веру и Отечество жизнь свою положил в той непонятной и быстро забытой всеми войне.
Ургун. Мятежная провинция.
Афганистан. Газни. Только что начался 1984-й год. Наш полк находился на высоте 2400 метров над уровнем моря, на краю большой заснеженной долины, одним боком примыкая к невысокому хребту. Правда, высота здешних гор обманчива, из-за того, что само плато находится высоко над уровнем моря, и поднимаясь на кажущиеся невысокими хребты, попадаешь в зону сильно разряжённого воздуха, и поэтому какое-то время тяжело дышать и переносить нагрузки. Через некоторое время привыкаешь к таким неудобствам.
На утреннем полковом построении объявили, чтобы срочно готовились к большой армейской операции. Перед обедом проверка боеготовности, а завтра с утра выступаем.
"Солдатское радио" донесло, а офицеры потом подтвердили, что духи подняли восстание, и осадили крепость Ургун, предложив афганским войскам сдаться. Афганцы отдали бронетехнику, в том числе и танки, и ушли из провинции, кто-то присоединился к мятежникам. Душманы тут же объявили себя независимой республикой, и обратились с просьбой присоединить себя к соседнему Пакистану.
