Сердце льва - Вересов Дмитрий (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Да нет, это отцу подарили в том году. — Лена дёрнула плечом и, не продолжая, свернула тему. — Ну-ка, как там наша паста? Надеюсь, готова?
Пребывание в амплуа капитанской дочки было ей явно не по нутру.
Пришли на кухню, открыли кастрюлю. Паста, звучащая заманчиво, оказалась на деле макаронами, правда, сваренными качественно и промытыми, как и положено, крутым кипятком.
— Кушай, дорогой. — Лена, не спрашивая, облагодетельствовала Тима чудовищной порцией, от души бухнула сыра, ветчины, масла, сверху полила густым, жуткого вида соусом. — Извини, что без полипов. В универсам не завезли. И насчёт добавки не стесняйся.
Чувствовалось, что общение с Тимом за столом в буфете произвело на неё неизгладимое впечатление. Как в той сказке — не так велик, как прожорлив.
— Мне все не съесть, — вежливо, но твёрдо сказал Тим, — впрок не пойдёт, будет как с Тихоном.
Макароны с сыром он не выносил с детства, а уж в таких количествах и подавно.
— А я тебе помогу, — вроде бы даже обрадовавшись, Лена с готовностью присела рядом, первая запустила вилку в дымящуюся бурую массу. — Тебя, может, покормить за маму, за папу?
Никакой чопорности, номенклатурной спеси и зазнайства, сама простота. Святая. От неё благоухало свежестью, здоровым телом, чем-то невыразимо женским, манящим, сладостно кружащим голову — куда там французскому парфюму.
— М-ы-ы-ы-р, мяу…
В кухню осторожно, словно по мокрому, мeдленно вошёл кот, принюхался, глянул на пирующ и принялся лизать сметану. Неспешно, будто делал одолжение. Умнейшее, с подушку величиной магическое животное.
С трудом, но все же одолели макароны, попили чая, закурили ментоловый, предложенный хозяйкой «Салем».
— Если верить Грину, хорошая девушка должна много есть и много спать. — Тим, сделавшийся тяжёлым и задумчивым, оценивающе посмотрел на Лену. — Ну что, дрыхнуть пойдёшь?
— Спасибо, милый, за добрые слова. — Лена усмехнулась и осторожно, чтобы не попасть себе на волосы, выпустила ароматный дым. — Только я была замужем. Нет, у нас культурная программа. На выбор. Можно поставить видео, можно раскинуть карты. А можно на тебя, голубчика, посмотреть, в упор.
— Так мне что, раздеваться? — Мастерски изображая дурака, Тим взялся было за ремень, однако тут же, не переигрывая, без тени моветона, двинул на попятную. — Хотя стриптиз после макарон…
— Да нет, штаны снимать пока не надо. Если это стриптиз, то, скорей, душевный. — Лена, оценив пантомиму, хмыкнула и сунула окурок в бумажный, ловко скрученный кулёк. — Всего-то на руку посмотреть да в глаза заглянуть. Нужно знать, с кем макароны ешь из одной тарелки.
— А, хиромантия, — Тим сразу поскучнел, но вида не подал, — давай, давай, только предупреждаю, ручку позолотить мне нечем.
Знакомая песня. Гадали ему в своё время всякие разные, чего не наболтали только, и о линии жизни, и о поясе Венеры, и о возвышенности Сатурна с отметками судьбы, браслетными линиями и прoчей ерундой.
Нет бы сказать прямо — хрен с ней, с хиромантией, Тим, пойдём лучше переспим. А то — холмы Исиды, бугор Дианы, кольцо Юноны, тьфу!
Однако Лена умничать не стала. Мельком глянула Тиму на ладонь, с ухмылочкой посмотрела в глаза, подержала на затылке маленькую крепкую руку.
— Наш человек. Большие оккультные способности, правда, до Тихона далеко. В общем, годен. Приглашаю завтра на макароны.
Странная все же телка. С такой любовью к макаронам и такая фигура. А умна, а шикарна. И все условности ей по фиг… Нет, подобную фортецию с наскоку не взять. Придётся делать подкоп.
Тим тяжко вздохнул со скорбной неудовлетворённостью и начал потихоньку собираться.
— Мерси за любовь и ласку, паста была выше всяких похвал. Котику привет, пламенный, революционный.
— Соскучитесь, звоните. — Уже в приёмной Лена сделала книксен, на мгновение распахнув халатик, смеющиеся глаза её озорно блеснули. — Тихон вам будет очень рад. — И внезапно придвинулась к Тиму. — И я тоже.
Не сразу отстранилась, улыбнулась через силу и дрожащими пальцами открыла замок.
— Уходи.
Губы у Лены были мягкие и жадные…
Красота привораживает. Манит все таинственное. А если восхитительная, так и не понятая женщина — можно сойти с ума. Да ещё весной, когда кровь бурлит в жилах, словно весенние ручьи.
С бешеной, неудержимой силой влекло Тима к активистке Тихомировой. Казалось бы все, фортеция пaла, нужно успокоиться и наслаждаться плодами виктории. Листать не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой затейливые страницы амурной книги. Однако как бы не так, только и думал что о ней с нетерпением ждал часа рандеву, и чего не бывало никогда, ревновал ко всем встречным-поперечным. Потому как не понимал.
Все в Лене было доведено до крайностей, противоречиво и не поддавалось здравой оценке. Она сочетала в себе обаяние опытной женщины, строгий аналитический ум и простодушие легковерного ребёнка. Способность к изощреннейшей интриге уживалась в ней с наивной бесхитростностью, а умение манипулировать людьми — с удивительным талантом к нежной и трогательной дружбе. Она ни в чем не выносила преснятины, под настроение покуривала план, и в постели, несмотря на пристрастие к мучному, принимала такие позы, какие сочинителям «Камасутры» и не снились. А ещё Лена умела молчать. За три неполных месяца их знакомства Тим только-то и узнал, что её папа-капитан ходит с мамой-судврачом на большом, известном во всем мире «пассажире», бабушка умерла легко, утром не проснулась, а у Тихона слабоват живот на рыбу, в особенности на мойву. Вот такая девушка-загадка. А Тим в душу и не лез, захочет, сама разговорится. И вот, похоже, дождался.
Дело было вечером, делать было нечего — только что стихли, ушли в небытие страстные стоны, мерный скрип кровати, звуки судорожных хлопков — бёдер Тима о ягодицы Лены. Парочка в который уже раз за сегодня вытянулась без сил, обнявшись. Привал. В комнате царил интим, нарушаемый лишь экраном телевизора, по которому крутилась, уже не грея, видеопорнуха, да на кресле в углу понимающе блестел глазами Тихон, сам только что с гульбища.
— Слушай, мать, а почему ты в буфете ко мне подсела? — Тим погладил Лену по груди и сжал легонько выпуклую, сразу затвердевшую изюмину соска. — Ну тогда, с этой розовой бурдой? Давно хотел спросить, и вот, не утерпел.
— На дурной вопрос и ответ дурацкий. — Лена усмехнулась и с выверенной долей мучительства стала грызть Тиму мочку уха. — Нравишься ты мне. Вопрос в другом, почему именно ты…
Пальцы её прошлись Тиму по груди, мускулистой, выпуклой, все ещё влажной от пота, скользнули по стиральной доске пресса и стали медленно подбираться вниз, к бёдрам.
— Все дело в наследственности, в крови. В породе. Бывает, и сам человек не знает, кто он есть, однако сигнатуры во внешности его весьма красноречивы. Надо лишь суметь прочитать их. У Булгакова в «Мастере и Маргарите» упоминается об этом, правда, несколько вскользь, неконкретно.
Ишь ты как заговорила, после пятой-то палки. Все, больше не наливать! Да вроде бы уже и нечего.
— Ах вот в чем дело-то. — Тим разочарованно зевнул. — Так сказать, совпадаем по экстерьеру. Породу не испортим.
Он погладил Лену по лобку, словно шаловливого ребёнка по головке, прошептал язвительно в маленькое розовое ушко:
— Лена, папа у меня вульгарный членкор и хохол наполовину, а ты не оккультистка и не дщерь имамская, а кандидат в КПСС и капитанская дочка. Пойдём-ка лучше чай пить.
— Щас, дорогой, будет тебе и какава с чаем, и все остальное, потерпи минутку…
Со странной улыбочкой Лена поднялась и, сверкнув полушариями ягодиц, легко выскользнула из кoмнаты, рыжая гущина волос закрывала её спину, cловно пелериной. Тихон, проснувшись, сел, томнo потянулся, чудом не вывернув челюсти наизнанку в зевке, клацнул зубами, мыркнул и лёг снова, нa другой бок, сменив позицию — добирать положенные четырнадцать часов, крайне необходимые для полного кошачьего счастья.
«Хорошо тебе, хвостатый», — Тим с завистью взглянул на него, закрыл глаза, ну как же, поспишь тут — в комнате вспыхнул свет. Это вернулась Лена, в руках она держала большой, видно, старинный фотографический альбом.
