Оружие разрушения - Мэрфи Уоррен (читать книги полные TXT) 📗
Надо во что бы то ни стало его остановить! Однако голос Чиуна остановил его, как удар кнута.
— Римо! Вернись! Ты не знаешь, что тебе угрожает.
— А что такого? Обыкновенный вор.
Внезапно мастер Синанджу загородил ученику дорогу. Его маленькие глазки сверкали стальным блеском.
— Нельзя допустить, чтобы и ты подвергся унижению! Твоя честь должна остаться незапятнанной, и ты отомстишь за мое поругание.
— Ничего не понимаю! О чем ты?
«Драгун» уже мчался вдаль. Казалось, Римо вот-вот сорвется с места.
— Постой! Я тебе расскажу.
Римо сжал кулаки. На долю секунды он заколебался: повиноваться учителю или броситься в погоню? И все-таки он повиновался.
Чиун указал пальцем в сторону густого хвойного леса.
— Видишь эти следы?
— Похожи на следы сандалий.
— Ничего подобного.
Мастер Синанджу подвел ученика к ели, на стволе которой осталась глубокая зарубка.
— А вот это видишь?
— Кто-то рубанул по стволу.
— Запомни: это след катана. Рассмотри его внимательно, Римо, ибо ты никогда прежде не видел такого.
Римо тщательно осмотрел зарубку.
— Кто-то словно бы размахивал мечом и задел ствол.
— Да, можно назвать и так. Но правильное название оружия — катана.
Брови Римо сдвинулись к переносице.
— Я не знаю такого слова.
— А слово ронин тебе известно?
— Нет.
— Твое невежество безгранично!
— Подай на меня в суд.
— Сядь.
Ученик неохотно опустился на ковер из сухой хвои. Ветер с залива принес с собой запах прелых водорослей и навоза.
— На меня напал враг, подобного которому я не встречал прежде. И в руках он держал катана.
— Ну.
— Я благополучно отразил его первый удар.
— Само собой, неудивительно.
— После второго удара лезвие прошло сквозь мой ноготь, не причинив вреда.
Римо насупился.
— Но...
— Мы сошлись, стали наносить удары. И безуспешно. Он словно был соткан из тумана. А я — тверд как кость. Так что мы не могли ранить друг друга.
— Значит, ты сражался с призраком?
— С ронином.
Римо поморщился.
— Я не знаю этого слова.
Чиун предостерегающе поднял руку. Левую. Правая же покоилась на его колене: пальцы были плотно сжаты в кулак, чтобы не был виден постыдно обломанный ноготь.
— Я еще не закончил.
Римо послушно умолк.
— На меня надвигалось изогнутое лезвие катана. Но я не испугался, так как оно бесшумно рассекало воздух.
Римо кивнул. Когда-то Чиун объяснял ему, что меч рассекает воздух с определенным звуком, уловив который, воин получает шанс спастись.
— Этот проклятый катана казался мне нематериальным, и я не стал уклоняться от удара. — Мастер с грустью опустил голову. — Я совершил ошибку и никогда не перестану о ней сожалеть.
— Да брось ты! Так переживать из-за какого-то ногтя!
Чиун резко хлопнул в ладоши.
— Посрамлена моя честь! Посрамлена честь Дома Синанджу. А значит, запятнана и твоя.
— По-моему, моя честь нисколько не запятнана, — возразил Римо. — Плохо только то, что я из-за тебя позволил ему скрыться на моем новом «драгуне».
На Римо уставились холодные карие глаза.
— Историю эту поведал мне мой дед. Он взял с меня клятву, что я сохраню ее в тайне. Отец об этом никогда не заикался. И обучавший меня мастер тоже. Но поверь: так оно все и было.
Ученик понял все без слов: сейчас ему не следует перебивать мастера Синанджу. Обычно скрипучий голос Чиуна окреп, зазвучали нотки гордости, с которыми он всегда рассказывал о деяниях мастеров прошлого. У Римо не было никакой возможности убедить старика отложить рассказ, поэтому он мысленно послал «драгуну» прощальный привет и приготовился внимать повествованию.
— Ты знаешь, кто такие сегуны?
Римо кивнул:
— Естественно. Военные правители в древней Японии.
— Япония когда-то задыхалась от смуты. Сегуны шли друг на друга войной. Всю Японию охватил хаос. Лились реки крови. И реки золота на мастера, который был готов сражаться на стороне кого-либо из сегунов.
Невдалеке заухала сова. Не отрывая взгляда от Римо, Чиун поднял с земли и швырнул камень. Сова испуганно захлопала крыльями и полетела прочь.
— Правящим мастером Синанджу в те дни был Канг. Ему приходилось много трудиться. В Корее у него работы не было, в Египет его не звали, в Персии о нем и не вспомнили. Татарские ханы тоже не тревожили. А вот в Японии его искусство постоянно находило спрос. То один, то другой сегун прибегал к его услугам. А ему было безразлично, на чьей стороне сражаться. В глазах Канга все японцы ничем не отличались один от другого. — Чиун предостерегающе поднял палец. — Вот в чем была его ошибка.
Как-то в деревню Синанджу, где царили в те дни мир и благополучие — ведь золото неиссякаемым потоком текло в карманы местных жителей, — прискакал гонец.
Он передал мастеру послание, запечатанное знаком сегуна, которого Канг никогда не видел, но слышал о нем немало. Японец умолял прийти ему на помощь.
Канг отправился в Японию и явился в долину Канджа, где обитал адресат. Но крепость сегуна встретила его неприветливо. В ответ на стук и приветствие не раздалось ни звука.
Бесполезно взывал Канг к поджидавшему его сегуну. «Я, мастер Синанджу, пришел к сегуну, обитающему здесь», — несколько раз прокричал он.
Но лишь пение птиц было ему ответом.
Тогда Канг решил, что сегун отправился в боевой поход со своим воинством, и стал искать входную дверь. Крепость считалась неприступной, но мастер все-таки проник внутрь. И как только оказался в стенах крепости, на него напала толпа самураев.
Славно сражался мастер Синанджу. Сотни мечей поднялись против него, но он не ведал страха и жалости. Стальные клинки ломались под его ударами и вонзались в тела самураев. Ибо не отлито еще лезвие, способное одолеть мастера Синанджу.
Чиун умолк и посмотрел на свой сжатый кулак. Лицо его на мгновение исказилось от отчаяния.
— Когда битва была окончена и все самураи полегли, мастер прошел в палаты сегуна. В громовом его голосе звучал праведный гнев, когда он объявил сегуну, кто он.
«Зачем ты заманил меня в ловушку? Отвечай, а затем я снесу твою нечестивую голову».
Когда сегун заговорил, Канг понял, что тот и сам уже считает себя мертвецом.
«Я не заманивал тебя в ловушку. Ветер долины донес до меня слух о том, что ты нанят моим врагом. Зачем бы я стал тебя звать?»
Тут мастер все понял и задал разбитому сегуну один-единственный вопрос:
«Как зовут твоего злейшего врага?»
Услышав имя сегуна — Ниши, Канг покинул крепость.
Свет понимания блеснул в глазах Римо. Заметив это, Чиун удовлетворенно кивнул и продолжил:
— Прибыв в замок сегуна Ниши, Канг произнес: «Я — мастер Синанджу и только что прибыл из крепости твоего злейшего врага».
«Он мертв?» — поинтересовался Ниши, хотя заранее знал ответ и тихо радовался.
«Нет, лишь самураи его погибли», — последовал ответ.
И тогда из глубин дворца Кангу вынесли один-единственный золотой слиток. Денег, что можно было бы выручить за него, не хватило бы даже на то, чтобы уплатить за съестные припасы, которыми питался мастер в дороге.
Следующую ночь Канг провел в лесу, а на рассвете увидел, что армия Ниши выступила против сегуна, которого мастер Синанджу лишил всех защитников.
В войске Ниши были отряды лучников, меченосцев и копьеносцев. Одни воины ехали на великолепных конях, другие двигались пешком. Они без труда окружили беззащитную крепость. Настал последний час несчастного сегуна.
Ниши, наблюдавший за ходом сражения, сидя в кресле на вершине холма, отдал приказ об атаке.
К крепости журавлиным клином подошли несметные силы. Затем они перестроились и окружили безоружных слуг сегуна. Канг из укрытия наблюдал за их маневрами.
Весь день продолжалась битва, и не потому, что воины Ниши встретили сопротивление, нет — просто они наслаждались убийством. Когда жалобные стоны и крики умирающих достигли ушей Канга, он взглянул на золотой слиток в своей ладони, не окупивший даже питания в пути.