Акула - Майоров Сергей (бесплатная регистрация книга txt, fb2) 📗

Утро, серый рассвет за окном.

В кабинете накурено.

Катышев растёр лицо. Помолчал, собираясь с мыслями. Сильно выдохнул, прежде чем начать говорить. Он выглядел очень усталым.

– Скандал удалось немного замять. Эта Молдавская оказалась непростой штучкой…

– Какая штучка?

– Не какая, а кто. Молдавская Илона Альбрехтовна, следачка эта чёртова.

– С таким псевдонимом надо выступать на эстраде, а не в прокуратуре работать. Илона Молдавская. Звучит!

– Да и смотрится ничего. Кстати, она не такая молодая, как кажется. Четыре года стажа, старший по ОВД [5]…

– Теперь я понимаю, почему у нас ни одну банду не могут осудить по нормальному.

– Не перебивай, я сам перебьюсь. Так вот, говорю, девка она не простая…

Абрек, которого ударил Акулов, числился в розыске за РУБОП. Мажидов Магомед Мартузович, двадцати шести лет, не работающий, экс-чемпион области по греко-римской борьбе. Искали его с марта месяца, но, видно, не сильно усердствовали в этом деле, направили карточку в информационный центр и успокоились. Мажидов в подполье не уходил, только сменил номер в гостинице, где проживал постоянно, – переехал с седьмого этажа на одиннадцатый и этим обманул доблестных сыщиков. А в апреле, через месяц после объявления розыска, заделался помощником депутата Госдумы.

– Ты знал, что его ищут?

– Откуда, Василич? Когда прошла тридцать четвёртая ориентировка, я ещё в камере парился. Если б знал – ударил бы дважды.

– Его сегодня отпустят.

– Что, депутат индульгенцию выписал? – Акулов прищурился.

– Я думаю, депутат пока не в курсе событий. Сидит в своей Москве и решает, что для нас лучше: ввозить ядерные отходы или подержанные иномарки… Так что депутат пока ни при чем, просто никто не хочет раздувать скандал с этой дурой Молдавской. Старший следователь городской прокуратуры покрывает убийцу! Кому это надо? Да и у РУБОПа с доказательствами слабовато. Сам знаешь, как у них часто бывает: широкий замах кончается слабым ударом. В январе была какая-то «стрелка», на которой одного чувака завалили. По оперданным, это сделал Мажидов. Но нет ни свидетелей, ни пистолета. Рассчитывали, что Мажидова в камере удастся дожать. Но теперь, из-за этой актрисы, его даже на трое суток никто не закроет. Допросят и выпустят. Тем более, что недавно умер один из тех, кто в этой «стрелке» участвовал. Если сильно припрёт, Мажидов на него мокруху и повесит.

– А что его связывает с Молдавской?

– Мне не докладывали. Любовь, наверное. С взаимовыгодным интересом. Если он даже на нас буром попёр – представляешь, как в других местах можно было выделываться! Лялька прокурорская под боком, в кармане мандат – и плевать ему на то, что его кто-то ищет. Хорошо, хоть ты от души звизданул!

– До сих пор репа трещит. Теряю квалификацию.

– Руоповцы, кстати, все удивлялись, как ты его с одного удара завалил. Чтобы из нашей камеры забрать, они СОБР с собой притащили… У тебя кофе есть? Сделай, пожалуйста.

– Сейчас посмотрю.

В шкафу нашлось не только кофе, но и полбутылки коньяка, оставшегося с проводов Волгина в отпуск. Акулов выдернул пробку, понюхал: не вдохновляло. Вспомнил, как бегали за этим пойлом в ночной ларёк. Откуда там может быть настоящий коньяк? Бодяга, хотя и не самая гнусная. Никто, по крайней мере, не отравился.

– Будешь, Василич?

– Не сдохнем? Давай! Есть чего на зуб положить?

Акулов порылся и нашёл банку толстолобика в томате и шоколад.

– Консерву оставь на другой раз. А это давай. Будем интеллигентничать.

Андрей запер дверь и приготовил кофе. Подстелил бумагу, чтобы не замарать казённый стол, и разлил по рюмкам спиртное.

– Хорошая посуда у вас, – заметил Катышев, ломая шоколад. – И как до сих пор не растащили?

Поднял рюмку:

– Давай! За нас, хороших… Уф, как пошла… Ну и гадость!

ББ закусил кусочком с большим цельным орехом. Проглотил, потёр пальцем стол, застеленный бланками протоколов. Высказался:

– Есть такая профессия – родиной торговать! А мы уже не актуальны. И чего ради ломаемся?

В устах Катышева громкие слова звучали несколько лицемерно. Андрей промолчал. Тем более, что для него такой вопрос давно не стоял. Он знал, ради чего остаётся на этой работе. И почему не занялся частной охраной, как ему совсем недавно предложили.

– Наливай. И послушай меня: в городской, – имелась в виду прокуратура, – теперь будут пасти каждый наш шаг. Особенно по этому делу. При малейшей оплошности нахлобучат по полной программе. Во все половые щели отымеют, как Молдавская и обещала. В следующий раз нам с рук ничего не сойдёт. До каждой точки в документах станут доё…ваться. Проверками замордуют… Как эти олухи Кулебякина проворонили?

– Молча. Один придурок до спирта дорвался, второй с медсёстрами лясы точил. Как всегда и случается.

– Козлы, одно слово. В городской ещё ничего об этом не знают. Вот обрадуются-то! Как думаешь, есть шанс его до вечера отловить? Или до утра хотя бы?

– Навряд ли.

– Надо затариваться вазелином… Блин, ты же сам говорил, что никуда он не денется!

– Ошибся. Похоже, именно он Громова и подставил. Отсемафорил, кому надо, про баню и машину помог заминировать. Беспроигрышный вариант: если не завалят из автоматов, то взорвут обязательно. А сам схватил шальную пулю.

– Голова не работает, туго соображаю… Вообще-то похоже на правду! Прав я был, когда говорил, что надо трясти Кулебяку! Чувствую, теперь мы его долго будем ловить.

– Ничего, весной снег сойдёт – сам обнаружится. В лесочке…

– Что про него вообще известно?

– Мать умерла, отец алкоголик. Жил с ним, но где-то есть девушка. Ни фамилии, ни адреса – ничего не известно. Любитель машин, хороший водила. Своей никогда не было. В девяносто восьмом судим за угон, получил два года условно. Надо будет потрясти его связи по тому делу…

– Бля-а-а, – Катышев, выпив коньяк, обхватил руками голову, – Ведь в наших руках был сучонок! Надо было колоть прямо на месте, без всякой больницы. Мордой по трупешнику повозить. Сейчас бы знали весь расклад! Слушай, а как Громов оказался в машине? У кого ключи были?

– У Кирилла. На «мерсе» центральный замок, он его с брелока открыл, когда стрельба началась.

– А на хрена Громов в машину полез, если все равно уехать не мог?

– Теперь это одному Богу известно. Может, пушку взять хотел. Или надеялся, что Кирилл успеет добежать.

– Логично… У тебя какие планы?

– Спать. Вечером появлюсь.

– На место больше не поедешь?

– Чего мне там делать? Гильзы и без меня соберут. Тем более сейчас туда заявится Воробьёв, а я не хочу лишний раз с ним встречаться. Меня изжога потом мучает. Да и Ларису надо где-то искать.

– Лариса, Лариса… Знакомое имя!

– Главное – редкое.

– Позвони Волгину. Если мне память не изменяет – он её должен знать. В девяносто восьмом они нашли общий язык… До чего тесен мир! Ладно, пойду я к себе. Мне ещё развод проводить.

– Василич, я его прогуляю?

– Гуляй…

После ухода Катышева Андрей изменил планы и не поехал домой немедленно, как собирался. Убрал коньяк, открыл форточку, налил себе ещё чашку кофе и сел к компьютеру. В личной картотеке Волгина, которая насчитывала больше двух тысяч лиц, Лариса Бурденко числилась. К установочным данным, которые Акулов и так уже знал, прилагался комментарий: «Убийство Локтионовой И. В.», но никаких других пояснений. Андрей чертыхнулся: напарник, опасаясь, что его базой данной могут воспользоваться посторонние, часто боялся вносить в неё важную информацию. Предпочитал держать в голове или шифровал в записных книжках так, что потом и сам долго не мог разобраться. Другие ссылки на Локтионову в картотеке отсутствовали, и Акулов взялся за телефон, в который раз удивляясь, что Сергей, вообще-то педантично относившийся к документам, иногда допускал грубые просчёты в обработке собственной информации.