Черный Стрелок 2 - Мазин Александр Владимирович (мир книг .txt) 📗
Около трех часов ночи подал голос мобильник Салавата.
– Командир зовет, – сообщил Салават. – Фонька, не скучай! Грей попку, скоро приду.
Лязгнул железный люк, щелкнул замок. Подвал погрузился в темноту: лампу Салават унес с собой.
– Команда по камере – отбой! – распорядился Коля Козлов.
Но поспать им не удалось.
Не прошло и пятнадцати минут, как подвал снова откупорили.
– Быстро на выход! – приказали сверху.
Фонька привычно заскулил, не ожидая, естественно, ничего хорошего, но, получив пинка от Козлова, бодро вскарабкался по лестнице.
– Ты – свободен, – бросил Козлову тот, кто их выпустил.
Коля не заставил его повторять дважды. Миг – и его уже нет. Фома было устремился за ним, но окрик «Фонька, на месте!», его остановил. Далее секретарь Хлебалова с изумлением пронаблюдал, как его самый страшный тюремщик снова запер люк. И снова открыл… ломиком свернув крепления засова.
– А теперь пошли, – распорядился он, пинком направив Фоньку к дверям.
Фома жалобно вякнул и без лишних слов (задавать посторонние вопросы его напрочь отучили) выскочил во двор. Там испускал зловонный дым видавший виды фургончик-«фольксваген». Тюремщик загнал Фому внутрь и запер, посулив много нехорошего, если заключенный не будет сидеть тихо.
Фома сидел тихо, и спустя час с небольшим его снова выпустили наружу.
Свет автомобильных фар ударил в лицо. Хлебаловский секретарь зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел прямо перед собой, вернее, над собой квадратную физиономию Вени Застенова.
– Ну и воняет же от тебя, пидор, – брезгливо процедил Веня. – Пацаны, у меня в багажнике мешок для трупа лежит: упакуйте этого.
После таких слов полностью ослабевшего и по этой причине завонявшего еще больше Фому упаковали в пластиковый мешок для перевозки покойников (правда, молнию задернули не до конца) и засунули на заднее сиденье джипа.
А Застенов в это время дискутировал с тем, кто привез Фому.
Суть диспута сводилась к тому, что Стена желал лично принять участие в нейтрализации шайки Ваньки-Мстителя и обеспечить сохранность двух персон, которых никитский князек желал заполучить живыми. А оппонент Вени полагал, что управится с акцией самостоятельно, а сохранность указанных персон – это уж как выйдет.
Наконец пошли на компромисс. Предатель пообещал, что Шелехов-младший в любом случае уцелеет, а Бессонов – как получится. Аванс за «работу» останется прежним, а вот сумма первоначального гонорара будет удвоена.
Условия обмена тоже оговорили в подробностях. Предатель был человеком опытным и отлично знал, что большинство заказчиков склонны расплачиваться не деньгами, а пулей.
Фома, вымытый и переодетый, предстал перед Хлебаловым через два часа. Но ничего путного сказать не смог. От счастья, что его страдания закончились, у Фомы совсем поехала «крыша». Он смеялся и плакал, норовил поцеловать Хлебалову руку (тот брезгливо отстранялся), пускал сопли и слюни… Через три минуты рассвирепевший хозяин выставил своего вновь обретенного секретаря вон и вызвал Застенова.
– Мои поздравления, Николай Григорьич! – поприветствовал Веня свежеиспеченного молодожена. – Долгих счастливых лет, трех сыновей и…
– Киллер где? – хмуро перебил его Хлебалов.
– Мы договорились… – начал Застенов.
– Хрена пупырчатого вы там договорились! – взревел никитский князек. – Я тебе что сказал! Привезти его мне! Ёш твою натрое! ПРИВЕЗТИ ЕГО МНЕ!
– Но… – пробормотал Веня. – Мы же…
– СЮДА!!! – заорал Хлебалов. – КИЛЛЕРА!!! ЧТОБ ЧЕРЕЗ ЧАС БЫЛ!!!
– Есть! – по-военному отчеканил Застенов. Никогда он прежде не видел, чтобы его хозяин настолько выходил из себя. – Разрешите выполнять?
Последующий матерный рык Веня расценил как разрешение и отправился вызванивать предателя-киллера, на ходу придумывая, как бы так все обставить, чтобы тот не послал его подальше, а рискнул явиться на личную аудиенцию к его хозяину.
– Я не хочу работать ни на кого, – сказал предатель. Голос у него был негромкий и равнодушный. Застенов все-таки сумел его уговорить. Отдал в залог тридцать тысяч – все, что было в наличке. И вот сейчас предатель сидел напротив Хлебалова.
– Чего же ты хочешь? – Голос никитского князька тоже был спокоен, но Застенов видел, что его хозяин предельно напряжен и сосредоточен.
– Двести штук, – сказал киллер. – Вы получаете шесть голов и одного живого Шелехова.
– Тридцать тысяч за голову и двадцать – за живого? Не многовато ли?
– Семь мертвых голов будут стоить дешевле.
Застенов сидел сзади и видел только квадратные плечи и голову, поросшую седоватыми, жесткими, похожими на волчью шерсть волосами.
– Семь мертвых голов – и один живой Шелехов, – сказал Хлебалов. – И полмиллиона.
«Ему сейчас не вынуть такие деньги, – подумал Застенов. – Он не намерен платить».
– Половина вперед. – Голос киллера не выразил никаких эмоций.
– Сто, – сказал Хлебалов. – В обмен на седьмую голову. Остаток – когда я получу Шелехова и остальных.
– Аванс – сто пятьдесят.
– Идет, – согласился Хлебалов.
– Договорились, – кивнул киллер. – Кто седьмой?
И Хлебалов назвал имя.
На миг Застенову показалось, что киллер откажется. Секундное колебание… не больше.
– Договорились. – Предатель еще раз кивнул седой головой и встал.
Застенов вопросительно посмотрел на хозяина. Хлебалов тоже кивнул: пусть уходит. Признаться, Веня почувствовал некоторое облегчение. И не только потому, что теперь мог получить обратно свои деньги. Перед тем, как предателя пустили к Хлебалову, его обыскали самым тщательным образом, но все равно Застенов был уверен: даже безоружный, этот человек смертельно опасен.
Выпущенный из подвала Коля Козлов долго колебался, стоит ли рассказывать, что с ним произошло. Если он расскажет, то начальство поспешит по горячим следам и, возможно, сумеет захватить кого-то из тех, кто посадил Колю под замок. Но этот «кто-то» вполне может рассказать, что Коля выболтал все, что знал. И Колиному начальству наверняка это не понравится, потому что оно, начальство, платило Коле пятьсот баксов в месяц, будучи уверено, что Коля за эти деньги должен был, как верный самурай, откусить себе язык.
Коля напряг извилины и пришел к выводу, что скрыть свой плен все равно не удастся. Да и работу терять не хотелось. Поэтому он все-таки отправился к начальству с повинной.
Курков выслушал Колю очень внимательно, затем позвал Колиного бригадира и велел немедленно ехать к месту Колиного заточения.
Домик они нашли без труда, а в его подвале – множество косвенных доказательств Колиного рассказа. И ни одной живой души. Не удивительно, если учесть, что Коля, перед тем как встать пред светлы очи начальства, сутки провел в раздумьях в доме своего двоюродного дядьки. У дядьки, впрочем, он тоже времени даром не терял: выкушал с родственником примерно литр самогонки и дивно оттрахал дядькину падчерицу, приятную во всех отношениях девку девятнадцати лет отроду.
В общем, все обошлось для Коли как нельзя лучше. Так он думал. До тех пор, пока вечером следующего дня не вошел к себе домой, не зажег свет и не обнаружил в собственном любимом кресле того самого мужика, который выпустил его из подвала.
