След тигра - Воронин Андрей Николаевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Сорок восемь? — изумился Вовчик. — Да, поработала жизнь… Слушай, поехали с нами в Москву! Мы тебя в клинику продадим, где алкоголиков лечат. Тобой там будут пациентов пугать: вот, мол, до чего водка доводит! Знаешь, какие бабки нам за тебя отвалят! Да и ты в накладе не останешься. Зарплату тебе будут в литрах начислять, девочек водить, какие подешевле… А, Ваня? Как тебе такой расклад?
— Володя, — укоризненно сказала Горобец.
— Пардон, увлекся. — Вовчик сменил позу, чтобы удобнее пить чай, и снова повернулся к Пономареву: — Не обижайся, Иван Иваныч. Ты же свой человек, шутки понимаешь. Так расскажи все-таки, что там, на Каменном ручье, за нечистая сила и почему ты ее так боишься. Может, мы тебя послушаем, да и задумаемся: а надо ли, правда, туда идти? А то ты все вокруг да около, а по делу — ни слова. Откуда мы знаем — может, тебе просто ноги бить лень или ты дорогу туда забыл?
Говоря, он подмигнул своим коллегам, постаравшись сделать это незаметно для Пономарева. Однако проводник заметил и опять встопорщился.
— Чего с тобой, нахалом, разговаривать? У тебя ведь одни хахоньки на уме! Опять смеяться станешь, а я тебе, вишь, не клоун. Горобец неожиданно приняла сторону Вовчика.
— Нет, правда, Иван Иванович, — сказала она, усаживаясь между Гришей и Тянитолкаем, — расскажите. Это действительно интересно. Никто не будет смеяться, я вам обещаю.
— Ну, ежели ты обещаешь…
После той безобразной сцены на пристани леспромхоза проводник проникся к «солдату Джейн» пиететом, и теперь она была единственным человеком во всей экспедиции, на которого вздорный мужичонка смотрел снизу вверх и любое приказание которого бросался исполнять со всех ног. Это Глеба не удивляло: «солдат Джейн» показала себя очень неплохим начальником, грамотным, авторитетным и твердым, и приказания свои дважды не повторяла никому, даже безалаберному Вовчику.
— Давай, давай, Ваня, не томи, — подстегнул задумавшегося Пономарева все тот же Вовчик. — Расскажи, откуда в вашей тайге упыри. Или это просто комары-мутанты?
— Сам ты мутант, — с достоинством ответствовал Пономарев и огладил свою бороденку жестом профессионального сказителя. — Ты что же думаешь, — обернувшись к Вовчику, вопросил он для начала, — мы тут, в лесу, совсем дикие, что ли? В бабкины сказки верим, на солнце крестимся, пням кланяемся? Нет, брат, какой на дворе век, нам тоже ведомо. Кабы дело только в сказках было, я бы не боялся. Оно конечно, и сказок про эти места тоже много рассказывали. Хочешь верь, хочешь не верь, а годков двенадцать тому я сам вот так же над этими сказками посмеивался. Да чего там! Я на этом самом Каменном ручье столько раз зверя промышлял, что и не сосчитаешь! Белку там, зайца, — спохватившись, быстро добавил он и бросил на Горобец трусливый взгляд. — Бывало, что и на медведя хаживал, но это редко — раза два, может, три… Я-то в ту пору на охоту просто так, для баловства ходил — в леспромхозе, вишь, работал, покудова это все не началось. Разное про те места болтали, да не всему, про что люди болтают, верить можно.
— Да что болтали-то? — встрял неугомонный Вовчик. — Ты толком говори, хватит туману напускать!
— Не любо — не слушай, — отрезал Пономарев. — А болтали всякое. Старики, особенно которые из местных, сказывали, что тигр — зверь непростой, будто дух в нем какой-то, что ли… Особенно, если он, тигр значит, хоть раз человечины отведал. Ну, про людоеда любому охотнику и без стариковских баек ведомо. Страшный это зверь, ребятки, страшнее некуда. Хитрости у него вдесятеро против обыкновенного, будто он и не зверь вовсе. Силища страшная, огня не боится, и не всякая пуля его берет, потому как живучести он необыкновенной.
— Ага, — сказал Вовчик. — Ну, это нам знакомо. Людоеды — они все такие. Говорят, если человека схарчить, можно получить его силу, хитрость, храбрость… Ум, честь и совесть, в общем.
— А вот мне это не кажется смешным, — негромко сказала «солдат Джейн». Глаза у нее были темные, лицо задумчивое. — Ведь это поверье бытовало среди каннибалов, живших в различных частях света, никак друг с другом не связанных. Как знать, может быть, во всем этом что-то есть? Простите, Иван Иванович. Продолжайте, пожалуйста.
Глеб сделал последнюю затяжку. Сигарета сгорела до самого фильтра, курить в ней было уже нечего, и он с сожалением выбросил коротенький упругий цилиндрик в костер. «Выкурить, что ли, еще одну? — лениво подумал он. — Все равно ведь последняя. Не наелся — не налижешься… А с другой стороны, нечего себя баловать. Завтра я о ней еще вспомню, об этой сигарете…»
— А еще болтали, — продолжал Пономарев так спокойно, словно его никто не прерывал, — будто если кто тигра-людоеда подстрелит и сдуру или там с большой голодухи мясца тигриного поест, так этот тигр будто бы в него переселиться может,
— Ну-ну, — сказал Вовчик.
Гриша усмехнулся и покачал головой, а молчаливый Тянитолкай длинно сплюнул в костер. На лице у него застыло выражение презрительной скуки. Глеб посмотрел на Горобец. «Солдат Джейн» сидела обхватив руками колени и, положив на них подбородок, молча смотрела на Пономарева. Лицо у нее было напряженное, как тогда, на пристани, когда они ждали ушедшего на поиски проводника Тянитолкая.
— Вот тебе и «ну-ну», — спокойно сказал Пономарев. — Как говорится, за что купил, за то и продаю. Мне, брат, такого за всю жизнь не выдумать. Да я же и говорю, байки это все. Их и слушать никто не хотел, разве что спьяну, для смеха…
Тянитолкай широко зевнул — не слишком демонстративно, но и не особенно скрываясь, — вынул откуда-то из-за спины свой огромный нож, выбрал из кучи хвороста замысловато изогнутый сучок и принялся очищать его от коры, беззвучно насвистывая что-то под нос. Вовчик завозился, развернулся лицом к огню, ногами в темный лес, положил подбородок на сжатые кулаки и стал снизу вверх смотреть на Пономарева сквозь пляшущую завесу огня. На его полных губах блуждала неопределенная полуулыбка, но от скептических замечаний Вовчик воздерживался, хотя и было видно, что это дается ему нелегко.
Сиверов осторожно поднес к губам кружку, подул, убедился, что кипяток внутри уже немного остыл и не сожжет ему губы, и сделал первый глоток. Обоняние его не подвело: чай действительно имел непривычный привкус каких-то дикорастущих трав — терпкий, не имеющий, по мнению Глеба, ничего общего с чаем, но очень приятный. Он нашел глазами взгляд «солдата Джейн», кивнул ей и сказал, воспользовавшись возникшей в рассказе паузой:
— Очень вкусно.
— Спасибо, — улыбнувшись, ответила Горобец, — но комплимент не по адресу. Это Иван Иванович нашел эту травку… Как, вы сказали, она называется? — спросила она у проводника.
— Не знаю, как по-вашему, по-городскому, — заклеивая самокрутку, невнятно отозвался Пономарев, — а у нас ее медвежьей махоркой кличут. Да тут много всякой всячины растет, всего и не упомнишь. Вот Савка Хромой — из местных он, из узкоглазых, значит, — тот знатный был травник! Со всей округи к нему народ шел, как в поликлинику. Всем помогал, ага, и никто после не жаловался, даже, наоборот, хвалили. Сгинул он, Савка-то. По весне, вот как раз такой порой, в тайгу за травками пошел и не вернулся. Так его и не нашли — ни живого не нашли, ни мертвого. Да и не больно-то, по правде сказать, искали. Кто он такой, Савка-то, чтобы из-за него всю тайгу кверху дном переворачивать? Эвон, через месяц после него директор леспромхоза пропал. Вышел на ночь глядя нужду справить, и поминай как звали. Этого, правда, искали, да что толку? Пропал, будто его и вовсе не было. Из райцентра милиция приезжала. С собакой, ага. Вот где цирк-то был, вот где представление! Взяла, значит, эта псина след. Ну, известно, что за след — от крыльца до нужника, тут уж не ошибешься. Добежала она, значит, до нужника, покрутилась, понюхала, а потом как завоет, как заскулит! Хвост поджала и бегом обратно в машину. Уж как они бились, чтобы ее оттуда выманить, — нет, не пошла. Скулит, хвостом виляет, а из машины нейдет. Ну, будто тигра учуяла.
