Чеченский разлом - Щелоков Александр Александрович (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
Валечка уселась в кресло, в котором с газетой и книгой вечерами сиживал папа, положила фолиант на колени и начала листать одну за другой страницу, разглядывая картинки.
Эти книги обладали удивительной и в то же время плохо объяснимой притягательной силой. Рассматривая их, Валя испытывала противоречивые чувства. С одной стороны ей казалось, что она подглядывает в щелку за чем-то недозволенным и постыдным и это порождало в ней ощущение вины. С другой — откровенность и предельная вольность в изображении художником поз и действий телесного общения людей возбуждали и притягивали её.
В один из вечеров, когда родители уехали на дачу и Валечка, а стукнуло ей восемнадцать, осталась дома одна, она взяла наиболее интересовавшую её книгу, зажгла торшер, улеглась в постель и отдалась разглядыванию картинок, совершенно не боясь, что кто-то застанет её за этим занятием.
В какой-то момент обычное возбуждение, сопровождавшее это занятие, сразу переросло в новое качество. Валя ощутила, что внутри её, где-то чуть ниже пупка сперва затеплился, потом, делаясь все горячее вспух светящийся шар. Он медленно перекатывался от низа живота к груди, возбуждая чувство сладостного томления.
Чтобы отвлечься от всего, что мешало ощущать золотистое ласкающее свечение в самой себе, Валечка замерла, остановив взгляд на возбудившем её интерес рисунке.
А шар все раскалялся, подкатывал к сердцу, заставлял его биться сильнее и чаще. Валя стала все теснее и теснее сжимать колени, словно старалась удержать и сохранить родившуюся внутри её медовую сладость. И вдруг раскаленный шар лопнул, опалив все её существо жарким взрывом. Багрово-золотистое пламя полыхнуло в глазах, заставило тело содрогнуться. И тут же Валечка рухнула в оглушающую тишиной пустоту. Она уронила голову на подушку, книга с тупым стуком упала на прикроватный коврик.
Потом Валя долго полулежала в кресле, откинувшись на мягкую спинку, расслабленная, не способная шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Медленно приходя в себя и возвращаясь к обычному состоянию, она ощутила испуг. Шок от испытанного был настолько силен, что возникла мысль: не проявление ли это психического расстройства. Позже Валечка научилась сама вызывать приятые ощущения и уже не пугалась их.
Вышла замуж она по любви. Однажды на выездных гастролях в подшефной театру воздушно-десантной дивизии Валентина встретилась с молодым офицером Игорем Полуяном. Они поженились. Вскоре в связи с переводом мужа на Дальний восток, Валентине пришлось оставить театр и уехать к новому месту службы супруга. Помотавшись за ним по гарнизонам, хлебнув в полной мере невзгод армейского неустроенного быта, пережив крушение надежд, которые в молодости связывала с золотыми погонами мужа, Валентина оставила Полуяна и вернулась в Центральную Россию, в Тверь. Там жила её лучшая подруга Лидочка Царапкина, которая обещала женщине, утомленной жизнью в глуши, ввести её в настоящее «светское общество» новых русских, умевших веселиться и ценить женскую красоту.
Лидочка не обманула подругу. Круг богатых ценителей женского тела оказался обширным и разнообразным.
Ночная жизнь — коньяк, виски, тосты за дам; музыка, оглушающая, бьющая по мозгам; певички, то разудало-развязные, то со слезливым надрывом в голосах; русский стриптиз (длинные ноги, огромные вялые титьки с обкусанными сосками) — все это поначалу казалось Валентине тем настоящим, что наполняет серое будничное существование человека смыслом, делает его интересным. Но вечера вскоре пошли конвейером, с надрывом и перебором утех: до утра шли гулянки, которые оканчивались в постели с таким же поддатыми как и сама Валентина мужчинами, пропахшими потом и табачарой. Затем долгие и утомительные до изнеможения попытки прорваться через отупевшую чувственность к вспышке удовольствия, которое все время от неё ускользало. И, наконец, тяжелый сон с последующим похмельным пробуждением.
После полудня, разглядывая себя в зеркало, Валентина все чаще видела помятое бледное лицо, кожу, терявшую эластичность, мешки под глазами, глубокие морщинки в уголках губ и с трудом сдерживала слезы. «Меня надо убить. Я так утомилась…», — она дрожащим голосом, искренне жалея себя, произносила слова монолога Аркадиной из чеховской «Чайки».
Меняя измятые, залитые вином, пропахшие потом и мускусом простыни; глотая таблетки пенталгина, чтобы снять тупую тяжесть в затылке, она все чаще задумывалась над тем, что бурные ночи под кайфом — это не сама жизнь, а попытки убежать от нее, стремление забить чувство гнетущего гложущего душу одиночества; желание задавить страхи, возникающие при мыслях о будущем, хотя убежать от себя нельзя.
Потом приходил новый вечер т все начиналось с начала.
После смерти Валентина переехала из Твери в Москву, где вступила во владение огромной отцовской квартирой. Однако она привезла в столицу старые связи и привычная жизнь продолжалась. Поначалу Валентина собиралась предложить свои таланты какому-нибудь театру, начать работу, но так ни разу никуда и не сходила и дальше пустых мечтаний дело не двинулось.
В один из вечеров в казино «Голден палас» на Ленинградском проспекте её познакомили с высоким стройным кавказцем, который представился ей Муратом Нахаевым. Новая любовь закрутилась в тугую пружину. Вечера в казино щекотали нервы. Выигрыши и проигрыши в равной мере возбуждали приступы чувственности, обостряли желания. Казалось новому увлечению не будет конца. Но это только так казалось.
Как— то хмурым осенним утром после ночи, проведенной в казино «Корона», где Мурат просадил свыше тысячи долларов, Валентина проснулась и открыла глаза, не совсем понимая, что с ней. Она лежала нагая в своей постели под одеялом. Тупая боль тянула затылок. Ныло левое плечо. На груди, мешая дышать, лежало нечто теплое и тяжелое. Она скосила глаза и увидела слева от себя горбоносое лицо незнакомого мужчины. Тот лежал на спине с открытой грудью, густо поросшей черными вьющимися волосами. Это его правая рука, откинутая в сторону поверх одеяла давила на нее.
Валентина слышала его дыхание, спокойное, глубокое, ровное.
Она провела пальцами от груди до бедер, ощутив бархатистую теплоту собственной наготы. Коснулась мягких волос под животом и вернула ладонь к груди. Она никак не могла вспомнить, когда легла в постель и почему оказалась раздетой.
Разбуженный её движениями мужчина шевельнулся, убрал руку, скользнул ею под одеяло, положил на грудь Валентине и сжал пальцы, словно проверял упругость её тела.
Валентина строптиво дернулась и попыталась вскочить, но мужчина перехватил её и придавил к постели.
— Э-э, — протянул он лениво, — ещё лежи. Не скакай.
— Вы кто? — в голосе Валентины смешалось в равной мере удивление, возмущение и непонимание.
Мужчина приподнялся на локте, посмотрел на неё с откровенной насмешкой. Он был черноволосый, черноглазый, черноусый с двухдневной колючей щетиной на смуглых щеках. Из под мышки, которая оказалась возле её лица, на неё остро пахнуло запахом старого перебродившего пота.
— Ты уже забыла? — спросил мужчина и широко улыбнулся, открыв ровные белые зубы. — Я Виса. Теперь помнишь?
— Где Мурат? — Аля все ещё не могла прийти в себя и понять что происходит.
— Зачем тебе Мурат? Я его отправил домой.
— Как отправил? — она опять попытался вырваться, но Виса не позволил ей этого сделать.
— Лежи спокойно. Ты теперь моя женщина. Понимаешь? Я тебя у Мурата купил.
— Вы что с ума сошли?!
Валентина сумела выкрутиться из под его руки и села на постели. Он тут же схватил её за плечо и сжал крепкими пальцами горло. У неё перехватило дыхание. Она захрипела.
— Я сказал: ещё лежи. — Он придвинулся вплотную, дохнул ей в лицо винным перегаром. — Ты что, забыла? Всю ночь целовалась и говорила: ах, Виса! Ах, Виса! Теперь не помнишь?
Он отпустил её горло, повел рукой вниз, скользнул ладонью по животу, коснулся бедер. Валентина инстинктивно их сжала.
— Так не надо, — укоризненно заметил Виса. — Если я хочу играть, ты тоже хоти. Будешь глупая — убью.
