Земля войны - Латынина Юлия Леонидовна (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
И в трубке послышались короткие гудки.
Кирилл сложил телефон пополам, поглядел на пулемет в окне и обвешанных оружием людей с зелеными повязками на головах, и засмеялся. Он смеялся все громче и громче, а потом вцепился в автомат и захохотал, запрокинув голову, и тут только Джамалудин догадался в чем дело, схватил его за галстук и начал трясти, потому что у русского явно началась истерика.
В пустом больничном коридоре Иван Углов вернул рацию Зауру и спустился во двор. Заур пошел за ним. В дворе царил бардак. Местные менты, загородившись пластиковыми щитами, выстроились в длинную цепочку вдоль разрушенного роддома, а вот Гамзата и Сапарчи нигде не было видно. Наверное, они остались в мэрии. Пока Углов смотрел, за углом послышался рев двигателя, оцепление расступилось, и на площадь перед роддомом взьехал Т-72.
Серая плитка лопалась под гусеницами танка, как яичная скорупа, и рев его двигателя заглушал рев толпы. Следом за танком ехал БТР, а за ним – второй танк.
За танком шел тот самый собровец, который командовал местным оцеплением. В одной руке он держал автомат, а в другой – какую-то резинку. Когда он подошел ближе, Углов понял, что это рогатка. Углов протянул руку, и собровец положил в нее рогатку.
– Мальчишки, – сказал он, – ничего серьезного.
Углов внимательно оглядел своего собеседника и приказал:
– Разгоните эту толпу.
– Не получится, – спокойно отозвался горец.
Углов вспыхнул и спросил:
– У тебя какое звание?
Человек, которого вице-премьер принимал за сотрудника органов, пожал плечами и ответил:
– У меня нет звания. Меня зовут Гаджимурад Чарахов. Я сказал нашим людям, что пока моего отца нет, они подчиняются мне.
Углов хотел что-то сказать, но слова прилипли к позвоночнику.
Вокруг него двойным плотным клином стояла охрана – пятнадцать человек, целая маленькая армия, способная в обычных условиях оборонить от любой опасности.
Дальше были шесть охранников мэра, брат которого только что захватил на Красном Склоне правительственную делегацию.
Дальше было милицейское оцепление, которое, как только что выяснилось, подчинялись отнюдь не министру МВД. Они подчинялись мастеру спорта по вольной борьбе, который только что потерял отца.
Дальше был народ.
Только сейчас Иван Углов понял, что его положение отличается от положения Федора Комиссарова только тем, что Комиссаров был заложником у ста пятидесяти вооруженных человек, а он, Иван Углов – у трехсот тысяч.
Передний Т-72, лязгнув, остановился в пяти метрах от Углова, и из его люка выпрыгнул подполковник Азямов.
– Иван Витальевич, – сказал он, – как человек, отвечающий за вашу безопасность, я настаиваю на том, чтобы вы покинули город.
Первый вице-премьер молчал. Он никогда не считал себя особенно храбрым человеком. И он полагал, что знает Кавказ. Он полагал, что знает его куда лучше, чем этот мальчишка Водров, предавший его ради врагов России.
Бывший лейтенант бронетанковых войск, ушедший в 1986-м году в ГРУ, а оттуда – в политику, первый вице-премьер России Иван Углов повернулся к Зауру Кемирову, и глаза его были как жидкий гелий.
– Наш общий знакомый Кирилл, – сказал вице-премьер, – как-то рассказал мне, что генерал, памятник которому мы открывали сегодня утром, приказал войскам перебить три тысячи кумыков. Недалеко отсюда. И тем усмирил мятеж.
– Это правда, – отозвался Заур Кемиров.
– Вам надо уехать! – повторил Азямов. – Танки обеспечат экскорт.
– Вройте их в землю, – приказал Иван Углов.
Сапарчи Телаев поехал в больницу вслед за Зауром и вице-премьером, но так как он сам вел свой «Хаммер», ему понадобилось несколько лишних секунд, чтобы сесть за руль. Поэтому, когда его кортеж тронулся в путь, толпа уже сомкнулась за Зауром и Угловым, а когда машины Телаева, с опущенными стеклами и орущими из них автоматчиками, пробрались меж людей, Сапарчи увидел возле ворот больницы десяток милиционеров.
Сапарчи был наблюдательный человек, и в отличие от вице-премьера Углова Сапарчи сразу заметил, что из этих десяти – двое племянники Шапи Чарахова, а остальные – его односельчане. В принципе было трудно разобрать, кто именно караулит больницу – менты или родичи. Сапарчи подъехал к въезду во двор, высунулся в окно «Хаммера» и сказал человеку, командовавшему оцеплением:
– Эй, Хабиб, что за дела? Пропусти меня.
Менты в ответ направили автоматы в сторону кортежа, а Хабиб, который приходился Шапи мужем племянницы, сделал шаг вперед и сказал:
– Уезжай.
Это дело страшно не понравилось Сапарчи, потому что он понимал, что у родичей Чарахова к нему веские претензии. В неспокойную ночь человека убить легко, а сам Сапарчи, случалось, убивал по куда менее важным поводам.
Кроме того, Сапарчи был не очень доволен тем, что он оказался на третьих ролях. Углов не обращал на него внимания потому, что это не Сапарчи украл целую делегацию, а Гамзат на обращал на него внимания потому, что выкушал уже вторую дорожку кокаина. Глава «Авартрансфлота» не любил, когда на него не обращали внимания. Когда на него не обращали внимания, он сам всегда умел обратить внимание на себя сам.
Поэтому Сапарчи поехал обратно в мэрию, и когда он доехал до площади, он увидел, что толпа за эти десять минут загустела, как чай, в котором забыли заварку. На площади стремительно темнело, и несколько десятков ментов из красноярского ОМОНа боязливо жались к памятнику Лисаневичу. Командовал этими ментами тот самый полковник, который еще недавно предлагал разогнать толпу.
При виде Сапарчи полковник очень обрадовался. Он подбежал к «Хаммеру» Телаева и сказал:
– Слава Богу, что хоть вы появились! Вы посмотрите, что творится! Надо осудить террористов и уговорить народ разойтись!
– Это разве народ, – сказал Сапарчи, – это вообще не народ, а так, посвистеть! Вот когда в октябре брали Дом Правительства, тогда толпа была как толпа! И то я им приказал разойтись, и они побежали по домам, как овечки! А когда я потом собрал митинг против произвола властей, на него пришли сто тысяч!
Упоминание о взятии Дома Правительства красноярцу не понравилось, и он прикусил губу. А Сапарчи между тем вылез из машины, но вместо того, чтобы пересесть в свою инвалидную коляску, Сапарчи полез на БТР.
Его двоюродный племянник, бывший с ним, быстро вспрыгнул на броню и подал ему руку, а командовавший оцеплением полковник подтолкнул его снизу, но Сапарчи и сам отлично справился. Руки у него были такие сильные, что казалось, будто он может не только всползти на БТР, но и порвать его на кусочки. Сапарчи долез до самого верха, ухватился руками за ствол КПВТ, и переметнул свое тело к люку. Он свесил ноги с брони, схватился за поданный ему мегафон, и закричал:
– Братья и сестры! – заорал Сапарчи, – вы знаете, кто я! Вы знаете, где я потерял ноги! Русские убили наших детей, а теперь они хотят убить всех нас! Они продали республику Гамзату Асланову за двести миллионов долларов!
– Эй, Сапарчи Ахмедович, – изумился красноярский полковник, – что же вы такое говорите? Вы же обещали успокоить народ!
– Молчи, – сказал ему Сапарчи, – как я его успокою, если я его не возглавлю?
Гамзат Асланов тоже не поехал в больницу. Вместо этого он побежал в молельную комнату и вынюхал там дорожку кокаина. Он рассыпал кокаин прямо на молитвенном коврике, и человеку, который заглянул бы в дверь, могло б показаться, что новый председатель парламента и вправду встал на намаз.
Руки Гамзата слегка тряслись от новых доказательств благосклонности к нему Аллаха. Господь Миров сохранил его в тот страшный Рамадан; а сейчас, когда кяфиры уже готовы были назначить Заура президентом, Аллах подбил Кемировых на безумный мятеж. А если Аллах второй раз угождает Гамзату, то это что-нибудь да значит?
Когда Гамзат встал с колен и набрал номер телефона, до восьмичасового выпуска местных новостей оставалось еще двадцать минут.
