Шоколадный паж - Данилова Анна (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
– Лев Борисыч, что случилось? Где Валентина? Ваш телефон дома не отвечает… Вы даже автоответчик не включили…
– Да, не хотел, чтобы меня тревожили. И без того проблем куча… Валя убила одного парня, который жил в доме по соседству. Она не говорила тебе про него? Ты не видел, чтобы к ней кто-то подходил? Ты вообще понимаешь, о ком идет речь?
Иуда опустил глаза, и Кайтанов вдруг понял, что он что-то знает.
– Почему ты молчишь? У меня мало времени… Валя в милиции, сидит в камере, ее даже не кормят… Ты что-нибудь знал?
– Я видел этого парня, он красивый, – сказал Иуда, не поднимая глаз, и Кайтанов подумал о том, что эта фраза делает их с Иудой ближе, словно тот, другой, которого Валя убила, был не из их с Иудой племени. Тот, убитый, был красив по сравнению с ними. И Иуда не мог не заметить парня, который наверняка какое-то время присматривался к Валентине, прежде чем напасть на нее и затащить в подъезд.
– Ты видел его? Где? Как он себя вел? Он подходил к ней? Они разговаривали? Она говорит, что он напал на нее, что он маньяк, который неравнодушен к беременным женщинам. Он затащил ее к себе в подъезд, в дом, где снимал квартиру, и приказал… Словом, это уже неважно. Главное, что она застрелила его как бешеного зверя. И правильно сделала, – заметил он, как бы рассуждая сам с собой. – Вот, собственно, и все.
– Когда это случилось?
– Вчера. Так ты видел этого сукина сына?
– Да, кажется, видел. Он жил в соседнем доме. Высокий красивый молодой мужчина. Он часто стоял возле подъезда, когда мы с Валей гуляли. Я сразу обратил на него внимание.
– А может, они были знакомы?
– Нет, не думаю… – почему-то заволновался Иуда.
– Послушай, какие чувства ты испытываешь, черт возьми, к моей жене? Давно собирался тебя спросить. Ты любишь ее? Ты хочешь ее? Может, ты такой же, как и тот, кто затащил ее к себе в подъезд? Может, и ты тоже мечтаешь затащить ее в постель?
Он не заметил, как сорвался на крик. Прохожие оборачивались на них.
– Нет, я и не мечтаю… Она любит только вас, Лев Борисыч. Она постоянно говорит мне об этом. А я… Вы же не поверите мне, если я скажу вам, что не вижу в ней женщину. Вижу. Но я счастлив уже тем, что мне разрешено быть рядом с ней. Я давно стал ее рабом, а вы и не заметили.
Он говорил с улыбкой, какая, наверно, бывает у приговоренных к смертной казни. Улыбка висельника. До Кайтанова только что дошло, что и Иуда сейчас потерял Валентину, свою хозяйку, госпожу, свою мечту.
– Ладно, подробности ты не знаешь, как я понял…
– Нет, я ничего не знаю. Да и то это всего лишь предположения… И что же теперь будет, Лев Борисович?
– Попытаюсь забрать ее сегодня вечером оттуда.
– А почему вечером?
– Да потому что сейчас ее допрашивают. А у меня важная встреча.
– Ну и выдержка… – Иуда покачал головой. Жирные кудри вызвали у Левы приступ тошноты. «И как это она могла находиться с ним целыми днями?» – Я бы на вашем месте прямо сейчас начал действовать, отвез деньги…
И Кайтанов понял, что Иуда прав. Деньги! Надо срочно перевести деньги…
Но, с другой стороны, какая-то особа собиралась рассказать ему что-то о Валентине. Кто эта женщина и что она может знать? Мысль отдать деньги Иуде и поручить ему внести залог за Валентину он отогнал прочь – в таком важном деле он должен действовать сам.
– Это хорошо, что ты пришел… Мы поступим следующим образом. Ты вместе со мной сейчас поедешь ко мне на работу, я возьму деньги, оттуда заедем в сбербанк, внесем залог, а уж квитанцию ты отвезешь в милицию сам. Там уже все знают. Если получится, попытайся встретиться с ней и успокой ее, скажи, что вечером ее уже отпустят…
– А если ее отпустят раньше?
– Дело в том, что мне только что позвонили… Какая-то женщина пообещала мне рассказать что-то о Валентине, я так понял, речь пойдет об убийстве этого мерзавца. Возможно, это свидетельница, которая хочет получить свои деньги… И я не могу упустить этот шанс. Так ты отвезешь квитанцию?
– Спрашиваете…
– Тогда поехали. – И Кайтанов решительно направился к своей машине. Он не мог объяснить себе, почему у него именно сейчас проявилось такое неприязненное чувство к этому Иуде. Его физически тошнило от всего его внешнего облика. Он вдруг представил себе, что это не тот красивый парень, а именно Иуда набрасывается на Валентину и тащит ее в подъезд. От такой картинки у него внутри что-то перевернулось, руки так прямо зачесались… Если закончится все благополучно – положу конец этим играм, к такой-то матери… Иуда. Право слово, Иуда, такая мерзкая рожа. Он просто отвратителен. Надо будет поговорить с Валей…
Саратов, 1998 г.
Вера терпеть не могла, когда ее любовники в постели начинали откровенничать о своей интимной жизни со своими женами. Ясное дело, что все эти рассказы имели одну цель – дать понять Вере, насколько она хороша в постели, нежна, гибка и понятлива. Не то что наши жены. Но Вера была брезглива, а потому всегда страдала, если клиент настойчиво требовал от нее позволить ему то, в чем ему отказывают дома. При наличии страсти, по мнению Веры, секс хорош во всех его видах. Но когда приходится ее, эту страсть, играть, то ничего, кроме насилия, со стороны мужчины не ощущаешь. Да и тело отказывается расслабляться в полной мере, как того требует жесткий секс в чистом его виде. Поэтому, быть может, Вера перед тем, как встретить очередного любовника, выпивала пару рюмок коньяку. Вот и в тот день, когда она поговорила с Любой Гороховой, раздался все-таки звонок Александра Викторовича, который она ждала с самого утра. Он обещал прийти в течение часа. Это означало, что надо подготовиться к встрече и выпить не две рюмки, а все пять. Александр Викторович был одним из самых денежных клиентов, но и отрабатывать эти деньги Вере приходилось чуть ли не со слезами на глазах. Не сказать, чтобы этот маленький плотный мужчина с яйцеобразной головой на широких плечах и густой растительностью по всему телу был садистом, нет, но и удовлетворить его обычным способом было довольно трудно. Он постоянно придумывал и разыгрывал вместе с опьяневшей Верой какие-то «жанровые» сценки с применением медицинских инструментов, бытовой техники и обязательно фотоаппарата. Он снимал Веру на пленку, объясняя это своим сильным чувством к ней как к женщине, и, по его словам, выходило, что снимки с ее изображением он возил с собой в дальние и длительные командировки и что именно фотографии вдохновляли его в период воздержания на новые фантазии и любовные игры, которым они предавались по его возвращении. Иногда, немного протрезвев и понимая, что от нее требуют, Вера готова была убить этого липкого, вымазанного в каком-нибудь креме или масле извращенца. Сколько раз, закрыв глаза и чувствуя, как он обращается с ее телом будто с неживым, она рисовала в своем воображении ванну, забрызганную кровью, – следы, оставшиеся после процесса расчленения его еще живого, наполненного кровью тела…
После его ухода она не могла смотреть даже на деньги, которые, как правило, находила внутри себя. И вот в такие моменты жалела, что его смерть осталась у нее лишь в мечтах и что через какое-то время он появится вновь, возьмет свой фотоаппарат…
Вера надела любимые Александром Викторовичем пурпурный атласный халат и красные шелковые домашние туфельки без задников с пуховыми помпонами, выпила коньяк и положила на стол рядом с легкой закуской и бутылками фотоаппарат. (В целях конспирации ее женатый клиент приходил к ней с пустыми руками, в его карманах были лишь деньги, чистая фотопленка да презервативы с носовым платком.) Вера могла пользоваться фотоаппаратом в его отсутствие, но она не любила фотографировать, да и ассоциации, вызванные одним видом аппарата, были мерзостные…
Александр Викторович пришел, когда Вера уже была настолько пьяна, что с ней можно было даже и не разговаривать, а сразу же вести в спальню и проделывать с ней все то, о чем он так мечтал, пока ее не видел. Один вид ее апатичного розового лица, раскрытой груди, пурпурных складок халата, полы которого распахивались при малейшем движении ее бедер, и так возбуждавшего его черного кожаного футляра с фотоаппаратом подействовал на него настолько, что он забыл поздороваться и сразу же принялся раздеваться. Бормоча какие-то нежности вперемежку с грубыми словами, к которым Вера уже давно привыкла и перестала на них обращать внимание, Александр Викторович, оставшись в одних черных носках и толстой золотой цепочке, болтавшейся на его короткой сильной шее, легкими толчками вогнал Веру в спальню и опрокинул на кровать. Затем, вернувшись в гостиную, взял фотоаппарат и дрожащими от возбуждения руками принялся заправлять в него принесенную им новую фотопленку…
