Вист втемную - Влодавец Леонид Игоревич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Ну да! — хмыкнул Таран. — Плохо ты его знала, видать… Седой по сравнению с ним теленок.
— Ладно, — Милка спорить не собиралась. — Хрен с ними со всеми. Чего делать будем? Ждать, пока, как в песне, «нас извлекут из-под обломков»?
— Может, сами откопаться попробуем… — неуверенно пробормотал Юрка, хотя Милка именно такого ответа и ожидала.
— Вот тут, где зазор, по-моему, можно вылезти, — сказала Милка. Не включая фонарь, она взяла Юрку за кисть руки и провела ею по сколу бетонной плиты.
— Да, — ответил Таран, передвинув руку на сам зазор и ощупывая заполнявшие его куски грунта и бетона. — Здесь, по-моему, и обломки мелкие, и лежат неплотно. Только вот…
Он хотел сказать, что сильно сомневается в том, что, даже сняв все снаряжение, бронежилет и бушлат, сумеет протиснуться через эту треугольную щель, даже начисто ее расчистив. Зато в том, что Милка в нее даже голая и намыленная не пролезет, вовсе не сомневается. Но страшно было отбирать у человека надежду. И поэтому Юрка сказал совсем другие слова:
— …Боюсь, без шума разобрать не удастся. Видала, как Седой на свет прибежал? Начнем камни ворочать — опять прискочить может. Кинет нам сюда для пущего счастья гранату…
— Ну и что, предложишь ждать, пока он отсюда отвалит? — проворчала Милка. — Или пока СОБРы сюда придут?
— А ты еще воевать с ним собираешься? — удивился Таран. — Из могилки готовой?
— Покамест я живая, — угрюмо заметила Милка. — И даже очень здоровая!
Прежде чем Юрка успел что-либо сообразить, «королева воинов» привстала, уперлась лапищами в бетон повыше зазора, да как даванула!
Стенка заметно дернулась вперед, а где-то сзади послышался противный, похожий на хрип, скрежет бетона по бетону: хр-р-р!
В мгновение ока Таран сообразил, что там, наверху бетонного «вигвама», плиты не соединены арматурой, и если Милка еще разок даванет, то вся эта система завалится… Мама родная! Да они ж уже поползли, эти плиты! Вот-вот грохнутся!
— Стой! — испуганно воскликнул Юрка, подхватывая за ремни лежавшие на полу автоматы. — Стой! Нас же раздавит на фиг!
И чисто инстинктивно шарахнулся к той стенке, на которую давила Милка. То есть привалился к бетону плечом…
Последняя соломинка, как говорят на Востоке, ломает хребет верблюда. Хр-р-р-р! — и неожиданно тяжеленная плита легко пошла вперед, а Милка вместе Тараном, судорожно вцепившимся в два автоматных ремня, по инерции повалились вместе с ней.
Шарах! — плита рухнула на какую-то полуметровую насыпь из обломков, выдернув «мамонтов» из «вигвама». Буквально через секунду после этого остальные плиты с грохотом повалились на то самое место, где только что находились Милка и Юрка…
КОКТЕЙЛЬ ДЛЯ ИВАНА АНДРЕЕВИЧА
Грохот этот, конечно, не мог оставить равнодушными Седого и Пимена. Но они никак не могли подумать, что этот грохот имеет искусственное происхождение. Решили, будто все само собой рушится. И первой мыслью было, что и в тюрьме сейчас тоже все завалится. Однако, поскольку грохот был относительно недолгий, решили глянуть через дверь, что творится в коридоре. И посветить фонарем, конечно.
Они почти сразу и высветили Юрку и Милку, лежавших на бетонной плите и еще не очень пришедших в себя после падения. Наверняка, будь у Седого или Пимена наготове автомат — «мамонтам» мало не показалось бы. Но у них автоматы висели за спиной. А вот у Тарана автомат был рядом, только подтяни его за ремень. Он и успел его подтянуть, прежде чем Седой сумел изготовиться к стрельбе, и на спуск нажать успел тоже еще до того, как неприятели попытались упасть на пол. Да что там! Они даже фонарь погасить не успели. Фонарь хоть и слепил Юрку, но все же одновременно и указывал, куда палить. Вот Таран и шуранул очередью вдоль этой, еще не обрушившейся, части коридора.
Хорошо попало! И Пимен, и Седой — Юрка с такого расстояния не разобрал поначалу, кто из них кто — повалились на пол не по собственной инициативе. А вот фонарь, хотя Таран именно в него целился, как ни странно, остался целехоньким и валялся сейчас в двух шагах от поверженных братков, освещая их своей сильной галогеновой лампочкой. Оба лежали навзничь, но Пимен — совершенно неподвижно и молча, а Седой — корчась и испуская глухие стоны вперемежку с матом.
О том, что корчился именно Седой, Таран с Милкой узнали уже через несколько секунд, бегом проскочив остаток коридора и очутившись в уже хорошо знакомой подземной тюрьме — бывшем овощехранилище. Оба братка были без масок, и если Пимена Юрка раньше не знал, то уж нынешнюю рожу Седого он бы и сто лет спустя не смог бы ни с чьей перепутать.
За Пимена можно было не волноваться: ему пуля попала в глаз. Эта пуля, вообще-то, была не единственной, которая досталась послушному подручному, но именно она наиболее четко объясняла, почему этот молодой человек так никогда и не увидит пятьсот тысяч баксов на блюдечке с голубой каемочкой. Разве что с того света по телевизору.
Что касается Седого, то ему стрекануло по ходулям, ниже колен, и перебило обе голени. В принципе при нормальном уходе это не особо смертельно, но без ног можно запросто остаться. Конечно, Юрка мало чего понимал в медицине, но все же малость побольше, чем в прошлом году, когда пытался Шурке Терещенко помощь оказывать. К тому же Милка при сем присутствовала, которая согласно штатному расписанию числилась санинструктором. Прошлым летом она вполне квалифицированно Дядю Вову перевязывала, а сутки назад помогала Топорику перевязывать на озере раненого Бубу.
— Ну что, — спросила Мила по-деловому, — достреливать будем или лечить? Как на его рожу глянешь, так начинаешь думать, что пристрелить лучше, чтоб не мучился.
— По-моему, лучше, чтоб он еще пожил чуток, — заметил Таран, подбирая фонарь и обводя лучом помещение тюрьмы.
И те, кого перестреляла Милка, и тот, кто горел на крышке люка, и сама крышка лежали на тех же местах. А вот в «клетках» появились постояльцы. В одной «клетке» сидели Трехпалый с Магомадом, в другой — Патимат и Асият, в третьей — Полина, Галька и Танька. Сидели спокойно, неподвижно, молча, у Тарана даже мелькнула мысль, будто Седой их напоследок перестрелял или отравил чем-то. Но нет, приглядевшись, Юрка разглядел, что все они дышат и даже моргают глазами. Однако никто из семерых и не подумал порадоваться тому, что злодей-похититель Седой получил по заслугам. Впрочем, и возмущаться по поводу жестокости Тарана опять же не собирался. И даже просто волноваться по поводу своего далеко не однозначного будущего ни один узник не соизволил. Всем им все было явно по фигу.
Наверно, Таран был бы больше удивлен этим фактом, если б уже не имел дела с Полиной, Галькой и Танькой, которые в санатории нахлебались водки с каким-то препаратом. Возможно, что тот «кайф» с них уже сошел, но Седой их напоил по новой, а заодно и всех остальных тоже. После этого они стали послушным стадом, которое шло, куда приказывали, слепо повинуясь Седому. Вот почему ему не понадобились остальные братки.
Вообще-то, после того как Юрка убедился в том, что все пленники находятся в «кайфе», ему стало немного не по себе. Ведь если сейчас Седой, отойдя от боли, сообразит гаркнуть: «Рвите этих двоих (то есть Юрку с Милкой) на части!», то эти семеро, не раздумывая ни секунды, набросятся и начнут рвать. Единственное, что останется сделать, — перестрелять их всех. Да и то, это надо еще успеть, потому что никакого страха у этой семерки не будет, а вот сил у них — это Таран по опыту поведения Полины, Таньки и Гальки хорошо помнил! — явно больше, чем у нормальных. То есть от них вручную никак не отмахаться — ногтями растерзают и зубами загрызут. А если их расстрелять, то это будет означать победу Седого, пусть даже если его и пристрелят по ходу дела. Потому что все эти пленники и пленницы нужны Генриху исключительно в живом виде.
С другой стороны, Юрка хорошо помнил, что Полина, Галька и Танька до приезда в расположение «мамонтов» подчинялись только приказам Лизки. Никого другого они не слушались. Просто не реагировали на команды и просьбы. Но значит ли это, что они померли бы на месте, но никогда не пошли за Седым? Наверно, можно предположить, что Лизка, допустим, по просьбе Птицына «передала управление» тем, кто занимался Полиной, Галькой и Танькой в той самой лаборатории, на которую напал Седой. Например, сказала: «Слушайтесь не меня, а во-он того дядю!» Раз они все ее приказы исполняют, то и этот должны были выполнить. Ну, а дальше? Лизку забрали лечить, и стал этот «дядя» командовать или, допустим, «тетя». Но ведь «его» или «ее», насколько помнилось самому Юрке, среди тех, кого привезли в гараж из госпитального подвала, не было. Только эти семеро и он, Юрка. Причем Таран хорошо помнил, что все пленники, кроме него самого, были с заклеенными ртами и в наручниках. То есть получается, что Седой еще не успел всех напоить этой дрянью. Более того, поскольку и Полина, и Галька с Танькой тоже были с пластырем на губах и в «браслетках», то он и об их состоянии имел смутное представление. Впрочем, банки из темно-коричневого стекла с тем самым порошком Седой все-таки взял и про желтые гранулы не забыл. И про то, что у девок наблюдается какой-то «интересный кайф», тоже был в курсе, когда вел с Тараном беседу в «офисе». Ясно, что его на все эти вещи навел Авдеев, но ведь, наверно, он мог и предупредить, что три девицы обычным приказам не подчиняются…
