Никто, кроме тебя - Воронин Андрей Николаевич (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Свободен.
Машина сорвалась с места и пропала за углом. Комбат остался один. Все вроде бы закончилось благополучно, но он почему-то не был удовлетворен таким исходом. Потому что не продвинулся вперед, остался при своих? Нужно отыскать точку входа, просочиться внутрь этой жизни, а то он смотрит на нее словно через стекло и для всех остальных выглядит наблюдателем, стоящим по ту сторону.
Язык, язык – но где было время его выучить? И способности уже не те, что в молодости, когда все схватывалось на лету. Вот сейчас – только спросил у продавца арбузов:
"Неджядир? (Сколько?)”, и тот по одному-единственному слову распознал чужака, взглянул пристальней, чем обычно.
Попросив на время нож, Рублев присел рядом в тени на корточки, ломоть за ломтем, отрезая арбуз. С языком, конечно, трудновато, но привычки новые приобретаешь быстро. Стал бы он где-нибудь в России сидеть на корточках, поглощая арбуз? Сам воздух, которым ты дышишь что-то в тебе меняет. Он чувствовал это в Афгане, чувствовал в Чечне, где ребята из спецназа становились со временем похожими на своих противников – небритые, с повязанными головами, они больше напоминали партизан, чем подразделение регулярных войск.
Те, другие, тоже, конечно перенимают многое. Восток сам по себе тонкое дело, но когда он еще основательно заражен чужой, европейской цивилизацией, в нем еще сложней разобраться.
Комбат вдруг вспомнил себя молодым лейтехой, во взводе которого оказалось больше половины азербайджанцев, таджиков, туркмен. Вспомнил старшину Зубова, который орал им во все горло: “Мы вас, понимаешь, стоя ссать научили. Вы раньше садились под кустом”.
Солдаты злились, но молчали, тогда еще живы были дисциплина, страх. Рублев поговорил со старшиной, чтобы тот не обижал людей понапрасну.
– Между прочим, товарищ Зубов, кое-где в Средней Азии цивилизация была на уровне. Даже в школе проходят – Бухара, Самарканд и прочее.
– А ссали они все равно сидя, – упрямо заявил старшина…
После арбуза мочевой пузырь раздулся, Комбат зашел в вонючий, полный мух туалет, где не было привычных для России мятых газетных обрывков, зато стояло несколько пустых стеклянных бутылок и пластиковых емкостей. “Все верно – мужики здесь подмываются, как и женщины. Такое точно не переймешь, хоть сто лет здесь живи”.
С облегчением выйдя на свежий воздух, он принял решение. Вернуться в казино, проявить настырность.
Казино еще не работало, женщина в гостиничном халате чистила пылесосом ковер в коридоре. Первым русского разглядел Ильяс.
– Снова ты? – искренне удивился он.
– Как видишь.
– Еще рано.
– Хочу загодя место занять. Ильяс посмотрел внимательнее – шутит русский или нет. Смотрит вроде серьезно.
– Сейчас уборка, мешать будешь. Помнишь комната, где споткнулся упал? Садись там, жди.
Комбат без возражений отправился дальше по коридору. В комнате на столе обнаружилась початая пачка “LM”. Настоящий Рублев не стал бы брать сигарету, но тот, кого он решил изображать, не должен был брезговать.
Чиркнул дешевой одноразовой зажигалкой, затянулся с удовольствием. Когда от сигареты остался только фильтр с островком живого, горячего пепла, в приоткрытую дверь просунулась незнакомая голова:
– Шаин-мюэллим требует вас к себе. “Наверное, так зовут человека с бокалом шербета. Вот с “мюэллимом” сподобился познакомиться. Учитель, мать его за ногу!"
Рублева проверили на наличие оружия и пропустили дальше. Шаин-мюэллим теперь сидел, закинув ногу за ногу, на угловом диване. Перебирал крупные янтарные четки с черной кисточкой. Голова его, испещренная пятнами седины, выглядела совсем пегой.
– Ты говорил, Борис тебя зовут?
– Да. Борис, – Рублеву не хотелось брать чужое имя.
– Ну, и на что ты, Борис, рассчитываешь? Выиграть хочешь?
– Попытаюсь.
– Наши клиенты в “дурака” играть не станут. Иди на Сабунчинский вокзал, может, там обставишь кого-нибудь по мелочи.
– По мелочи меня не устраивает. Попробую в рулетку.
– Играл хоть когда?
– Надо же когда-то начинать.
– Сними-ка рубашку. Не волнуйся, считай, что это медосмотр.
– Чего волноваться? Достаточно походил по форме номер два.
– Я сразу понял, что ты человек армейский. Ждал, когда сам заговоришь.
– Дело прошлое, – сказал Комбат, вешая рубашку на спинку стула.
Шаин-мюэллим встал, присматриваясь к рельефным мышцам на груди и животе, к операционным швам.
– Как же ты себе в России работы не нашел? Такие там сейчас ценятся.
– Характер не тот – прогибаться не люблю. А в начальники никто не приглашает.
– Негнущихся жизнь ломает. Но если ты столько продержался…
– Оденусь. Свежо тут у вас от кондиционера.
Комбата раздражало, что его оценивают, как раба на рынке. Но он чувствовал силу, поэтому не так остро ощущал унижение.
– Конечно – одевайся. Что думаешь делать?
– Если выиграю достаточно, сниму хату. Подожду пару недель – может, сестра объявится.
– А если проиграешь?
– Не знаю. Придумаю что-нибудь, не пропаду.
– Неужели тебе в России места не нашлось? Кто там такой крутой, что может везде тебя достать? Я только две таких банды знаю:
МВД и ФСБ. Не им ты случайно задолжал?
– Зачем вам такие подробности? Только для того, чтобы пустить меня поиграть один вечер?
Называть этого типа на “вы”, конечно, слишком большая честь, но ничего, придется потерпеть.
– А вдруг у меня другие планы? Может, предложу тебе верный заработок.
– Ну и что теперь? Анкету заполнять – состоял ли я в комсомоле, имею ли научные труды и изобретения?
– Зачем заполнять? Мне здесь лишние бумаги не нужны.
– Что вам мои слова? Поверите на все сто процентов? Сомневаюсь. Даже на пятьдесят вряд ли.
– Можно навести о тебе справки. У наших ребят-азербайджанцев там везде друзья – в милиции тоже. Это чечены договариваться не в состоянии, везде и всюду прут напролом. Сразу за пушки хватаются или за ножи. Наши в России всегда ладят, все вопросы полюбовно решают. Нам важно дело сделать, а не себя показать.
Комбат навострил уши, услыхав о чеченцах, но Шаин-мюэллим не стал углубляться дальше.
– Проверяйте, если игра стоит свеч.
Глава 8
Под конец беседы человек с пегими волосами спросил, где остановился Комбат.
– Ночь ведь ты должен был где-то проспать. Скажешь на улице ночевал?
– В Бузовнах, на пляже. Гасана выдавать не хотелось, но далеко от правды тоже лучше не отклоняться.
– Так далеко забрался?
– Три года моря не видел, хотел искупаться. А ближе ничего хорошего. Сами знаете – мазут на воде плавает.
– Просто пленка радужная. Если ветер северный, можно и ближе купаться, все дерьмо от берега отгоняет… Любите вы, русские, загорать да плавать. Я вот всю жизнь возле моря живу, а на пляже забыл, когда был последний раз. Вода, песок – скучно. Я езжу поохотиться. Любишь охоту? Любишь пострелять?
– В армии настрелялся, хватит.
– Ладно, – Шаин-мюэллим достал пачку манатов. – В пересчете на зелень здесь примерно полтинник. Бери, только играть не лезь – все просадишь. Еще не знаю, что это: аванс или просто матпомощь одноразовая. Если ночевать негде, могу предложить здесь, в гостинице, подсобное помещение. Извини, номер с кондиционером пока не для тебя.
На этом аудиенция закончилась. Кто-то из числа мелкой сошки показал Комбату “апартаменты” с небольшим окошком на уровне земли и тахтой. Здесь же, в помещении три на три метра, стояли ведра, швабры, слесарный инструмент для ремонта гостиничной сантехники.
"Это уж точно не комфорт. По сравнению с Бузовнами намного хуже, но ты ведь сюда не за комфортом прикатил. Дело, кажется, сдвинулось, “мюэллим” подумывает о том, чтобы тебя использовать. Мир, где крутятся деньги, состоит из сообщающихся сосудов. Стоит попасть в один – и ты рано или поздно выплывешь в другой.
