Побег - Сухов Евгений Евгеньевич (мир книг .txt) 📗
– Так точно. Вас понял. Все сделаю! – Беспалый криво улыбнулся и про себя сказал: «Я бы на твоем месте сделал! Это точно!»
Оказавшись у себя в кабинете, Беспалый плотно затворил дверь и рухнул в кресло перед письменным столом. Только теперь он понял, что жизнь его висела на волоске. Он почувствовал, как взмокла спина от холодного пота. Даже ладони вспотели, что бывало с ним крайне редко. Последний раз года два назад – когда ему устроил выволочку генерал Сазонов из краевого УВД. Грозил под трибунал отдать. А делов-то всего было – какой-то ихний важный древний зек помер. Старик сел в середине 80-х, проходил по узбекскому делу о взяточничестве. Потом, когда кремлевская машина потихоньку стала давать задний ход, дело его пересмотрели и вроде как готовили выпускать условно досрочно. Но чинуши из краевого управления, суки паршивые, до последнего момента играли в молчанку, боялись, видно, напортачить, никаких указивок не давали, дескать, поступай сам как знаешь, а старик-то возьми и заболей пневмонией. И в три дня окочурился. Генерал Сазонов, блядь трусливая, визжал да слюни пускал. Ногой топал… Кулаки до крови об стол поразбивал. Ситуация тогда была нешуточная: запросто могли Беспалому срок за халатность припаять, и сидел бы как миленький.
Да, интересно, что сейчас выкинет Калистратов?… Разговор предстоял тяжелый. Не прошло и пяти часов после их последней беседы. И теперь подполковнику Беспалому придется докладывать в Москву, что Владислав Игнатов, законный вор и хранитель всероссийского бандитского общака, убит в перестрелке во время бунта на зоне. Так или примерно так он это сформулирует. Что также погиб еще один старейший вор в законе по кличке Мулла, отмотавший по зонам всю свою сознательную жизнь. Беспалый снял трубку, вышел на межгород, набрал московский код, потом служебный номер Калистратова.
Генерал ответил на втором звонке.
– Товарищ генерал! – Беспалый почувствовал, как подрагивает трубка в вспотевшей ладони. Нервы, нервишки… – Это подполковник Беспалый из…
– Слушаю, Александр Тимофеич! Что там у тебя? – Беспалый уловил незаметную перемену в тоне и голосе Калистратова. Видно, за эти пять часов в Москве что-то произошло. Что-то, малость осадившее горячего генерала. Может, все переигралось? Может, смерть Варяга теперь им даже на руку?
– Товарищ генерал. Я лично сам проверил. Объект… заключенный Игнатов убит в перестрелке, завязавшейся в ходе бунта заключенных. Убит Мулла… – Беспалый сделал паузу. – Бунт подавлен, – зачем-то добавил он. Видно, дало о себе знать инстинктивное чувство самосохранения. Успокоил начальство на всякий случай. – Ситуация нормализуется.
Он замолчал в тревожном ожидании. Калистратов, вопреки его предчувствию, заговорил спокойным ровным голосом.
– Значит, так, Александр Тимофеич. Напишешь подробный рапорт о случившемся. Да, но сначала проведи служебное расследование. Установи, если сможешь, из какого оружия произведены выстрелы. И после этого пиши рапорт. На имя начальника управления исполнения наказаний.
– То есть не на ваше? – уточнил Беспалый.
– Нет. На мое теперь будешь писать разве что новогодние открытки.
Беспалый заволновался. Он почуял что-то неладное. И, набравшись смелости – или наглости, спросил напрямик:
– У вас неприятности, товарищ генерал-лейтенант? – Калистратов ответил не сразу.
– Да, теперь это так называется. Вспомнили, родные, вдруг, среди ночи, что мне шестьдесят в марте исполнилось. Предложили подать рапорт об увольнении. По выслуге лет. К осени сдам дела. Если только теперь с твоим Варягом катавасия не начнется.
С «твоим Варягом» – нет, ну каков прохвост! Сам мне его сунул «на сохранение», под контролем содержать, а теперь «твой». Нет, товарищ генерал, это не мой, а «ваш Варяг»! Хотя, конечно, теперь и мой.
– Значит, гарантию даешь? – донесся до его слуха неуверенный голос московского генерала.
– Простите, товарищ генерал. Связь прервалась. Что вы сказали?
– Говорю, даешь гарантию, что Варяг убит?
– Даю, товарищ генерал. Сам лично видел труп.
– Ладно, – и Калистратов, не прощаясь, повесил трубку.
Беспалый долго сидел набычившись и думал. Думать было о чем. Теперь его служебная карьера, а по сути и вся жизнь, обещала круто измениться. Он чувствовал, что смерть Варяга еще должна была сыграть с ним ох недобрую шутку…
ГЛАВА 5
Шрам посмотрел в окно. Мимо пролетели ростральные колонны. Сейчас он рванет на Васильевский остров, намеренно поплутает по Василеостровским линиям и остановится у невзрачного ветхого домишки с вывеской «Леноблкнига». Там и состоится его очередная встреча с генералом МВД Калистратовым, курирующим Северо-Западный регион.
Шрам усмехнулся. Чудно устроена жизнь, он, законный вор, уже около года являющийся «папой» северной столицы, встречается с эмвэдэшником, да еще с каким! Знал бы кто из его ближайших корешей, какую опасную игру он ведет… Даже дух захватывает при мысли об этом. Но игра стоит свеч. Риск оправдан – если знаешь, какой куш на кону.
Задумавшись, он едва не проскочил на красный свет. Но, вовремя спохватившись, ударил по тормозам, и его «джип-чероки», взвизгнув, как вкопанный остановился посередине пешеходного перехода.
С недавних пор Шрам не любил «джипы», считая их дешевым шиком, фенькой шантрапы. Хотя сам последние несколько лет раскатывал именно на «джипах» – у него их было штук шесть, и все черного цвета. Но когда в Москве, а за ней и в Питере всякая шелупонь сменила «восьмерки» и «девятки» на «мицубиси» и «паджеро», он понял, что теперь ему городской вездеход не по рангу. Он заказал себе в Германии сначала «мерс», а потом «БМВ». Он уважал немецкие автомобили – надежные, солидные, быстроходные. Существенные тачки. Жаль, что в России такие не выпускают.
Этот дурацкий черный «джип-чероки» ему пригнал Гоша Грунт. Грунт был мелким импортером бразильского кофе, а по совместительству «крот» МВД. Он тихо собирал материал обо всех, кто был связан с продовольственным бизнесом. Импорт продовольствия в Питере, как и везде по России, представлял собой сложную пирамиду, в которой были повязаны таможня, налоговики, местные властные структуры, торговцы. И все были подконтрольны бандитам. То есть фактически ему, Шраму. Грунт вел «учет» импортных операций, и в его картотеке фигурировали все – от рядовых пограничников и таможенников на российско-польской и российско-финской границе, которые лепили печати на заведомо липовые накладные, до обитателей высоких кабинетов в Смольном, дававших устные указания на ввоз тех или иных контрабандных товаров. Мало кто догадывался, что именно картотека Грунта являлась источником сведений о коррупции в Петербурге, которые накапливались в спецпапках МВД. Спецпапки хранились в сейфах долгие годы, чтобы в нужный момент их можно было извлечь на свет и «слить» в очередном разоблачительном репортаже бойкого журналиста…
