Кризис мирового капитализма - Сорос Джордж (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
11. ПЕРСПЕКТИВЫ ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВА
Куда же мы идем теперь? Набросать эскиз глобального управления – значило бы вступить в противоречие с принципами открытого общества; это было бы также напрасное занятие. Следует начать с того, что уже есть, и решить, что надо изменить. Необходимо также добиться нужной поддержки. Карл Поппер назвал это постепенной социальной инженерией. Мне не очень нравится этот термин, так как существуют моменты, когда постепенных изменений оказывается недостаточно. Таким моментом стал крах советской системы. Предложения постепенной реформы не годились. Это было время «крупных скачков», подобно валютной реформе в Польше или массовой приватизации в Чехословакии и России. Тот факт, что радикальные формы часто также радикально искажаются, не отменяет необходимость в них.
Мы переживаем сейчас такой же исторический момент. Мировую капиталистическую систему потряс ряд финансовых кризисов, и она буквально распадается. Когда я приступил к написанию книги, я не думал, что это произойдет так быстро. Хотя я, возможно, нахожусь в меньшинстве, я полагаю, что требуются существенные перемены. Но даже при этом я против революционных изменений из-за связанных с ними непредвиденных последствий. Надо начать с того, что мы имеем, и попытаться улучшить это. Проблемы международной финансовой системы я рассмотрел в главе 8; здесь же я намерен обратиться к международной политической системе или, точнее – к ее отсутствию.
Мы являемся свидетелями гигантского эксперимента в социальной инженерии: создание Европейского союза. Он заслуживает более пристального внимания. Этот процесс имеет непосредственное отношение к вопросу, который мы определили в качестве важнейшей проблемы нашего времени: как преодолеть препятствия, которые национальный суверенитет ставит на пути решения общей задачи. Эта задача не решается непосредственно; но если бы дело обстояло именно так, то процесс в Европе не зашел бы так далеко, как сейчас. Скорее, задача решается косвенным путем: формулируется конкретная цель и обеспечивается необходимая поддержка. Все началось с Объединения угля и стали и дошло до введения единой валюты. Каждый шаг был сопряжен с определенным недостатком, который можно было исправить, только сделав следующий шаг вперед. Процессу присуща неопределенность, и невозможно сказать, как далеко он зайдет. Каждый шаг наталкивается на сопротивление, а оно во многом определяется ожиданием, что за ним последуют другие шаги в том же направлении. Такие ожидания имеют под собой основание. Введение единой валюты, например, не вполне достигнет своей цели без единой фискальной политики. Получит ли введение единой фискальной политики достаточную политическую поддержку, – покажет только будущее.
Процесс интеграции сталкивается с трудностями. Его инициирует политическая элита, но он лишается поддержки со стороны масс. Идея единой Европы была в высшей степени заманчивой, особенно когда память о последней войне была еще свежа в умах людей, а Европа испытывала угрозу со стороны Советского Союза. Реалии Европейского союза в том виде, в каком он функционирует сейчас, куда менее привлекательны. В политическом отношении это – по-прежнему союз государств, которые делегировали Европейскому союзу часть своего суверенитета. В экономической области, где такое делегирование произошло относительно давно, Союз функционирует довольно успешно, но в политической сфере делегирование полномочий практически отсутствует. Европейская комиссия действует по указаниям Совета министров, однако оба органа руководствуются скорее национальными интересами, чем общей задачей. Решения принимают форму международного договора: его трудно заключить и еще труднее изменить. Членов Комиссии назначают в соответствии с национальными квотами, а ее работа подвержена всем недостаткам бюрократического аппарата, вынужденного служить не одному господину, а пятнадцати господам. Перед нами предстает тяжеловесная бюрократическая организация, работающая непонятным образом, окутанная секретностью и не подотчетная общественности. Чтобы изменить такое представление, работа Комиссии должна быть подотчетна гражданам этих стран, либо через их национальные парламенты, либо через Европейский парламент, но граждане не требуют этого, так как утратили ко всему интерес. Национальные правительства усвоили дурную привычку винить Брюссель во всем, что не нравится их гражданам, а Европейский парламент в целом не пользуется должным уважением.
Разочарование проявляется у растущего числа граждан, которые отвергают идею Европы и придерживаются националистических и ксенофобских взглядов. Хочется надеяться, что политической элите снова удастся мобилизовать общественное мнение, но на этот раз оно должно быть направлено против самой политической элиты. Граждане этих стран должны осуществлять прямой политический контроль над правительством Европейского союза. При этом проблему национального суверенитета придется решать более основательно, чем когда-либо раньше, а успех такого шага далеко не гарантирован. Неудача способна привести к дезинтеграции Европейского союза, поскольку интеграция – это динамический процесс, и если он не продвигается вперед, то откат назад практически неизбежен. Когда я говорю, что процессу присуща неопределенность, я имею в виду именно это.
(Если уж на то пошло, я считаю, что самым правильным шагом вперед было бы сделать правительство Союза, т.е. Европейскую комиссию, подотчетным не Европейскому парламенту, а органу, образованному из представителей национальных парламентов. Такой орган позволил бы гражданам этих стран более непосредственно участвовать в делах Союза и означал бы менее явное покушение на национальный суверенитет. Он также пользовался бы поддержкой национальных парламентов, которым угрожает растущая роль Европейского парламента. В целом такая схема имеет больше шансов на успех, чем попытка изменить полномочия и имидж Европейского парламента.)
В сфере внешней политики Европейский союз не добился каких-либо значительных успехов. В качестве второго стержня Союза в Маастрихтском договоре фигурирует единая внешняя политика, однако он не посягнул на суверенитет государств-членов. Результаты можно было предвидеть: общая политика не сложилась. Внешняя политика по-прежнему подчиняется интересам отдельных стран. Единая политика была дискредитирована самим процессом переговоров о заключении Маастрихтского договора. В ходе упорного торга, приведшего к договору, бывший министр иностранных дел Германии Ганс-Дитрих Геншер добился европейского согласия на независимость Хорватии и Словении, тем самым ускорив начало войны в Боснии.
Нынешняя ситуация остается крайне неудовлетворительной, но было бы нереалистично ожидать изменений в положениях Маастрихтского договора. Более того, было бы трудно оправдать делегирование Европейскому союзу полномочий в области внешней политики, так как государства-члены имеют собственные национальные интересы, особенно в сфере торговли и инвестиций. Имеется много вопросов, представляющих общий интерес, но они обычно находятся за рамками государств – членов Европейского союза. Балканы, Ближний Восток, Северная Африка и бывший Советский Союз – это сферы интересов не только для Европы, но для США и остального мира. Я полагаю, что необходим более широкий подход, и он должен опираться на более широкий альянс с центром в США.
США – единственная оставшаяся сверхдержава – должны снова взять на себя роль лидера свободного мира. Они не могут действовать в одиночку. Хотя они обладают более значительным технологическим превосходством, чем когда-либо раньше в истории, они не склонны платить цену в виде человеческих жизней, с которой была бы сопряжена роль всемирного полицейского. Да, мир не нуждается в полицейском. Общеизвестное нежелание общественности США получать трупы своих граждан значительно уменьшило страх перед США со стороны преступных режимов. Нельзя быть полицейским, не подвергаясь риску.
