Сорос о Соросе. Опережая перемены - Сорос Джордж (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗

Часть 3

Философия

Интервью Байрону Виену

9. Неудавшийся философ [8]

БВ – Вы говорите, что ваши идеи более всего важны для вас самого. Хотя ваша деятельность может показаться разнообразной – от инвестиций до филантропии, – в действительности вся она связана с философскими основаниями ваших идей. Можете ли вы объединить сейчас вашу теорию рефлективности, идею инвестиций с приверженностью идее открытого общества?

ДС – Разрешите мне попытаться это сделать. В конце концов, это было целью всей моей жизни: превратить рассеянные элементы моего существования в единое целое.

БВ – Стоит ли за вашей разнообразной деятельностью некая объединяющая идея?

ДС – Я выразил бы эту идею в одном предложении: я верю в свою собственную подверженность ошибкам. Это предложение играет для меня ту же роль, которую фраза cogito ergo sum (Я мыслю – значит я существую) играла для Декарта. Это утверждение важнее изречения Декарта, поскольку оно относилось только к мыслящему человеку, мое же относится ко всему миру. Заблуждения и ошибки, заключенные в наших решениях, влияют на события, в гуще которых мы живем. Осознание возможности собственной ошибки играет ту же роль в делах человеческих, что мутация в биологии.

Эта идея бесконечно важна для меня. Я руководствовался ею всю жизнь – до того, как смог сократить ее до одного предложения. Но я не вправе судить о том, будет ли она так же важна и для других.

БВ – Каким образом ваша вера в собственную подверженность ошибкам помогала вам в жизни?

ДС – Практически и в зарабатывании денег, и в их расходовании. Но моя жизнь– это не только деньги. Для меня деньги -лишь средство. Я сосредоточился на деньгах в своей карьере, поскольку я понимал, что в нашем обществе существует тенденция к преувеличению важности денег и к тому, чтобы определять ценности в денежном выражении. Мы оцениваем художников согласно тому, сколько стоят их творения. Мы оцениваем политиков по количеству денег, которые они могут привлечь; часто политики дают оценку самим себе в денежном выражении, они называют суммы, которые могут получить. Я получил признание не благодаря своей философии или филантропии, а в результате успеха в зарабатывании денег. Общепринятое предпочтение денег и богатства – хороший пример того, что я имею в виду под подверженностью ошибкам.

Когда я перевожу концепцию подверженности ошибкам в общепринятые термины и стараюсь наиболее точно выразить свою точку зрения, я убеждаюсь в том, что все наши умственные построения, за небольшим исключением, содержат действительные или потенциальные ошибки. Они могут содержать элемент правды, но этот элемент, вероятнее всего, будет преувеличен до той точки, когда он станет искажать реальность.

Один из путей, с помощью которых мы можем справиться с нашим несовершенным пониманием, заключается в том, чтобы распространить полученные знания, опыт или взгляды на области, с которыми они напрямую не связаны. Это верно в отношении зрительного восприятия, когда мы без труда перекрываем слепую зону, но и в отношении более сложных явлений.

БВ – Что вы имеете в виду под ментальными конструкциями?

ДС – Я имею в виду плоды нашего мышления независимо от того, остаются ли они в наших мыслях или находят выражение во внешнем мире в форме слов или различных институтов, таких, как финансовые рынки или режимы обменных курсов, Организация Объединенных Наций, суверенные государства или юридические структуры. Ментальные конструкции, которые остаются в пределах нашего разума, могут варьировать от простых сенсорных восприятии до сложных систем убеждений, которые могут соотноситься или не соотноситься с миром, в котором мы живем. Те конструкции, которым удается найти свое выражение, составляют значительную часть этого мира.

БВ – И вы утверждаете, что все эти ментальные конструкции содержат ошибку?

ДС – Лучший способ объяснить, что я имею в виду под содержащими ошибку ментальными конструкциями, – рассмотреть исключения – ментальные конструкции, не содержащие ошибки. Мы способны делать утверждения, которые не являются ни правдивыми, ни ложными. Подобные утверждения не содержат ошибки. Мы способны получать знания лишь в той степени, в которой мы можем полагаться на правдивость утверждений. Наши ментальные конструкции содержат ошибку только тогда, когда они выходят за пределы подобных «четко сформулированных» утверждений.

Таким образом, нам необходимо проанализировать, какого рода правдивые заявления мы можем сделать. Существуют единичные утверждения, которые относятся к конкретным фактам, и правила, с помощью которых правдивость таких утверждений может быть выведена исходя из иных утверждений, особенно в математике и в логике. Нашим величайшим достижением является наука, в которой мы комбинируем единичные утверждения с универсальными обобщениями для формулирования объяснений и предсказаний. Но, как показал Карл Поппер, подобные обобщения не могут быть проверены, а только – фальсифицированы. Они остаются гипотетическими по своей сути и всегда могут оказаться ошибочными.

Общим признаком всех этих форм знания являются факты или правила, которые могут служить надежными критериями оценки правдивости или верности только в том случае, если мы знаем, как их применять. Эти критерии надежны, поскольку не зависят оттого, к каким утверждениям они применяются, а также от того, кто именно их применяет.

Давайте посмотрим на наше положение. Мы пытаемся понять мир, в котором живем. Мы не можем ограничить свое мышление субъектами, независимыми от нашего мышления. Мы должны принимать решения о своей жизни и придерживаться определенных позиций, которые не могут считаться знанием независимо от того, сознаем мы это или нет. Мы должны обращаться к убеждениям. Это – состояние человека.

Осознание того, что состояние человека не может быть квалифицировано как знание – если бы это было не так, то подобное утверждение противоречило бы самому себе, – представляет собой ряд убеждений, которые более приемлемы для человеческого разума, чем какие-либо другие. По крайней мере это то, во что я верю, когда я говорю о своей собственной подверженности ошибкам.

Когда я говорю о своей собственной подверженности ошибкам, я выражаю убеждение – разумное убеждение, безусловно, вполне приемлемое для философских размышлений, но тем не менее, убеждение. Я не могу доказать его, как Декарт, который провозглашал, что может доказать свое собственное существование. Я пытался, и мне это не удалось. Есть какое-то внутреннее противоречие в попытках доказать, что ты можешь ошибаться. Аналогичным образом внутренне противоречивым является и тот факт, что доказать это невозможно. Таким образом, я счастлив, что могу убедиться в том, что в качестве убеждения мое утверждение является верным.

Это утверждение имеет важные последствия. Из него следует, что нам необходимо иметь некоторые убеждения, которые вели бы нас по жизни. Мы не можем полагаться лишь на разум. Разум имеет свои полезные стороны, но он также имеет и ограничения. Если мы настаиваем на том, чтобы оставаться в границах разума, то мы не сможем справиться с миром, в котором живем. И наоборот, убеждение в том, что ты подвержен ошибкам, может помочь нам продвинуться достаточно далеко. Это убеждение может вести нас по жизни.

БВ – Таким образом, вы предлагаете нам жизненную философию.

ДС – Да. Философия опустилась до уровня академической дисциплины, но она должна играть более важную роль. Мы не можем жить без набора обоснованных убеждений. Вопрос заключается в том, можем ли мы иметь набор убеждений, основанных на признании того, что они являются ошибочными? Я верю, что -да, и в собственной жизни я руководствовался тем, что могу ошибаться. Мне не удавалось добиться успеха, когда я излагал свои идеи, и получить на этом поприще широкое признание. Вот почему я считаю, что я неудавшийся философ.