Почему одни страны богатые, а другие бедные - Аджемоглу Дарон (книги бесплатно читать без TXT) 📗
Принимая во внимание масштабы экономического неравенства, важность этого явления для жизни едва ли не каждого человека и четкие закономерности, которые можно ясно проследить в исторической перспективе, можно было бы ожидать, что для этого неравенства давно найдено общепринятое объяснение. Однако это не так. Большая часть теорий, предложенных учеными специалистами в различных общественных науках и пытающихся найти истоки богатства и бедности, попросту не работают и не могут объяснить сложившееся положение вещей.
Географическая теория
Одна из широко распространенных и популярных теорий, объясняющих мировое неравенство, – это теория о влиянии географических условий. Она утверждает, что огромный разрыв между богатыми и бедными странами объясняется различиями в их географическом положении. Многие бедные страны, в частности в Африке, Центральной Америке и Южной Азии, расположены между тропиком Рака и тропиком Козерога. Богатые страны, напротив, обычно расположены в умеренных широтах. Такая пространственная концентрация богатства и бедности придает внешнюю убедительность географической теории (и делает ее отправной точкой для многих ученых-общественников и комментаторов), но это совершенно не отменяет ее ошибочности.
Уже в конце XVIII века великий французский философ Шарль де Монтескье обратил внимание на географическое распределение бедности и богатства в мире и предложил свое объяснение. Он утверждал, что жители тропических стран, как правило, ленивы и нелюбознательны. В результате им не хватает усердия в работе и способности к рациональному повышению производительности своего труда, что закономерно приводит их к бедности. Далее Монтескье говорит, что людьми, не склонными к усердному труду, чаще всего правят деспоты, то есть он предполагал, что географическое положение может объяснить и некоторые политические феномены, тесно связанные с экономическими неурядицами, в частности диктатуру.
Теория о том, что жаркий климат неизбежно ведет к бедности, хотя и опровергнута недавними экономическими успехами Сингапура, Малайзии и Ботсваны, все еще находит активных сторонников, таких как экономист Джеффри Сакс. Современная версия этой теории фокусируется не на непосредственном влиянии климата на усердие и мыслительные способности, а на двух дополнительных аргументах: во-первых, тропические болезни, особенно малярия, оказывают сильное негативное воздействие на здоровье, а следовательно, и на производительность труда; во-вторых, почвы в тропиках не подходят для эффективного сельского хозяйства. Вывод тем не менее остается прежним: умеренный климат имеет определенные преимущества перед тропическим и субтропическим.
Однако мировое неравенство не может быть объяснено через воздействие климата, болезней или других факторов, упоминающихся в разных версиях географической теории. Просто вспомните город Ногалес. Одна его часть отделена от другой не разными климатическими поясами, географической удаленностью или эпидемиологической обстановкой, а просто границей между США и Мексикой.
Если географическая теория не может объяснить разницу между севером и югом Ногалеса, Северной и Южной Кореей или между Восточной и Западной Германией до падения Берлинской стены, быть может, она способна объяснить нам разницу между Северной и Южной Америкой? Между Европой и Африкой? Нет, и здесь она бесполезна.
История показывает, что не существует простой и долгосрочной связи между климатом и географией с одной стороны и экономическим процветанием – с другой. В частности, не всегда в тропиках жили беднее, чем в умеренных широтах. Как мы убедились в предыдущей главе, на момент открытия Америки Колумбом к югу от тропика Рака и к северу от тропика Козерога (то есть на территории современных Мексики, Центральной Америки, Перу и Боливии) существовали великие цивилизации ацтеков и инков. Это были политически централизованные и довольно сложно устроенные империи, правительства которых умели строить дороги и организовывать помощь своим подданным во время голода. У ацтеков были письменность и деньги; инки, хотя у них и не было этих двух важнейших элементов развитой цивилизации, умели записывать большие объемы информации с помощью сложных веревочных сплетений и узелков, называемых кипу. Напротив, те цивилизации, которые во времена ацтеков и инков существовали к северу и к югу от них (то есть на территории современных США, Канады, Аргентины и Чили), жили по большей части в каменном веке и подобными продвинутыми технологиями не обладали. Американские тропики, таким образом, были гораздо богаче американских умеренных широт. Поэтому «банальный» факт, что жаркие страны всегда бедны, – это не то что банальный, это и не факт вовсе. Наоборот, процветание США и Канады представляет собой «полный поворот кругом» по сравнению с доколониальным периодом.
Этот поворот, разумеется, никак не был связан с географией, зато был напрямую связан с особенностями процесса колонизации. Поворот не ограничивался только Новым Светом. Жители Южной Азии, особенно Индийского субконтинента и Китая, были гораздо богаче, чем жители других частей Азии, и уж точно богаче, чем коренные жители Австралии и Новой Зеландии. В этом регионе богатство и бедность тоже во многих случаях поменялись местами: Новая Зеландия и Австралия обошли по уровню доходов большинство азиатских стран, а из последних самыми богатыми стали Южная Корея, Сингапур и Япония. Поворот имел место даже в субсахарской Африке. До начала активных контактов с европейцами юг Африканского континента был наименее заселен, и ему было еще очень далеко до появления системы управления, хоть сколько-нибудь похожей на государственную и способной хотя бы контролировать собственную территорию. Однако сегодня Южно-Африканская Республика – одна из самых богатых стран Африки к югу от Сахары. Углубившись в историю еще больше, мы снова встретим процветающие тропические цивилизации, такие как Ангкор (на территории современной Камбоджи), Виджаянагара в Южной Индии, Аксум в Эфиопии или, наконец, великую культуру долины Инда с центрами в Мохенджо-Даро и Хараппе (современный Пакистан). История, таким образом, оставляет мало сомнений в том, что между расположением в тропиках и экономическими успехами нет очевидной связи.
Тропические болезни, разумеется, причиняют огромные страдания людям и являются причиной высокой младенческой смертности в Африке, но они не являются причиной африканской бедности. Наоборот, болезни являются следствием бедности и того, что правительства этих стран не могут или не находят нужным предпринять меры по охране общественного здоровья, которые позволили бы эти болезни ликвидировать. В Англии XIX века также имелись серьезные проблемы со здравоохранением, но правительство постепенно инвестировало в постройку водопроводов, систем канализации и очистки сточных вод, а в конечном счете – в создание эффективной системы здравоохранения. Более здоровое население и увеличившаяся продолжительность жизни суть не причины экономических успехов Великобритании, а следствие уже произошедших в стране экономических и политических изменений. То же самое можно сказать и о городе Ногалес, штат Аризона, США.
Другой постулат географической теории сводится к тому, что сельское хозяйство в тропиках принципиально не может быть эффективным. Плодородный слой почвы в тропиках слишком тонок и неспособен удержать в себе достаточное количество питательных веществ, утверждают сторонники географической теории и добавляют, что этот плодородный слой почвы к тому же быстро смывается тропическими ливнями. В этом утверждении есть доля истины, но мы увидим, что главная причина низкой эффективности сельского хозяйства (то есть низких урожаев с акра земли) во многих бедных странах, особенно в Африке южнее Сахары, – совсем не качество почвы. Напротив, основная причина кроется в структуре землевладения и в тех стимулах, которые создаются для земледельцев правительством и действующими в данной стране институтами. Мы также покажем, что мировое неравенство невозможно объяснить разницей в эффективности сельского хозяйства. Огромное неравенство, возникшее в мире в XIX веке, стало следствием неравномерного распространения промышленных технологий и неравной эффективности промышленного производства. Это неравенство вовсе не было следствием различий в эффективности сельского хозяйства.
