Завершение социалистического преобразования экономики. Победа социализма в СССР (1933—1937 гг.) - Коллектив авторов

Все это, а также организационно-хозяйственное укрепление колхозов обусловило быстрый рост колхозного движения во всех национальных республиках и областях. С 1933—1934 гг., в ряде районов с 1934—1935 гг., начинается прилив крестьян в колхозы. Особенно значительным он был в 1935—1936 гг., чему немало способствовал переход колхозов на новый устав сельскохозяйственной артели. В Туркменской ССР с 1 июня 1935 г. по 1 июля 1936 г. в колхозы вступило 7,6 тыс. крестьянских хозяйств вместо 0,7 тыс. за период с 1 июля 1934 г. по 1 июля 1935 г., в Таджикской ССР — соответственно 42,0 тыс. вместо 0,5 тыс. В республиках Закавказья за то же время число крестьянских хозяйств в колхозах увеличилось на 243,2 тыс. вместо 94,6 тыс. Подобные явления отмечались во всех национальных республиках и областях ⁸⁴⁰.

С середины второй пятилетки усилилось колхозное строительство в горных районах Средней Азии, Северного Кавказа, Закавказья. По Западному Памиру (Таджикская ССР) колхозы охватывали в 1935 г. 7,8% крестьянских хозяйств, в 1936 г. — 26,8, в 1937 г. — 57,4, к весне 1938 г. — 70% ⁸⁴¹. Уровень коллективизации крестьянства во всех горных районах республики повысился с 5,5% в 1933 г. до 52,5% в 1937 г. В Дагестане в 1935 г. возникли первые колхозы в трех высокогорных районах. В последующие годы второй пятилетки в колхозное строительство включились остальные пять высокогорных районов, где до этого совершенно не было колхозов. К концу 1937 г. колхозы горных районов Дагестана объединяли 75,7% крестьянских хозяйств вместо 5,6% в 1933 г.

В годы второй пятилетки были достигнуты серьезные успехи в колхозном строительстве на Крайнем Севере. Некоторые северные народы уже в 1934—1935 гг. полностью завершили коллективизацию. У народов в бассейне реки Амура (нивхов, нанаев, ульчей) колхозы охватывали 95—97% хозяйств, у народов Сахалина (нивхов, ороков, эвенков) — 90—100, у тофаларов — 97,8% ⁸⁴². К завершению коллективизации приближались целые национальные округа Крайнего Севера — Корякский и Ханты-Мансийский, вовлекшие в колхозы соответственно 88,3% (1936 г.) и 74,4% (1937 г.) хозяйств северных народов.

Вместе с тем в отдельных районах первые колхозы стали возникать лишь к концу второй пятилетки. Так, в Оленекском районе (Север Якутии) организация колхозов — товариществ по совместному выпасу оленей — впервые началась в 1935—1936 гг., в Хатангском районе (Таймырский национальный округ) — в 1937 г. Наиболее медленными темпами колхозное строительство развертывалось у народов, занимавшихся оленеводством и ведущих кочевой образ жизни. В Ямало-Ненецком национальном округе колхозы объединяли в 1937 г. 40% хозяйств северных народов, в Чукотском — 42,1% (1936 г.). По всему Крайнему Северу к концу второй пятилетки в колхозы входило не менее ? хозяйств северных народов.

В связи с усилением колхозного строительства в наиболее отсталых районах различия в уровнях коллективизации между национальными республиками и областями страны за годы второй пятилетки существенно сгладились. В 1937 г. вне колхозов в целом по Союзу оставалось 7% крестьянских хозяйств, в Казахстане — 2,5%, республиках Средней Азии — от 4,6% (Туркмения) до 10,9% (Киргизия), республиках Закавказья — от 11,3% (Армения) до 23,5% (Грузия). Та же картина наблюдалась в автономных республиках и областях РСФСР. По Российской Федерации на долю единоличных хозяйств приходилось 7,4% всех крестьянских хозяйств, в автономных республиках и областях — от 0,4% (Северная Осетия) до 13,2% (Дагестан). Лишь в Якутии удельный вес единоличных хозяйств повышался до 31,4%, в национальных районах Крайнего Севера — до 50%.

Еще меньшими были региональные различия в уровнях коллективизации при учете посевной площади крестьянских хозяйств, объединенных в колхозы. В 1937 г. единоличные хозяйства сохраняли по Союзу 0,9% бывших крестьянских посевов, по союзным республикам — от 0,2% (Казахстан) до 7,4% (Армения) и только в Грузии — 17,2%, по автономным республикам и областям РСФСР (на 1 июля 1938 г.) — от 0 (Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Калмыкия) до 4,2% (Дагестан) и 11,8% в Якутии ⁸⁴³.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что к концу второй пятилетки коллективизация была практически завершена почти во всех национальных республиках и областях. Не было вовлечено в колхозы небольшое число крестьянских хозяйств, находившихся в наиболее отдаленных и труднодоступных горных районах (Таджикистан, Дагестан, Грузия), районах кочевого и полукочевого животноводства (Киргизия, Туркмения, Казахстан), в Якутии и на Крайнем Севере. Эти хозяйства занимали незначительное место в сельскохозяйственном производстве. По данным 1938 г., в Казахстане они составляли всего 0,1% в валовом сборе сельскохозяйственных культур ⁸⁴⁴. В Узбекистане на их долю приходилось 0,2% посевной площади республики, в Туркмении — 0,5%, в Киргизии (в 1937 г.) — 2,7%. Несколько выше был удельный вес частного сектора в скотоводстве: в Туркмении у единоличников оставалось 2,9% поголовья лошадей, 2,7% поголовья крупного рогатого скота, 5,6% овец и коз, в Киргизии соответственно — 3,7, 4,0, 1,7%, в Дагестане — 6% общего поголовья скота всех видов ⁸⁴⁵. Только в Якутии единоличникам принадлежали 24,4% поголовья крупного рогатого скота и 21,9% лошадей ⁸⁴⁶.

Объединение оставшихся единоличных хозяйств в колхозы произошло в годы третьей пятилетки или в начале Великой Отечественной войны. В отдельных местах (горные районы Грузии, Чукотский национальный округ Крайнего Севера) коллективизация полностью завершилась в послевоенный период.

С победой колхозного строя в национальных республиках и областях завершилась ликвидация эксплуататорских классов. В 1933—1934 гг. по отношению к кулацким и феодально-байским элементам еще применялись такие меры, как экспроприация и выселение за пределы районов их деятельности или за пределы национальных республик и областей. Однако внеэкономические методы ликвидации эксплуататорских элементов (раскулачивание) не были характерны для второй пятилетки. В эти годы остатки эксплуататорских классов в сельском хозяйстве национальных районов ликвидировались преимущественно экономическими методами (установление твердых заданий по сдаче хлеба, мяса и других сельскохозяйственных продуктов, повышенное налоговое обложение и т.п.). Так, в Карачаевской автономной области к повышенному обложению сельскохозяйственным налогом в 1933 г. было привлечено 115 кулацких хозяйств, в 1934 г. — 201 хозяйство. Сельскохозяйственный налог на одно кулацкое хозяйство превышал его средний годовой доход в 1933 г. в 2,3 раза, в 1934 г. — более чем в 3 раза ⁸⁴⁷. В республиках Закавказья налоги и платежи, взимаемые с кулацких хозяйств, в 1933 г. были в 5 раз выше их среднего годового дохода ⁸⁴⁸. Поставленные в столь жесткие экономические условия эксплуататорские хозяйства были вынуждены отказываться от применения наемного труда, свертывать производство, а затем и прекращать существование.

В ряде республик и областей экономические меры сыграли главную роль в ликвидации эксплуататорских элементов. Так, в Закавказье раскулачивание проводилось в 1930—1931 гг. и затронуло 20—25% кулацких хозяйств. В дальнейшем этот метод не применялся. Проводилась политика ограничения и вытеснения кулачества экономическими мерами, которая привела к ликвидации подавляющей части кулацких хозяйств в 1932—1934 гг. В закавказских республиках, по данным финансовых органов, в 1930/31 г. насчитывалось 13 577 кулацких хозяйств, в 1934 г. — 548, в 1935 г. — 211 ⁸⁴⁹. Та же картина наблюдалась в Таджикистане. В 1931 г. в республике числилось 5383 хозяйства кулацкого типа, в 1935 г. их оставалось 1150 ⁸⁵⁰. Ликвидация эксплуататорских хозяйств в национальных республиках и областях завершилась к концу второй пятилетки, лишь в отдельных районах (например, горных районах Северного Кавказа) она захватила начало третьей пятилетки.